Жалкая жизнь журналиста Журова
Шрифт:
Таксист, очень кстати, приторговывал водкой. Взяли пузырь. Васька, как всегда, визиту ленинградского друга не удивился, только в дверях шепнул Журову, что в гостях у него сослуживцы с проверенными кадрами, что совсем скоро начнется свальный грех, и поинтересовался, указывая глазами, примет ли Ксюха участие в задуманном многостороннем кувыркании. Журов с негодованием отрицательно завертел головой. Не успели войти, как Ксюха оказалась в центре внимания, бесстрашно травила анекдоты и лихо глотала водку. Васькины гости забыли, зачем собрались, к задуманному приступили, вытирая слезы. Надо же, какая клевая девица! Журов нашел время предупредить Ксюху о планах компании, для него совершенно неожиданных, иначе б в голову не пришло тащить ее сюда. Ксюха с пониманием кивнула, и он увел ее в дальнюю комнату, именуемую всеми, включая хозяина, вытрезвителем. Комната была с балконом, дверь на
– Может, домой? – спросила Ксюха, осмотревшись. Здесь даже присесть толком было некуда – одна стена, расписанная в стиле обложки Yellow Submarine, была неприкасаемой в силу именно этого обстоятельства, вдоль другой на полу стояли две тахты с отломанными ножками, в углу ютился платяной шкаф. Сидеть на низкой тахте особого желания не возникало, только если лежать.
– До утра нереально. Не раз проверено. Частника здесь не поймать, и таксисты ночью сюда не доезжают, ловить им здесь нечего.
– Почему?
– Впереди по улице еще два дома, а за ними лес. Напротив, если глянешь в окно, тоже лес. Васька в хорошую погоду шашлыки в ста метрах от подъезда жарит…
– Если прижмут к реке, нам крышка [6] , – вздохнула Ксюха и неуверенно, что было ей несвойственно, тихо предложила: – Давай тогда стелить?
Журов засуетился – дочь же самого Игнатова! – начал хлопать дверцами шкафа, нашел там одеяла и подушки, но никакого белья и в помине не было. «Сейчас у этого неряхи что-нибудь поищу! Уверен, заначка стираного у него имеется». С этими словами, мимо хрипов и стонов в соседней комнате, он проскочил к Ваське в спальню; тот, к его радости, был «не занят». Пытаясь вычленить в шипении, ругани и претензиях что-то внятное, лоснящийся от удовольствия Васька наконец сообразил, что от него требуется, и молча выдал Журову чистое, по его уверениям, белье. Даже полотенце нашлось!
6
Цитата из фильма Н. Михалкова «Свой среди чужих, чужой среди своих».
Когда Журов вернулся в вытрезвитель, Ксюхи там не было. «Да куда она денется с подводной лодки», – пробормотал он, глядя на стену напротив, и постелил постель. Васька даже на наволочки не поскупился!
Тут в комнату юркнула Ксюха, держа одежду в охапке, бросила ее на свободную тахту и улеглась, сверкая торчащими грудками и не прикрываясь одеялом:
– Давай, Серж Генсбур, согревай меня быстрее!
Часть II
После второго развода, когда жизненные обстоятельства бросили его на самое дно, но он чудом все-таки выкарабкался – во многом благодаря Варьке, – Журов был готов практически к любым ущемлениям своего «я». Красивая, размеренная жизнь с чувственной, стильной и разумной женщиной стала для него, безусловно, важней всех мужских слабостей и былых порывов. То ли в силу этого обстоятельства, то ли из своенравности натуры Варька постоянно его воспитывала. Не встречая серьезного сопротивления, она, как ему казалось, нередко перегибала палку. Тогда Журова подмывало уйти и переехать в свою однушку в Строгино, которую он сдавал покладистой и рукастой паре из Твери. Необходимость выставлять на улицу людей, исправно плативших ему деньги и содержащих квартиру в чистоте и порядке, всегда останавливала его. Он брал время на размышление. Варька, обладавшая потрясающей интуицией, что-то такое мгновенно улавливала, хватку приотпускала и двигалась в своей непримиримой позиции. И все возвращалось на круги своя, милейшая же и очаровательная женщина! Помимо образцовых жильцов имелась у Журова еще одна причина для нерешительности – боязнь запить по-черному, как с ним уже случалось.
Выстроив всех в выкупленной косметологической клинике настолько, что отпала необходимость ежедневного личного контроля, Варька переехала жить в Апрелевку в загородный дом, доставшийся ей от родителей. Вначале она имела привычку без всякого предупреждения сваливаться на Журова с проверкой, но всегда заставала его чистым, трезвым и нежным. А заодно проверяла и клинику, где и в ее отсутствие все тем не менее шло своим чередом – репутация не падала, и деньги с приятной ощутимостью поступали. Успокоившись, она стала приезжать реже, загородная жизнь пришлась ей по вкусу. Журов какое-то время кипятился – что за дела такие, они вместе живут или как? Варька на полном серьезе предложила бросить его никчемную работу – нормальных же денег не приносит – и переехать в Апрелевку, а в Москву наведываться лишь по случаю: в гости или в театр. Хоть предложение и казалось заманчивым – свою работу, как и всегда в жизни, Журов не любил, – согласиться он не мог; зарплата, какая-никакая, давала ему независимость или иллюзию независимости. Переехав к Варьке, он становился бы заложником любых ее прихотей.
