Жеребята
Шрифт:
– Но я не хотел такой славы, - кратко сказал он.
– Ты тоже... к тебе тоже приходили сыны Запада?
– в священном ужасе спросила Раогай.
– Это в далеком прошлом, о дочь реки Альсиач. И они услышали "нет" белогорца Миоци, - сказал слепец.
– Я понимаю тебя, - ответила Раогай, силясь перекричать ветер, и Аирэи снова пожал ее руку, холодную и мокрую от проливного дождя.
– Дети, - раздался голос позади них.
– Куда вы держите путь в такой ненастный день?
На узкой тропке, у дороги, стояла Лаоэй в синем покрывале
Она погладила морды коней, и те, прядя ушами, с негромким ржанием пошли за ней по короткой дороге через рощу.
У хижины под особым навесом горел среди льющихся дождевых струй огонь - священный огонь милости Всесветлого.
– Вот вы и дома, - сказала Лаоэй, и, взяв за руки Аирэи и Раогай, повела их в хижину мимо навеса.
– Я так и подумала, что это - вы, когда услышала, что сокуны ищут высокого слепца и юношу-фроуэрца. Но поиски, начатые Нилшоцэа, уже закончились. Начальник сокунов решил, что вы утонули в озере, рядом с храмом великой Анай.
Она говорила это, подавая им сухие и теплые плащи, и подбрасывая дрова в очаг, весело горевший в хижине.
– Грейтесь, дети, и ешьте похлебку! В осенние ненастные дни легко схватить простуду.
Раогай что-то шепнула старушке на ухо. Та улыбнулась и кивнула.
– Матушка Лаоэй! Как ты узнала, что мы - на дороге к тебе?
– спросил белогорец, прихлебывая горячее варево из большой глиняной миски.
– Я не знала, дитя мое, Аирэи, - отвечала она.
– Я ходила зажигать великий маяк, но море поднялось, и дорога скрылась под водой, и я его не зажгла.
– Для кого же этот маяк?
– удивилась Раогай.
– Ведь над морем - дымка.
– О, восстань!
к Тебе подняты очи странников,
в Тебе - радость оставленных всеми,
– разве ты забыла это, маленькая дочь реки Альсиач?
– улыбнулась Лаоэй.
– Да, это древний гимн Всесветлому, - кивнул слепой белогорец.
– Но расскажи нам, что творится сейчас в Аэоле и Фроуэро?
– Нилшоцэа стал единым правителем Аэолы и Фроуэро, - ответила ему старица-дева Всесветлого.
Путники вскрикнули от изумления и негодования.
– Бывший правитель Фроуэро отравлен тем же ядом Уурта, которым он когда-то отравил своего друга - отца Игэа Игэ Игэана. Чья рука держала иглу с ядом на сей раз, неизвестно - но, думается мне, жрец Фериана в Тэ-ане, ли-шо-Лоо, к этому причастен.
– Значит, Нилшоцэа теперь - царь всей земли?
– шепотом спросила Раогай.
– О нет, - покачала головой старица.
– Светловолосые фроуэрцы, дети реки Альсиач, во главе с верным Гаррионом нашли в Белых горах царевича Игъаара. Воистину, он достоин носить имя "Явленный и светлый Гарриэн-ну, чадо Фар-ианна и Анай"! Он стал во главе войска, которое выступило против Нилшоцэа и его сокунов. Но их слишком мало. Если бы они объединились с Зарэо, то смогли
– Зарэо вряд ли согласится воевать заодно с фроуэрцами - неважно, какой у них цвет волос, - сказал задумчиво Аирэи.
– Фроуэрцы бывают разные, - горячо заспорила Раогай.
– Сокуны, воины темного огня Уурта, не имеют ничего общего с детьми реки Альсиач, чья надежда - Младенец Гарриэн-ну.
– Вы оба правы, - ответила Лаоэй.
– Зарэо сложно стать под одни знамена с фроуэрцами, но может быть, найдется мудрец, уоторый объяснит ему, что язык и род человека не имеют значения, когда этот человек отказывается возжигать темный огонь...
Она подлила похлебку в миску Аирэи. Белогорец сидел, скрестив ноги, и обмакивал свежую горячую лепешку в ароматное варево.
– Белогорцы поддержали Игъаара, - сказала Лаоэй.
– Ли-шо-Йоллэ и "орлы гор" идут с Гарионом.
– Вот как!
– воскликнул Миоци.
– Ты бы хотел быть с ними, Аирэи?
– тихо спросила Лаоэй.
– Я уже никогда не буду с ними, - коротко ответил слепой.
– Как же ты выплыл из водопада Аир, Аирэи, дитя мое?
– спросила Лаоэй и протянула свою маленькую узкую ладонь, чтобы погладить его по уже отросшим темным волосам.
– Ведь на тебя была священная золотая риза... как же она мгновенно не утащила тебя на дно?
– Когда я стоял над бездной, то на другой стороне водопада появился молодой степняк, - начал рассказывать Аирэи. - Этот степняк положил свою правую руку на левое плечо, и по его губам я мог прочесть: "Сделай так!" И я вспомнил немого кузнеца Гриаэ, отца моего молочного брата, который пытался мне что-то объяснить, совершая подобный жест. Когда я коснулся своей правой рукой левого плеча, то обнаружил под своими пальцами хитро спрятанную в золотых кольцах застежку. Прыгая в водопад, я сумел расстегнуть кольчугу, и священная риза Всесветлого упала с меня, как чешуя...
Он глубоко вздохнул, и Раогай приникла головой к его плечу.
– Когда я выплыл на берег, - продолжал Миоци, склоняя свою голову к ее голове, я сначала решил, что отчего-то настала ночь. Но вдруг я увидел среди полной темноты светлый диск, и понял, что это солнце. С тех пор я вижу только солнце и более ничего.
– А огонь в очаге?
– спросила его Лаоэй.
– ты видишь огонь в очаге?
– Нет. Ни в очаге, ни в светильнике, ни в лампаде. Только светлый диск на черном небе - и более ничего.
– Говорят, что те, кто умирал от яда Уурта, видели сияющее небо с черным солнцем, и это видение - ужасно, - проговорила Лаоэй.
– Когда я вижу солнце, мне становится спокойнее, - промолвил белогорец, словно поведав давно скрываемую тайну своего сердца.
– А сейчас солнце закрыто тучами, и вокруг меня - только черное небо...
– Дождь перестал, - с улыбкой сказала Лаоэй.
– Мы еще сможем увидеть солнце сегодня.
И она взяла Аирэи за руку - так она брала его и Эну много, много лет назад - и вывела из хижины.