Жеребята
Шрифт:
– Анай, Игэа Игэа уже давно стал карисутэ. И он - брат братьев Цго, - добавил после паузы Аирэи. Было заметно, что он не хотел этого говорить.
– Аэй, жена Игэа - сестра братьев Цго.
– О, Небо! О, Великий Табунщик!
– расплакалась Анай и долго более не говорила ничего.
– Они никогда не рассказывали о своей сестре... Как я была глупа! О, как я была глупа!
Она поднялась на ноги и твердо сказала:
– Я должна побыть однга. Аирэи и Загръар, вкусите трапезу без меня. Я приду к вам вечером.
И она ушла, оставив Аирэи изагръара в полутьме.
– Маленький фроуэрец, дочь реки Альсиач!
– устало проговорил Миоци.
– Кто же ты? Отчего ты странствуешь со мной? Что тебе нужно?
– Я хочу быть с тобою всегда, о белогорец, - ответил бывший Загръар.
– А как звучит мое настоящее имя - неважно. Ты не помнишь меня, ибо ты никогда не замечал меня.
– Это было великой моей ошибкой, - отозвался Аирэи.
– Но хотя бы намекни - где мог я видеть тебя? Недаром твой голос кажется мне знакомым.
– О нет, незнакомец - я ничего не скажу тебе. Зови меня по-прежнему Загръар, ибо я твой товарищ в странствиях и невзгодах, и пойду за тобой, куда бы ты ни пошел, о Аирэи!
– ответила из тьмы девушка.
– Я должен вернуть тебя в дом твоего отца, - твердо сказал Аирэи.
– Это уже невозможно, - был ответ.
– Наверняка дом наш разграблен сокунами.
– Бедное дитя, - прошептал Аирэи.
– Знаю, что твоя история достойна того, чтобы ее выслушал любой белогорец, но если ты предпочитаешь молчать - тогда твоя воля хранить молчание.
– Я пойду с тобой в Белые горы, - сказала девушка.
– Загръар, я не могу... правда, я не могу взять тебя в Белые горы, - вздохнул Аирэи.
– Никто, кроме тебя, не будет знать моей тайны, Аирэи, - настаивал бывший Загръар.
– Я разожгу для тебя огонь, я пойду с тобой по горным тропинкам, чтобы ты не сорвался в пропасть.
Казалось, белогорец заколебался. Он долго молчал, а когда заговорил, его голос выдавал с трудом скрываемое волнение:
– О, дитя! О милый мой Загръар! Ты спасал меня много раз, и я не хотел бы повести себя несправедливо по отношению к тебе. Если сначала я думал, что ты будешь мне младшим братом и учеником, как мой Огаэ, пропавший в буран...
– Но Каэрэ ведь сказал тебе, что они все спаслись?
– Да... Но я никогда не увижу Огаэ... Подожди, не перебивай меня, Загръар! Я не могу назвать тебя младшим братом, но могу назвать тебя младшей сестрой. Я сотворил много несправедливостей по отношению к моей несчастной родной сестре, и не хотел бы повторить их по отношению к тебе, о мой Загръар!
– Аирэи встал и взял светильник в руку. Пламя осветило его глаза, смотрящие в неведомую даль.
Загръар тоже поднялся и подошел к нему, положил свою ладонь на его плечо.
– Но я не знаю, как я теперь должен поступить, о Загръар!
–
– Послушай, Аирэи, - сказала девушка.
– Давай пойдем с тобой к деве Шу-эна, старице Лаоэй - и попросим у нее совета.
– Да, дочь реки Альсиач!
– радостно воскликнул Аирэи, и словно сорвал с лица паутину.
– Мы пойдем к ней.
Диспут в Белых горах.
Солнце взошло и сияло над Белыми горами в синем, безоблачном небе. Высоко, едва заметной глазу точкой, у самого диска парил орел, оглашая простор клекотом.
А внизу, среди камней и скал, собрались белогорцы - старые и молодые, юноши, готовящиеся к первому посвящению и отроки, только что отданные в учение. Ли-шо-Йоллэ и его "орлы гор" стояли полукругом, а перед ними на большом белом камне стоял Иэ. У его ног сидели Игъаар и Рараэ.
– Еще не поздно, - сказал кто-то.
– Снимите с себя эти ремни и идите к нам.
– Мы - ученики ло-Иэ!
– гордо ответил молодой фроуэрец, затягивая ремень на своих запястьях.
– Мы остаемся с ним до конца - и разделим вместе то, что скажет о нем суд Белых гор.
– Да!
– воскликнул Рараэ.
Иэ склонился к ним и сказал:
– Дети, меня не оправдают. Я не хочу, чтобы вы умерли. Уходите!
– Мы хотим умереть с тобой, учитель Иэ!
– воскликнул Рараэ.
– Если в Белых горах сотворится такое беззаконие, то ни к чему жить. Я хочу умереть белогорцем.
– Я тоже, - добавил Игъаар.
Иэ обнял их в последний раз и выпрямился, стоя на белом камне.
– Отвечай нам, Иэ, и мы будем слушать твой ответ!
– закричал кто-то со скалы.
– Ты - карисутэ?
– Замолчите!
– крикнул Йоллэ.
– Не превращайте Белые горы в рыночную площадь!
– Ты покрываешь карисутэ, о предводитель орлов гор!
– зашумели в толпе белогорцев.
– С каких пор в Белых горах стали действовать законы Нэшиа?
– спросил Иэ.
Все притихли.
– В Белых горах издавна собирались люди, ищущие истину. И только когда пришел Нэшиа, закончилось время диспутов и началось время доносов и наушничества.
– Не заговаривай нам зубы, Иэ! Ты распространяешь учение карисутэ в Белых горах.
– В Белых горах каждый сам выбирает себе учителя, чтобы слушать его, - возвысил голос Йоллэ.
– Мне стыдно за вас, белогорцы.
– Если учение не поддержат двое ли-шо-шутииков, то оно не имеет право быть проповедано в Белых горах, - сказал маленький белогорец в черном плаще.
– Именно такой закон приняли белогорцы под давлением Нэшиа и изгнали всех карисутэ!
– воскликнул Иэ.
– Но этот закон - не закон Нэшиа! Это - закон Белых гор!
– зашумели люди в черных плащах.
– Уходи из гор и там проповедуй учение карисутэ!