Железный Густав
Шрифт:
Он выпрямился.
— Этот совет Р. и С. был большой помехой здесь, в рейхстаге. Был, Малыш, — с сегодняшнего дня можно смело сказать: был!
Гейнц оторопело смотрел на брата. Из книг он знал о дипломатических подвохах, о предательстве, шпионаже, жульничестве, но воспринимал это как-то совсем отвлеченно, словно такие вещи происходили в далеком прошлом и не имеют отношения к современности. Но чтобы такое проделывалось сегодня, у него на глазах, а главное, при участии его брата…
—
— Вы и днем все наврали — людям, которые хотели послушать Либкнехта! — упрекнула его Ирма.
— Цель оправдывает средства, маленькая фрейлейн!
— Да какая же у вас цель? Для чего вы творите эти подлости? Зачем срываете погоны? — внезапно разгорячился Гейнц. И через силу прибавил: — Ах, Эрих, если отец узнает…
— Прежде всего садись! — Эрих был воплощенное спокойствие. — В самом деле, садись! Видишь ли, именно ради отца я все это тебе разъясняю и даже готов простить твое истинно братское хамство…
— Разреши тебе не поверить! — буркнул Гейнц.
Эрих предпочел сделать вид, что не слышит. — Почему мы прибегаем к таким средствам? Потому что хотим прийти к власти и ни с кем ее не делить!
— Но кто же, собственно, эти «мы»? — воскликнул Гейнц, совсем растерявшись. — Послушать одного, другого, все размахивают красными флагами, все делают революцию. Тебе вот мешает совет рабочих, но что же все это значит? И кто способен в этом разобраться? Это же какой-то всеобщий крах, полная неразбериха…
— Глупости! Да ты за три минуты все поймешь! Мы — это великая социал-демократическая партия, единственная партия, способная и призванная захватить власть и удержать ее…
— Потому что к ней принадлежишь ты, верно?
— Оставь эти колкости! А кроме того, имеются еще и независимые — так называемые независимые, — продолжал Эрих. — Это те члены нашей партии, которые голосовали против военных кредитов. Часть их склоняется к группе Либкнехта, другая непрочь присоединиться к нам…
— А кто такие либкнехтовцы?..
— Да, либкнехтовцы — в этом-то и заключается проблема! Либкнехт сейчас очень популярная фигура… Он всегда выступал в печати против войны, он сидел в тюрьме, он хотел бы все ниспровергнуть, а это сейчас популярнейший лозунг. Но как велики силы, что за ним стоят, — этого никто не знает. Его Союз Спартака очень малочислен. Ты ведь еще помнишь, Малыш, кто такой Спартак?
— Ясно! Военнопленный фракиец. Организовал восстание рабов и солдат против Рима, победил, пользовался огромной популярностью…
— Знаешь, я верю в имена, — сказал Эрих. — Союз Спартака… Но ты еще, разумеется, помнишь, как Спартак кончил?
— Помню. В конце концов он был разбит наголову. Погиб вместе с большинством своих сторонников. Тысячи рабов были распяты на кресте…
— Да-а! — задумчиво протянул Эрих. — Мы больше не распинаем на кресте…
Наступившее молчание становилось все тягостнее.
Эрих поднял голову и усмехнулся, увидев хмурые, злые лица своих посетителей.
— Что это у вас такие кислые мины? Уж не вступил ли ты в Союз Спартака? Если так, ты поставил не на ту лошадку — предупреждаю! Правительство сформируем мы!
— А я вообще ни на какую лошадку не ставил, — разозлился Гейнц. — Это ведь тебе не скачки в Хоппегартене!
— Конечно, нет! Просто глупая поговорка! Извини!
— Я, знаешь, верю не только в имена, я верю и в поговорки. Они иногда выдают того, кто их употребляет, — сказал Гейнц с насмешкой.
— Милый мой мальчик! — Эрих говорил тоном старшего, рассудительного, великовозрастного брата. — Откуда этот враждебный тон? Меня, естественно, радует, что я борюсь на более перспективной стороне! Что в этом плохого?
— А что вы станете делать, придя к власти?
— Мы создадим демократию по образцу западной, — пояснил Эрих.
— Ну, конечно, но это — формальная сторона. Я хочу понять, чего вы намерены добиваться, придя к власти?
— Добиваться? То есть как это? — Теперь озадачен был Эрих. — Придя к власти, мы, собственно, и добьемся своей цели. Или…
— Ах, Эрих, не будь кретином! На что вам, собственно, нужна власть? Есть же у вас какие-то планы, задачи, программа, наконец? Лишь бы захватить власть…
— Милый братец, я польщен твоим доверием, но что до нашей правительственной программы, придется тебе подождать, пока наш будущий премьер-министр ее объявит.
— Ну что за ерунду ты мелешь! Ведь не круглый ты идиот! Должны же у вас быть какие-то наметки! Мы проиграли войну — как же вы собираетесь, например, договориться с нашими противниками?
— Уж как-нибудь столкуемся! Поскольку мы станем демократическим государством, с Англией и Францией можно будет договориться. Разумеется, платить нам придется, и немало — больше, чем платили нам французы в семьдесят первом году, но два демократических государства как-нибудь договорятся миром!
— А ты читал условия, на каких заключено перемирие? — яростно крикнул Гейнц.
— Из-за чего ты расстраиваешься? Ведь не мыпринимали эти условия! Прошу не забывать, что условия перемирия были выработаны генералами.