Земля вращается со скрипом (сборник)

Курилко Алексей Леонидович

Ты ушел с концами?

Да, поверь, я никогда в жизни к ней не вернусь. Хватит!

А что, - спрашиваю, - произошло?

Весь день, часов пять, она пилила меня, читала нота­ции, даже оскорбляла, провоцируя меня и пытаясь втянуть в перепалку с ней. Она же без скандала не может. Скандалы заменяют ей секс. Так вот, значит, с самого утра она достава­ла меня, но я упорно хранил молчание, уставившись в теле­визор. Она извергала целые монологи, а я был нем, как дох­лый окунь. Наконец она не выдержала, у нее

сдали нервы, она подошла к телику и выдернула шнур из розетки! Я встал, дал ей в морду и ушел.

Он наливает. Выпивает. Запивает.

– А вещи?

Седой меняется в лице:

Твою мать... Я ничего с собой не взял... Ушел в чем был...

Ну ты даешь...

Ничего страшного. Я сейчас съезжу назад!

Он повторяет нехитрую процедуру: наливает, выпивает, запивает.

– Может, уже завтра?

Седой отрицательно машет головой.

– Только сегодня. Нужно покончить с этим раз и навсегда.

Он закуривает и встает из-за стола.

Ничего не убирай. Я скоро вернусь.

Уверен?

– Да. Возьму костюм, рубашки, джинсы, плавки... И Биб­лию.

Библию?

В ней я прячу заначку.

Почему в Библии?

Потому что такая ведьма, как моя, никогда в жизни ту­да не полезет.

Он уходит.

Чувствую, что самым правильным было бы отправиться вместе с ним, но трезвым я плохо переношу выпивших лю­дей.

Ладно, успокаиваю себя. Ничего с ним не станется.16.

...Седой ушел около пяти, а сейчас уже полдесятого.

Не то чтобы я сильно за него волнуюсь, он взрослый му­жик, и я ему не нянька, но все-таки на душе «скребутся кош­ки». Живем в страшное время. Убить могут за вшивый мо­бильный телефон. Да что там телефон! За бутылку убивают.

Он был не особенно пьяным. Но я прекрасно знаю Танилюка. Он же будет заглядывать в каждый бар по дороге. А в такой ситуации силы могут закончиться раньше, чем деньги.

Нет у нас культуры пития. Пьем без меры. Что попало. Мешая водку, пиво и коньяк. Почти не закусывая. Зачем та­кого убивать, чтобы ограбить? Достаточно подождать - сам свалится.

Хотя мы народ стойкий, закаленный... Уже и сил никаких нет, и сознания, в общем, тоже, и речь бессвязна, но мы до­ходим, доползаем до родного порога. «Здравствуй, мама, воз­вратился я не весь».

Тем не менее, решаю убедиться, все ли с ним в порядке.

Вначале звоню ему. Глухо. Тогда звоню Джульке - его за­битой жизнью супруге.

Привет, - говорю.
– Седой пришел?

Приперся, - отвечает.
– Час назад. В разобранном состо­янии.

Спит?

Ага, его уложишь. Позвать?

Она пытается подавить в себе раздражение, старается не демонстрировать его мне, но голос все равно выдает ее ис­тинное отношение.

Не обязательно, - говорю.
– Просто хотел убедиться, что он не попал в историю.

Сейчас.

Спустя четверть минуты в трубке раздается глухой голос Седого.

– Ленька, короче, она меня не пускает.

Ну правильно. Ложись спать.

Я ей объясняю. Что я ухожу на-все-гда, и мое решение незбы... незыблемо, а она говорит: «Завтра поговорим». А я решил - сегодня. В смысле, я давно решил. Хватит! У меня нервы тоже не провода телеграфные, не фиг на них сидеть!..

Но она упрямая, как водка.

Хорошо, - говорю.
– Ложись спать. Завтра поговорим.

И ты туда же!

– И я, Цезарь. Пока.

Даю отбой.

«Упрямая, как водка», - сказал он о ней.

Я прекрасно понимаю логику этой фразы. Знаю, о чем он. Танилюк всегда похмелялся. Но по утрам его организм водку не принимает. Я неоднократно наблюдал, как он опорожнял стакан, но водка рвалась наружу. Он осторожно вырыгивал ее в стакан, помутневшую... Он матерился и вновь отправлял содержимое стакана в глотку. Снова начиналась борьба. Иногда он ее выигрывал, иногда нет. Но не сдавался!

Думаю, что он был куда упрямей, чем водка.

17.

Под утро мне снилась какая-то ересь. Будто прихожу до­мой и слышу - кто-то в ванной. Я-то уже знаю кто. Врываюсь, а там никого. Слышу, на кухне. Я туда, и там нет Сони. Нико­го нет. В комнате! Я в комнату! Где она? И как ей удается пе­ремещаться незамеченной. Чертовщина...

Замахавшись ловить Соню по квартире, я будто бы при­лег на диван. Голова разболелась. Прилег, глаза прикрыл... и услышал Сонин голос над собой:

– Вставайте, граф, зовут из подземелья.

Я открываю глаза и действительно вижу стоящую надо мной Соню. И это не сон. Я проснулся.

– Вот тебе раз, - говорит.
– Ты что - проспал? Почему ты не на работе?

Во-первых, меня уволили. А во-вторых... Какой сегодня день? Воскресенье?

Суббота.

А во-вторых, мне снова на работу аж послезавтра. Но в другом качестве.

Ничего не поняла. В общем, ты сегодня дома.

Я тоже мало что понимаю. Например, откуда у вас клю­чи от квартиры.

Это мои ключи.

Я привстаю, опершись на локти:

Что значит - мои? Откуда?

До тебя эту квартиру снимала я. Два месяца. А потом Михаил Николаевич повысил плату. А деньги у меня кончи­лись, я и по старой плате не могла. Вот я и переехала к подруге в общагу. Но у них там вторую неделю нет воды.

Ясно, - говорю, - ясно. Но ведь, съезжая, вы должны бы­ли отдать ему ключ.

Я и отдала.

Тогда каким образом ...

На старый Новый год я потеряла ключ. Позвонила Михаилу Николаевичу. Он сделал другой, отдал его мне. А спус­тя месяц я нашла тот, первый.