Жизнь длиною в лето. Книга первая
Шрифт:
– Мой мальчик, - прослезилась Кейла Давидовна, - ты отрада для нашей души.
– А без этого покрывала и коробочек молитва к богу не дойдёт?
– скептически заметила Катя.
– Эти люди даже не подозревают, как мало значат атрибуты и обряды.
– Кармель, прекрати шептать. В конце концов это неуважение к родным, - вспыхнул Эйтан, подозревая, что сестра насмехается над ним.
Кармель сделала круглые глаза и еле сдержала смех.
– Пап, я сижу рядом с тобой. Я хоть слово произнесла сейчас.
– Эйтан, в самом деле, что ты набросился на неё.
– Я не глухой. Она специально говорила тихо.
Бабушка Кейла недовольно нахмурилась.
– Вот что значит плохое воспитание.
Ужин продолжился в полном молчании. В конце трапезы дедушка Михаэль спел несколько псалмов, бабушка Кейла вторила мужу чистым сильным голосом, им неуверенно подпевал Эйтан. Когда старики ушли к себе в комнату. Натан Михаэлевич налил вина и стал негромко возмущаться:
– Что мне делать? Я должен выбрать образцы ткани и дерева для новой партии мебели. Я не могу отменить встречу.
Эйтан поднялся со стула и, наклонившись к самому уху Кармель, процедил:
– Научилась чревовещанию, сестрёнка?
– Братик, ты просто переутомился, вот и слышишь голоса. А вообще-то в умении угодить, ты превзошёл самого себя. С каких пор тебя интересует иудаизм?
– Нужно знать религию своих предков, это тебя, сестричка, кроме нарядов больше ничего не интересует.
– Эйтан громко добавил: - Мам, пап, я к себе.
Кармель прошептала:
– Кать, сбей немного спесь с зазнайки, только не пугай сильно, а то сочтёт себя сумасшедшим.
Она улыбнулась довольной улыбкой, видя, как призрак догнал Эйтана на лестнице и что-то говорит ему. Брат отшатнулся и ускорил шаг.
Натан Михаэлевич обхватил голову руками.
– Если ты доверяешь моему вкусу, я смогу пойти на встречу вместо тебя, - предложила вдруг Ася Ивановна.
– Бумаги у тебя с собой?
Натан кивнул.
– И договора тоже.
– Тогда пойдём поработаем. Вот только стол приберу.
Натан Михаэлевич обнял жену.
– Я ведь знаю, как родители обидятся. Спасительница ты моя. А ведь когда-то мы вместе на все встречи ездили.
Кармель посмотрела на них и решительно заявила:
– Идите. Я сама справлюсь.
Ей, конечно, не понравились недоверчивые взгляды родителей, но она не стала расстраиваться. Кармель больше всего поразило счастливое выражение на лице отца. "А ведь он, кажется, до сих пор любит маму", - поняла она.
– Что ты сказала Эйтану?
– поинтересовалась она у появившейся Кати.
– Посоветовала усердно молиться, но не слишком громыхать коробочками по ночам.
– Жестоко, - засмеялась Кармель.
У входной двери послышалось требовательное мяуканье. Кармель открыла дверь. Лиса держала в зубах мышь.
– Нет, Лиска, выкинь эту гадость. Фу!
– возмутилась девушка.
– Неправильно поступаешь, - вмешалась Катя.
– Ты должна похвалить её. Кошка показывает, что она не зря поселилась в доме.
Кармель, преодолевая брезгливость, погладила Лиску.
– Молодец, охотница!
Кошка удовлетворённо замурчала и положила к ногам хозяйки полузадушенную мышь. Та дернулась, открыла глаза-бусинки и попыталась уползти. Кармель взвизгнула и отпрыгнула в сторону. Лиска посмотрела укоризненно на хозяйку, схватила мышь и в три приёма её слопала.
– Вот так-то лучше. Спасибо, киса, кушай сама. Кать, я всё хотела тебя спросить. На кладбище в Благодатном хоронили ведь не только русских, там упокоились люди и других национальностей. И не все же были атеистами. Ты разговаривала с умершими и других конфессий, не только православными? Что они тебе рассказали?
– Когда я осознала, что умерла и стала бродячим духом, то стала у всех интересоваться, что там? И все отвечали одно и то же: плыли по какому-то тоннелю, видели усопших родных. А вот сообщить, что происходило с ними дальше, отказывались наотрез. И только сосед Иван Абрамович, кстати, еврей, ответил: "А дальше все отправляются туда, куда заслужили: в ад или рай". Я хотела понять, почему застряла на земле? Но ни моя мама, ни цыган Степан, ни казашка Амина, ни азербайджанец Захир не знали ответа на мой вопрос.
– То есть ты разговаривала с людьми разной веры?
Катя хмыкнула:
– Людьми? Покойниками.
Кармель принялась убирать посуду со стола.
– Получается, что какой бы веры и национальности ни оказался умерший, все происходило по одному сценарию.
– Точно. От всех я слышала одно и то же. Тоннель, свет, чистилище. Мама очень жалела, что я не могу отправиться с ней, она так страдала. Но даже мама не поведала мне, и никто не признался, как там, в раю или аду. Видимо, это знание нельзя разглашать. Представляешь, как я, атеистка, себя чувствовала, когда я осознала, что нечто Высшее существует.
Кармель включила посудомоечную машину, потом засунула скатерть, салфетки и кухонные полотенца в стиральную машинку.
– Как я сейчас. Только хуже.
– Нас учили другому- Бога нет.
– Призрак засмеялся: - Хотела бы я увидеть лицо парторга, когда он поплыл по тоннелю к свету. А что ты сейчас сделала?
Кармель непонимающе уставилась на Катю.
– В смысле?
– Ты сложила грязную посуду в один ящик, выпачканное бельё в другой. Зачем?
– А, вот ты о чём? Это посудомоечная машина, а это стиральная.
– А как она моет? Машина робот? У неё внутри маленькие ручки? Вот это прогресс!
– Катя присела у стеклянного круглого окошка стиральной машины.
– Вертится. Трёт бельё обо что-то?
Кармель улыбнулась.
– Видишь, не всё плохо в моём времени. Появилось много технических новинок, они облегчили нам жизнь.
Спустя время, Катя в восторге наблюдала за руками Кармель, вытаскивающими почти сухое пахнущее отдушкой, бельё из стиральной машины. Восхитили призрака чистые тарелки и сверкающие бокалы из посудомойки.