«Безусловно, Варьке я обязан… Чего уж тут таить, она спасла мне жизнь. Где бы я был? Вообще мог коньки откинуть. Хорошо. Я ей признателен и буду признателен до конца моих дней. Но сколько прошло лет, а она не перестает меня строить и не собирается хоть как-то со мной считаться. Все только так, как хочется ей. Я что, не личность? Ей тяжело согласиться даже с такой мелочью, как книжная полка. Мне и самому этот цветок в углу, как бишь его… даже очень нравится. Может, мне теперь и полка не нужна. Дело же принципа… И чего она так редко приезжает, я ей совсем не нужен? Она меня держит для выходов в свет? Я ей к лицу, как наряды? Мне же одиноко… и необходима чувственная жизнь. Хоть с какой-то регулярностью. Не мастурбировать же. Стыдно как-то, да и грех. Сколько можно с ней соглашаться и все терпеть? Я – тряпка, трус, жалкий подкаблучник? Может, все-таки собрать шмотки и уйти? Тогда, глядишь, до нее дойдет, что нежные отношения и преданность надо ценить. А если еще и Машка безумная вздумает вернуться, как, любопытно мне знать, она справится с ней в одиночку? С этой оторванной наркоманкой, чихать хотевшей на мать с ее мнением и порядками. Ее-то Варька боится! Лебезит перед нею. Воспитывать надо было, а не порхать по Америкам… Как можно такого трудного ребенка подбрасывать стареющим родителям? Вот и получили коллективными усилиями полную оторву».
Приблизительно так, конечно, в разных вариациях, начал думать Журов после знакомства с Мариной. За чашкой кофе в его кабинете она поведала, что в скором будущем разводится со своим совершенно рехнувшимся мужем, попавшим в какую-то, иначе не назовешь, секту воинствующих веганов и не дающим после этого никакого прохода ни ей, ни ребенку. Голодом готов уморить, придурок! До драк дело доходит! Но, слава богу, у нее есть мама, совсем недавно вышедшая на пенсию, готовая взять на себя все заботы о ребенке после развода. А Марина поживет немножко в свое удовольствие, так как выскочила, дура, замуж в восемнадцать лет, о чем сейчас глубоко сожалеет!
Во-первых, Марина очаровательна, и очень кстати, что в скором времени будет свободна и ребеночек ее под надзором! Во-вторых, это же его конек – доверительные беседы с молодыми сотрудницами о мужчинах, он же в рабочее время, пока им не надо мчаться домой к этим мужчинам, незаменимый эксперт по этой теме! Он же на стороне молодых, успешных и умных женщин против нынешних никудышных мужчин. Неблагодарные и тупые. Привыкли всё покупать, не ценят истинную женскую красоту и ум! Если они при деньгах, то либо получили от родителей-воров, либо сами пилят государственные! В театр не ходят, книг не читают! Поговорить не о чем! Бедные московские девочки из порядочных семей, получившие хорошее образование, – и как им тягаться с понаехавшими провинциальными хищницами, готовыми на все ради московской прописки? С любым уродом, ментом, бандитом, с любым недоумком… Где ж в такой неравной борьбе умного сначала найти, а потом отхватить? Вот и приходится бедным девочкам всё самим – карьера, квартира, машина, дети. Современные женщины, с торжеством провозглашал Журов, самодостаточны и значительно успешнее мужчин!
Когда Марина, пообещав заглянуть к нему при случае, вышла из кабинета, Журов впервые за долгие годы вдруг призадумался, а не закрутить ли роман? Не влить ли немного свежей крови исключительно из соображений поднятия общего уровня здоровья? Для поддержания мужского тонуса? Эта мысль немедленно подкинула его из кресла, и он подошел к зеркалу. Придирчиво изучил отражение. Так, мужчина он еще хоть куда, никто ему его лет не даст. Можно ли еще себя как-то омолодить? Например, побрить голову или вставить серьгу в ухо? Нет-нет, серьга в его возрасте и при классическом гардеробе не годится! Бриться налысо – любопытный, но рискованный шаг. Он, к сожалению, не Федя Бондарчук или Брюс Уиллис, можно все испортить. Вероятно, стоит подстричься как-нибудь по-молодежному… Пожалуй, объективно слабым местом был растущий и, как прекрасно он знал, дряблый животик. Вот над чем надо потрудиться! Итак, утренняя гимнастика для пресса и работа над общей спортивностью фигуры! А пока втягивать живот и расправлять плечи! Походка и так быстрая, но шаг мог бы быть пружинистее!