Знак зодиака
Шрифт:
– Первый язык? – переспросил Осколок Тьмы. – Ну, мне показалось, что здесь вроде бы говорят как-то иначе, чем у Пересохшего моря, но у меня никогда не было проблем с пониманием. Тем более, я старался поменьше общаться с людьми – они боятся меня и могут навредить, когда боятся.
– Обращенного не так просто убить, – заметила девушка.
– Да, это я уже понял, – змееносец кивнул. – Я сказал "навредить".
– О, – проговорила Тмилла, задерживая дыхание, чтоб удержать лицо, расползающееся в выражении сожаления.
– Так ты сможешь мне помочь? – как ни в чем не бывало спросил обращенный, склоняя голову набок.
В его глазах вновь блеснул огонек надежды.
– Не уверена, – Тмилла тяжело вздохнула. – Во всяком случае, не сейчас.
Нэи увидела, как огонек померк.
– …Но я кое-что про тебя знаю, – продолжила ведьма, вновь ловя сияющий зеленый взгляд. – Ты не очнулся у Пересохшего моря. Вернее очнулся, но не в первый раз. Видишь ли, у обращенных, которые только что проснулись, не бывает прозвищ, они иногда даже почти не помнят языка, на котором говорили раньше. А еще ты уже прожил слишком долго для обращенного. Ваш возраст сложно определить, но едва ли тебе было больше пятнадцати, когда тебя заколдовали. Так устроено, что чем моложе обращенный, тем меньше он живет, а ты прошел пешком весь Большой материк и не спешишь исчезать. Я думаю, ты должен вспомнить, как ты очнулся в первый раз, где это случилось и кто назвал тебя "Осколком Тьмы". Последнее – самое важное.
– Сколько у меня времени? – взволнованно спросил обращенный.
– Я не знаю, – ведьма покачала головой. – Но лучше бы тебе поторопиться.
Обращенный кивнул и задумчиво облокотился о стол позади.
– Тмилла, – позвал ее Аскель. – Я еще хочу спросить. Это насчет него.
– Ну? – ведьма настороженно приподняла бровь.
– Можно он тоже останется с нами?
– Чего? – лицо ведьмы приняло непередаваемое выражение.
– Мы с ним путешествуем больше подзвездия, – быстро заговорил мальчик. – Он мне уже почти как брат!
– Чего? – в тон Тмилле воскликнула Нэи, которую Осколок Тьмы в качестве родственника не то чтобы устраивал.
– А еще от него никакого убытка. Он ничего не ест, и его можно заставить работать за бесплатно, потому что он не особенно устает, – продолжил мальчик. – Это очень удобно.
– Чего? – на этот раз возмутился уже сам обращенный, потрясенный подобным описанием. – Вообще-то, я устаю!
– Прекрати! – воскликнул Аскель. – Мне надо представить тебя в хорошем свете, а то она никогда не согласится. И еще, ты ведь наверняка захочешь тоже пойти к Маяку.
На последней фразе на некоторое время воцарилась тишина.
– Это может помочь, – разрушила молчание Нэи, решившая отправить свой личный эгоизм, истошно кричавший, вопивший, скандировавший ей: "Не вмешивайся!", на временный отдых. – Раз там есть некто, знающий ответы на все вопросы…
– Да, – Осколок Тьмы задумчиво кивнул. – Это лучше, чем сидеть где-нибудь и ждать. Но я бы не стал просить тебя позволить мне остаться здесь, – обратился он к Тмилле. – Я могу переждать половину подзвездия где угодно. А потом… я бы правда хотел идти с вами. Если это возможно. Я могу следовать на некотором отдалении, так, что вы меня и не заметите.
– Ну, нет! – нахмурилась Тмилла. – Если поблизости есть кто-то, напоминающий Тень, лучше знать, где именно он находится.
Нэи была с ней согласна чуть более, чем полностью.
– На самом деле не обязательно пережидать "где угодно", – явно нехотя продолжила ведьма. – Помимо моей Лавочки есть еще Старая Лавочка. Там очень давно жила моя учительница, и ты можешь остаться в этом месте хоть навсегда. Но учти, там так много перебродившей магии, что…
Тмилла вдруг умолкла.
– Что? – настороженно спросил Осколок Тьмы.
– Что лучше следить за тем, как бы не провалиться в другой мир. Или не обзавестись хвостом. Или за тем, чтобы не раздвоиться… не растроиться… Случалось, возникало очень много копий, но "раздвенадцатериться" как-то не звучит, – неловко закончила ведьма.
– О, – проговорил обращенный. – Я думаю, "раздвенадцатериться" – не худшее, что может произойти с кем-то в этом мире. Наверное, это место мне подойдет.
– Твоя неприхотливость делает тебе честь, – буркнула Тмилла. – Я потом покажу тебе, где это. Если смогу найти. Старая Лавочка иногда меняет положение со скуки, а еще…
– Может, ты попозже все это расскажешь? – недовольно проговорил Физерд. – Не то чтобы это насущно. Сколько я должен тебе?
– Зависит от того, что ты хочешь узнать, – ведьма пожала плечами.
– Ладно-ладно, – протянул юноша и принялся распаковывать сумку, в которой лежала гитара.
Он с большой осторожностью извлек инструмент и протянул его Тмилле.
– Что ты скажешь на это?
Девушка приблизилась к нему, склонилась над гитарой, и глаза ее сверкнули.
Ведьма осторожно провела по струнам рукой, и у Нэи перед глазами заплясали знакомые золотистые блики, при том в этот раз эффект был, кажется, гораздо сильнее. Струны перестали дрожать, но эхо звука еще долго стояло у нее в ушах.
– Откуда это у тебя? – дрогнувшим голосом спросила девушка.
– Она осталась от матери, – Физерд пожал плечами. – По крайней мере, так говорит моя прабабушка, но я не знаю, можно ли воспринимать ее слова всерьез.
– Кем была твоя мать?
– Это бы и я хотел знать, – юноша фыркнул. – Она исчезла через год после моего рождения или около того. У нас не принято говорить о ней. Все делают вид, будто ее никогда не было.
– Хорошая семейка, нечего сказать, – буркнула Тмилла, убирая от гитары руки.
– Уж какая есть… Что не так с этими струнами? – спросил Физерд,
– Так ты даже не знал, на чем играл! – воскликнула девушка и отшатнулась, обходя кругом небольшую комнату. – Потрясающая безответственность! В жизни такого не видела! В точности, как в "Гороскопах" пишут…
– Там такого не пишут, – попытался возмутиться юноша.
– Конечно, в ваших – не пишут, – насмешливо протянула ведьма. – Эти струны – временные нити. Это будет понятно с первого взгляда даже новичку! А ты трогал их и не знал! Каково это тебе, а?