Жеребята
Шрифт:
Загръар в ужасе отшатнулся и бросился вперед, вдоль ручья, в чащу, глотая слезы и ничего не видя перед собой. Так он бежал, потом пошел, спотыкаясь, потом упал на землю и зарыдал.
А когда он поднял голову, он увидел в двадцати шагах от себя полосу воды.
– Озеро!
– едва не закричал он.
– Оно совсем недалеко!
И он стремглав кинулся назад. "Лишь бы ты не ушел, - шептал он, - лишь бы ты не ушел!"
Слепой не ушел. Он сидел у потухшего костра и смотрел в сторону запада - куда уходило солнце. Его глаза - большие, зеленоватые -
Тебе не восстать,
Не утешить ожидающих Тебя,
Не обрадовать устремляющих к Тебе взор.
Спишь Ты - и сон твой бесстрастен,
Забыты мы Тобою,
Подобно мертвым.
Ничего не видишь Ты на земле,
Нет для Тебя жертвы.
Не разбудить Тебя, не вызволить, не поднять.
Как мертвый, Ты спишь,
Сильный, чьи дела так были прекрасны.
Верный жрец найдется ли,
Станет ли он Твоим жеребенком,
Жертвенным конем Твоим,
Белогривым, буланым,
Со звездою во лбу,
Чадом степи,
Чтобы наполнить небо и землю,
Пред Твоими очами...
– Аирэи!
– закричал Загръар.
Слепой вздрогнул всем телом и подался в сторону, услышав звук его голоса.
Загръар осторожно подошел и, быстро отбросив палку-костыль, стал на колени рядом с товарищем и заговорил:
– Послушай, послушай... не гони меня...Озеро совсем рядом, и там нет сокунов. Зачем тебе оставаться здесь, на верную смерть? Ты сможешь понемногу дойти - ты обопрешься на мое плечо... я сильный... обопрешься на палку... только не гони меня прочь...
Белогорец приложил ладонь к лицу юноши, ощупывая его, как это делают слепые, пытаясь узнать лица зрячих.
– Как ты меня назвал?
– спросил он.
– Никак. Я просто крикнул: "Эй!" Я ведь не знаю твоего имени.
– Меня кто-то позвал по имени, - задумчиво промолвил слепой.
– Ты не привел с собой сокунов? Странно. Ты, значит, хочешь сам отвести меня к ним? Думаешь заработать больше?
– Чем мне поклясться, чтобы ты поверил мне?
– говорил Загръар, целуя его руки.
– Скажи - я поклянусь!
И белогорец презрительно ответил ему:
– Я не верю клятвам фроуэрцев, о маленький фроуэрец.
– И ты не поверил бы даже, если бы сам Игэа Игэ поклялся тебе?
–
Повисла неожиданная и долгая тишина.
– К добру ли, или к беде ты помянул имя Игэа, о маленький фроуэрец, но отныне моя судьба - идти с тобой.
И Загръар подал ему его палку-костыль, и они пошли, хромая вместе - Загръару казалось, что у него самого тоже болит нога.
Белогорец не вскрикивал и даже не стонал, ковыляя вдоль ручья, только страшная, неживая бледность все больше и больше заливала его щеки, а из закушенных губ текли алые струйки крови.
...Когда они подошли к берегу, уже вечерело.
– Ты видишь, где перевоз?
– спросил белогорец.
– Да! Вот лодочник как раз возвращается, - ответил Загръар.
– Я пойду и поговорю с ним.
Он усадил товарища на землю, заботливо скрыл его еловыми ветвями и направился к перевозу. Но едва он подошел ближе, до его слуха донеслась фроуэрская речь. С лодочником разговаривали люди в черных плащах с алым кругом на спине, и было слышно, что они расспрашивали его о высоком слепце и рыжем мальчишке, говорящем по-фроуэрски. Лодочник испуганно и отрицательно мотал головой.
Загръар опрометью бросился прочь.
Когда он вернулся к тем деревьям, где он оставил белогорца, то он в ужасе увидел, что его товарищ и человек в черном плаще катаются по песку, держа друг друга в цепких борцовских объятиях. Белогорец крепко сжимал шею своего врага, и тот не мог звать на помощь, но сокун уже высвобождал руку, и тянулся к кинжалу на своем черном кожаном поясе.
Не до конца понимая, что делаем, Загръар схватил с белого озерного песка синеватый булыжник с острым краем и кинулся к дерущимся. Изо всех сил он опустил камень на голову сокуна - там, где на виске надулась пухлая синяя жила. Тот захрипел и выпустил белогорца.
– Загръар...
– проговорил слепой в изумлении, - так это не ты его привел?! Загръар... дитя мое...
– Скорее, скорее, бежим, там сокуны!
– в лихорадочной спешке говорил Загръар, забыв обо всем. Взгляд его упал на багрово-синюшную ступню белогорца, и он замолк в растерянности.
Но белогорец ободряюще улыбнулся.
– Ты умеешь плавать?
– спросил он.
– О да!
– воскликнул Загръар.
– Мы переплывем озеро, - все еще задыхаясь от борьбы, проговорил слепой.
– Я возьму у него книжал?
– спросил Загръар, кивнув на неподвижно лежащего сокуна.
– Нет. Оставь ууртовцам их грязную сталь, - с омерзением проговорил белогорец.
И они соскользнули в воду озера с низкого берега, среди опущенных в воду ветвей плакучих ив.
...Вода приняла их и подхватила. Они плыли под ней, и Заграър держался одной рукой за плечо слепого, а потом они выныривали, и юноша смотрел, далеко ли еще берег, и нет ли там сокунов.
Вдруг заходящее солнце осветило слепящим золотым светом все озеро, и они едва успели нырнуть. Когда они снова показались над поверхностью воды, то над их головами засвистели стрелы. Их заметили с берега.