Застава на Аргуни
Шрифт:
Слезкин даже сглотнул слюну, точно увидел что-то очень вкусное. Он представляет себя на месте лейтенанта. Это он, Костя, припав к своей Жемчужине, огромной легкой птицей взлетает над препятствиями, а Зойка стоит в стороне и восторженно смотрит на него. И Слезкину уже кажется, что все это не так трудно, что и он сможет все проделать, как начальник заставы.
Огладив своего горячего друга, лейтенант сказал:
— Вот так пойдете и вы. Понаблюдайте еще за сержантами.
На старт выехал Кукушкин. Торопов взмахнул рукой. Прошло несколько минут, и старшина возвратился на место, удивив бойцов четкостью выполненных упражнений.
Так же легко и, пожалуй, так же красиво,
Наступила очередь Морковкина. Слезкин видел, что он нервничает. Волнение бойца передалось и коню. Конь часто перебирает ногами, топчется, дергает головой. «Да не трусь ты, идол!» — мысленно говорит Слезкин товарищу.
Торопов подал сигнал. Морковкин срывается в галоп, но на первом же препятствии, когда конь готовился оторваться от земли, дернул повод. Не получив свободы, конь задержался, потерял разгон и заступил передними ногами. Морковкин перелетел через голову и покатился в канаву. Товарищи захохотали. «Эх, тюха-матюха! Такой ерунды не выполнил, — возбужденно думает Слезкин. — Я покажу сейчас класс!» — И он нетерпеливо оглядывается, скоро ли до него дойдет очередь.
Та же участь постигла еще нескольких молодых пограничников. Одни из них оказывались на земле, другие возвращались на исходный рубеж, так и не сумев заставить коней пойти на препятствие.
Наконец очередь дошла до Слезкина. Она дошла как-то внезапно. Во рту у Кости пересохло, и он вдруг почувствовал, что боится, что забыл все движения, которые запоминал, следя за Тороповым и сержантами.
Слезкин выехал из строя. Сосредоточив внимание на херделе, он совершенно забыл о том, что говорил начальник об управлении конем, и опомнился лишь тогда, когда его Жемчужина стрелой промчалась мимо нескольких препятствий и развернулась в обратном направлении. Слезкин, чувствуя себя опозоренным, дергал поводья, вонзал в бока лошади шпоры. Жемчужина ходила волчком, выписывала крутые вольты и, должно быть, возмущенная грубостью хозяина, норовила выбросить его из седла.
— Чистенько сработано!
— Прошел, даже хвостом не коснулся препятствий! — посмеивались бойцы.
— Обнос! — сказал Торопов.
Слезкин подъехал к начальнику и красный от смущения отвернулся. Всю его самоуверенность, гордые мечты, фантастическое гарцевание перед Зойкой как водой смыло.
— Повторите заезд! Смелее, смелее!
Костя попытался еще раз, но опять потерпел неудачу. Перед самым херделем Жемчужина остановилась и, горячась, стала пятиться. Слезкин, обливаясь потом, вернулся и сделал еще один заезд. Повторилось то же самое.
— Отставить! — крикнул Торопов. — Лошадь угробите!
Слезкин спешился, в бешенстве рванул повод и замахнулся.
— Не сметь обижать коня! — прогремел лейтенант.
— Боится препятствия, — пробормотал Слезкин.
Торопов насмешливо взял из рук его повод и, едва коснувшись стремени, ловко вскочил в седло. Он дал коню небольшой разгон и без труда преодолел все препятствия.
— Отличный конь! — Лейтенант возвратил повод Слезкину. — Попробуйте еще раз. Во время прыжка старайтесь видеть препятствие между ушей лошади, прямо перед собой. Возьмите стремя под каблук, держите коня все время в поводу и шенкелях. В момент прыжка ослабьте повод и подайте корпус вперед.
Слезкин сосредоточился, в точности выполнил совет начальника и, к немалому удивлению, преодолел препятствия. Не так уж гладко, но все же преодолел. Он заулыбался во все лицо, почувствовал себя счастливым и готов был расцеловать Жемчужину.
