Застава на Аргуни
Шрифт:
Бесшумно ступив на маньчжурский берег, штурмовая группа по широкому распадку двинулась к Уда-хэ. Странно было Слезкину идти по чужой, вражеской земле. И странно, что здесь такие же деревья, такая же трава, как и там, за рекой, на Родине. Он положил руку на сердце: слишком уж громко стучало.
В два ночи стрелкинцы вышли на исходный рубеж. Послав нарочного к старшему лейтенанту Морозову, застава которого должна была атаковать кордон с другой стороны, Торопов стал ждать сообщения от него.
…Японский кордон находился в тылу поселка. С флангов подступы к нему прикрывались
Нарочный все не возвращался. Торопова удивляла тишина, царившая в поселке. Не тявкнет собака, не прокричит птица. Все погрузилось в непробудный сон. Торопов плотно прижимался к влажной траве, не спуская глаз с окошка, в котором светился огонек. Иногда в окошке мелькали какие-то тени. Они были так отчетливы и близки, что хотелось вскинуть автомат.
Вернулся нарочный. Морозов к атаке готов!
Торопов посмотрел на притаившихся бойцов, взмахнул рукой. От группы отделились две фигуры. Затаив дыхание, пограничники смотрели им вслед.
Прошло несколько минут. У ворот кордона зашевелились тени. Зашевелились и враз легли бесшумно. Это действовали Карпов и Павличенко. Подкравшись к часовому, они сняли его так ловко, что тот не успел и вскрикнуть. Обследовав двор и убедившись, что кордон охранялся одним часовым, Карпов несколько раз мигнул фонариком.
Бойцы цепочкой перебегали во двор, окружали казарму и офицерский домик. Карпов и Павличенко затаились у раскрытого освещенного окна.
Слезкин бесшумно метнулся на высокое крыльцо. Осторожно попробовал дверь. Она беззвучно отворилась. В коридоре темно. Слезкин прислушался. Из-за двери слышался тихий гортанный разговор.
Мешкать было некогда, и Слезкин с силой ударил ногой в дверь. Она распахнулась и от резкого удара чуть не захлопнулась снова. Слезкин, охваченный порывом непонятной силы, шагнул в комнату. Наклонившиеся над столом два офицера выпрямились и от неожиданности окаменели. Секунду длилось замешательство. Вдруг высокий офицер взмахнул рукой. Со стола закувыркалась лампа. Зазвенело стекло. В то же мгновение в окне мелькнула тень. Автоматная очередь прошлась по тому месту, где только что прыгал огонек лампы. Комната озарилась ярким пламенем. Запылал разлившийся по полу керосин.
«Промазал… Упустил!» — подумал лихорадочно Слезкин и выскочил на крыльцо. В воздух взвилась красная ракета. В ее зареве он увидел, как Павличенко и Карпов связывали прыгнувшего в окно Ван Мин-до.
Над Уда-хэ стоял треск автоматных и пулеметных очередей, слышались взрывы гранат. Пограничники выкуривали из казармы беспорядочно отстреливавшихся японцев.
На крыльцо, чуть не столкнув Слезкина, выскочили в нижнем белье два солдата с винтовками в руках. Увидев пограничника, они тут же юркнули обратно. Слезкин послал им вдогонку короткую очередь, и солдаты почти одновременно
Из поселка донеслись винтовочные выстрелы. С крыши монотонно заговорил японский гочкис. Рухнули на землю Павличенко и конвоируемый им Ван Мин-до. Раскинув руки, упал замертво Дудкин, попытавшийся взобраться по лестнице на чердак.
— Пушин! — крикнул Торопов. Пушин швырнул гранату. Раздался взрыв. Гочкис замолк.
Отрядив бойцов на ликвидацию вражеского сопротивления в поселке, Торопов с несколькими пограничниками ворвался в казарму. Покончив с отстреливавшимися здесь японцами, они выскочили во двор. Выстрелы прекратились. Японская казарма пылала.
Карпов и Морковкин привели из поселка двух полицейских, патрулировавших ночью на набережной Уда-хэ. Это они, увидев нападавших на кордон, открыли стрельбу. Полицейских шумно окружили китайцы. Худенький китайчонок петухом прыгал перед высоким, с белыми петлицами полицейским, норовя ударить его кулаком. Карпов и Морковкин, не понимая, что кричит китайчонок, только разводили руками и улыбались.
— В чем дело? — спросил подошедший Торопов.
— Не знаем, товарищ лейтенант. Всю дорогу, пока вели, они колотили их по чем зря, — ответил Карпов. — Наверное, насолили очень.
Пограничники привели во двор еще несколько японцев, улизнувших через люк подземного хода. Солдаты были в нижнем белье, испуганно таращили глаза и тряслись от страха.
Ликующий в душе Торопов внешне был спокойно-стремителен, деловит. Никогда еще так ясно и быстро не работала его мысль. Чувствуя непривычную окрыленность и значительность совершаемых им дел, он, еще не остывший от боя, крепко пожал руку Морозову, молча поздравляя его с победой.
Они посовещались и решили занять оборону в расположении военного городка. В случае подхода японцев лучшего места для сдерживания вражеских контратак не нужно было искать.
Расставив бойцов по огневым точкам, Торопов послал Айбека на заставу. В торопливой записке он сообщил Панькину:
«Кордон Уда-хэ разгромлен. Доложи командованию. Уничтожено два офицера, сорок семь солдат. Захвачено девять пленных, три пулемета, гранатомет, несколько десятков винтовок. С нашей стороны двое убитых — Валентин Дудкин и рядовой соседней заставы Севастьянов, четверо раненых. Переправляй коней, продовольствие, фураж, боеприпасы…»
Наступил рассвет. Зарево пожара побледнело в лучах солнца. Вскоре казарма рухнула. Высоко в небо взметнулся столб искр и клубы белого дыма. Вражеский кордон кончил свое существование.
На улицах Уда-хэ толпились китайцы. Они оживленно разговаривали и смеялись…
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Конная группа Торопова, вобравшая в себя бойцов заставы Морозова и маневренный взвод, подошедший из отряда, скакала к станице Георгиевской. Сюда же устремились остатки ближайших вражеских кордонов, разгромленных пограничниками.
Перед выступлением Торопов предупредил бойцов:
— Товарищи, возможно, придется с белоказаками встретиться. Никто так зло не рубится, как они!