Застава на Аргуни
Шрифт:
Пограничники вскочили.
— Наблюдай, что будет дальше! — приказал Слезкин младшему наряда. — А я спущусь к острову, подожду ее там.
Костя скрылся в кустах. Через несколько минут, тяжело дыша, он остановился у протоки, отделявшей остров от берега, сбросил сапоги, поднял над головой автомат, сумку с гранатами и вошел в воду. Вот он уже, низко пригибаясь, бежит по острову, падает в кочки, ползет. «Что же это такое? — торопливо думал он. — Нарушитель или какая-нибудь провокация?»
Женщина
— Стойте! Руки вверх! — закричал Костя не своим голосом.
От неожиданности женщина уронила сумку и, упав на колени, вскинула руки.
— Не стреляйте, прошу вас! — зашептала она, в ужасе глядя на автомат, нацеленный ей в грудь.
Такое поведение нарушителя границы озадачило Слезкина. Уж очень не вязался образ красивой, покорной женщины с образом коварного врага. Слезкин смотрел в ее синие, с зеленоватым отливом глаза и не знал, что делать: вести женщину на заставу или вызвать тревожную группу.
Женщина перевела взгляд на Костины босые ноги, на мокрые гачи его штанов и хотела встать. Слезкин поднял автомат.
— Не стреляйте! — снова попросила она.
Костя опустил оружие и продолжал смущенно глядеть женщине в глаза. Она вдруг заговорила торопливым, прерывающимся голосом:
— Отпустите меня! Отпустите! Мне страшно здесь!
Слезкин переступал с ноги на ногу, улыбался.
— Зачем же вы тогда сюда шли?
— Я не думала, что это так страшно, — она смотрела широко открытыми глазами на пограничника, кусала пухлые губы, готовая вот-вот расплакаться. В ее взгляде было столько мольбы и ожидания, что Слезкин подумал: «Быть может, она и в самом деле бежала от японцев, а теперь испугалась и раскаивается?» Но он тут же вспомнил звериную хитрость Кулунтая и построжал.
— Вам никто еще ничего плохого не сделал, — сухо ответил Костя.
— Все равно. Я прошу вас: отпустите! Об этом никто не узнает.
— «Барса-кельмес!» — Слезкин отрицательно покачал головой. Женщина недоуменно смотрела на пограничника. «Пойдешь — не воротишься!» объяснил Костя. — Так сказал бы мой друг Айбек…
— О-о! — простонала женщина. — Я вас умоляю… Вы не пожалеете. — Она потянулась к сумке.
— Не прикасайтесь! — предупредил жестким голосом Слезкин.
Женщина вздрогнула.
— Я хотела вам предложить…
— Мне ничего не нужно предлагать.
Женщина обессиленно села на траву.
На острове показался Морковкин. Увидев сидящую перед Слезкиным красавицу, он даже присвистнул.
— Встать! — подчеркнуто сурово скомандовал
Женщина вскочила, шагнула к сумке.
— Сумку взять! — приказал Костя Морковкину. — Оружие имеется?
— Что вы? Какое у меня оружие! — изумилась женщина. — Я не убийца!
Слезкин заколебался: обыскивать или не обыскивать? Он знал, что пограничникам запрещено обыскивать женщин, но считал это каким-то недоразумением. А вдруг на душе у нее черные мысли? Пальнет — потом разбирайся! И все-таки обыскивать пленницу Костя не осмелился.
В душе он ликовал: наконец-то и ему удалось задержать человека, нарушившего границу! Поэтому он наигранно сухо, щеголяя суровостью бывалого воина, отрывисто приказал:
— Вперед!
Опустив голову, женщина пошла к протоке. Немного приотстав, Костя шепнул Морковкину:
— Проверь местность. Не оставила ли чего?
Подойдя к протоке, Слезкин скомандовал:
— Снять туфли! Вперед! — Костя упивался своей властью.
Приподняв юбку, женщина перешла протоку, остановилась, подождала, пока не подошли пограничники, стала подниматься на берег.
— Обуться! — распорядился Слезкин, натягивая на ноги сапоги.
— По родимой земле хорошо идти и босиком, — ответила женщина, став вдруг серьезной. — Я согласна так пройти хоть всю Россию, готова денно и нощно молиться, лишь бы родина-мать простила мои грехи.
— И много их у вас?
— Один. Один-единственный, ребята. Поверила всяким небылицам о своем отечестве.
По щеке женщины скатилась слеза. Она не стыдилась ее, не стирала. Косте стало жаль эту заблудшую женщину, и он проговорил сочувственно:
— Простят, если ничего другого за душой не водится.
— Простят? — Глаза женщины засветились радостным блеском.
— Могут простить.
— Спасибо вам! Пройти по родной траве в утренней росе — это счастье! — И она шла по траве босиком, точно уже начала свой длинный путь искупления греха. Так грустна и задумчива была она в эту минуту! Слезкину от всей души стало жалко ее. «Пусть бы уж простили, если нет вины у нее», — подумал он.
Словно догадавшись, о чем думали в эту минуту ее конвоиры, женщина благодарно поклонилась и с улыбкой пошла дальше.
Задержанную допрашивал Торопов. Панькин писал протокол. Оба офицера были в новеньких, блестевших золотом погонах. Они получили их несколько дней назад и поэтому чувствовали себя непривычно скованными.
— Ваша фамилия? Имя, отчество? — спрашивал Торопов, пристально рассматривая женщину.
— Ланина. Елена Ивановна Ланина.
— Возраст?
— Двадцать два года.
— Где родились?
— В Харбине.
— Национальность, подданство?
— Русская. Подданная Маньчжу Ди Го.