— У вас не конь, а барс! — засмеялся Торопов.
Наконец паркур для рубки
На старт выехал грузный Михеев. Не торопясь, он вынул из ножен шашку, набросил на кисть руки темляк. Блеснув на солнышке, клинок повис на темляке и завертелся, подобно веретену. Словно собираясь с силами, и конь и всадник на секунду замерли. Рука повара, крепко сжавшая эфес, опустилась на повод, обух клинка коснулся плеча. Послушный шпорам конь взвился на дыбы и стремительным галопом рванулся вперед. Серия резких взмахов — направо, налево — и от двойного ряда стройных лозинок остались лишь пеньки. Проколот насквозь соломенный шар, пронзен мешок на земле, описав дугу, высоко взлетело кольцо. Оглаживая разгоряченного коня, Михеев подъехал к пограничникам.
— Здорово!
— Вот это класс!
— Ай да повар!
— И пельмени лепить и лозу рубить — везде мастер! — заговорили бойцы.
— А ну, товарищ Абдурахманов, покажите, что умеете вы, — приказал лейтенант. — Чему научили вас в кавалерийском клубе?
Абдурахманов до службы занимался в конном кружке. Рубить ему приходилось. Поэтому он бойко выехал на исходный рубеж и, не вынимая клинка, собрал коня в пружину. Сигнал начальника — и Абдурахманов, свирепо насупившись, помчался вперед. Уже на скаку — признак особой удали! — он выхватил клинок и вошел в паркур. Один за другим отлетают в стороны стебли лозы, некоторые втыкаются в мягкий грунт. Клинком кузнец владел не хуже повара. Это было ясно каждому. Рубил он, пожалуй, даже изящнее: не серединой клинка, а кончиком, оставляя корешок не больше вершка.
— Молодец! — похвалил Торопов, когда всадник стрелой вылетел из паркура.
Слезкин с завистью следил за Айбеком.
Наступила очередь попытать счастья и другим молодым пограничникам. Кругом стоял сплошной хохот, несмотря на грозные окрики начальника.
Кони метеором проносились между стойками. Бойцы старательно махали клинками, но тоненькие лозинки колыхались как ни в чем не бывало. Они будто посмеивались над конниками. «Ах ты, черт возьми! — ахал в душе Слезкин. Его потная рука прилипла к эфесу. — Неужели опять оскандалюсь? Со стороны смотреть — кажется, чего здесь мудреного? Только не зевай!»
Костя с азартом смотрел на стойки паркура, быстро соображал: «В конце концов, можно не каждую лозу рубить. Срубил — прицелился, срубил — прицелился. И так пойдет. Три-четыре срубишь и хорошо. Все лучше, чем махать впустую».
Он вздрогнул, когда скомандовали ему. В самый последний момент мелькнула мысль: «Зачем давать коню большой разгон? Лучше на тихом галопе…»
Слезкин пришпорил Жемчужину. Лениво вильнув хвостом, рыжая кобыла мелкой рысцой затрусила между стойками. Так под оглушительный смех он и проехал, свалив лишь пару лозинок.
— Костя, ты лучше запряги Жемчужину! С телеги сподручнее рубить! Аллюр все равно тот же будет! — смеялись бойцы.
Самолюбивый Слезкин чертыхался.
— Повторите заход! — приказал Торопов, пряча улыбку.
Слезкин, нахлестывая кобылу поводьями, хотел исправить ошибку. Но Жемчужина, словно на потеху насмешникам, идти галопом не пожелала. Второй заход она прошла той же неторопливой походкой.
— Еще раз! — скомандовал начальник.
На этот раз Костя так огрел Жемчужину, что она рванулась с места в карьер. Промахнувшись на первой лозе, Слезкин чуть не скрипнул зубами и прицелился на следующую. «Я вам сейчас докажу, мазилы!» — сверкнула мысль. Замахнувшись, он сгоряча дернул за повод. Кобыла повернула морду. Клинок пришелся ей прямо на переносицу.