Золотая Орда. Между Ясой и Кораном. Начало конфликта
Шрифт:
Кочевое монгольское государство — это сложно устроенное сообщество, сформированное вне рамок ислама [194] . В следующей главе речь специально пойдет о предсказателях, заклинателях и шаманах, а также о различных техниках гаданий. Сомневаться в том, что магическая матрица пронизывала все страты кочевого мира, не приходится. Вопрос, который меня смущает, звучит так: как эти группы магов сосуществовали с большинством, принявшим ислам? При Берке структуры повседневности Большой Орды остались неизменными, о чем свидетельствовал дворцовый ритуал. Что в таком случае означают слова ан-Нувайри? Видимо, то же самое, что и слова Джузджани, видевшего в покровительстве Бату мусульманам нечто исключительное: «Он (Бату) был человек весьма справедливый и друг мусульман; под его покровительством мусульмане проводили жизнь привольно. В лагере и у племен его были устроены мечети с общиной молящихся, имамом и муаззином. В продолжение его царствования и в течение его жизни странам ислама не приключилось ни одной беды, ни по его [собственной] воле, ни от подчиненных его, ни от войска его. Мусульмане туркестанские [хорезмийцы] под сенью его защиты пользовались большим спокойствием и чрезвычайною безопасностью» (Сборник материалов. Т. II. С. 41). Суть ситуации объяснил современник Бату, папский посланник Андре де Лонжюмо: «Король тартар домогается только власти над всеми и даже монархии над всем миром и не жаждет чьей-нибудь смерти, но дозволяет каждому пребывать в своем вероисповедании, после того как [человек] проявил к нему повиновение, и никого не принуждает [совершать] противоположное его вероисповеданию» (Английские источники, с. 133).
194
Флетчер Дж. Средневековые монголы: экологические и социальные перспективы//Монгольская империя и кочевой мир. Улан-Удэ, 2004; Крадин Н. Н. Структура власти в кочевых империях//Кочевая
Глава 7.
Предсказания (дивинация)
«Установка исследователей на то, что феномен религиозно-мифологических представлений монголов обозначается термином "шаманизм", вызвала поиски шаманов, которые бы определяли жизнь страны, народа, и выводы о том, что наличие шаманов при дворе (хотя единственное упоминание их связано с лечением Угедея) маркирует их высокий социальный статус. По мнению этих исследователей, они обязательно составляют значительную оппозицию власти хагана (это тоже штамп: по материалам у них были разные сферы деятельности), а Тэб-Тэнгри называется небесным шаманом и основным противником Чингис-хана. На самом деле картина, вероятно, была следующей: с одной стороны — светский лидер (правитель — старик — богатырь) с присущими ему сакральными функциями, обозначаемый мною здесь как правитель/жрец; с другой — шаман, для которого характерна только ритуальная деятельность в сфере сакральной периферии» [195] . Прояснить тему, обозначенную Т. Д. Скрынниковой, без привлечения сведений францисканских миссий к монголам, невозможно.
195
Скрынникова Т. Д. Харизма и власть в эпоху Чингис-хана. М., 1997. С. 132; Скрынникова Т. Д. Шаман или правитель/жрец?//VI Международный конгресс монголоведов. Сб. докладов членов российской делегации. М., 1992. С. 192–198; Ср.: Тугутов А. И. Шаманы и религиозная ситуация в древней и средневековой Монголии (на материале «Сокровенного сказания монголов»)//VII Конгресс этнографов и антропологов России: докл. и выступления, г. Саранск, 9–14 июля 2007 г. Саранск, 2007. С. 109–110; Галданова Г. Р. К проблеме монгольского шаманизма (XII–XIII вв.) (по материалам рукописных обрядников)//Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока: XXIV годичная научная сессия ЛО ИВ АН СССР (докл. и сообщ.). М., 1991. Ч. I. С. 149–158; Асеев И. В. Трансформизм религиозных обрядов монгольских племен X–XIII вв. н. э.//Олон улсын монголч эрдэмтний IV их хурал (= IV Международный конгресс монголоведов). Улаанбаатар, 1984. Т. 3. С. 356–360; Базаров Б. В. Чингис-хан и историко-культурные основы шаманизма//Чингис-хан и судьбы народов Евразии. Улан-Удэ, 2003. С. 224–234; Бойл Дж. Э. Тюркский и монгольский шаманизм в средневековье//Степи Европы в эпоху средневековья. Т. 6. Золотоордынское время. Донецк, 2008. С. 341–350.
§ 1. Общающиеся с демонами
«Attendunt eciam ueneficia et incantationes. Responsa uero demonis credunt dei, quem deum appellant Iuga, sed Comani Codar» — 'Обращаются они также к изготовлению зелий и заклинаниям и верят, что ответы демона — это [ответы] бога, коего бога называют Иуга, а команы — [называют] Кодар' (НТ, § 42). Брат Ц. де Бридиа, переписывая донесение Бенедикта, подверг текст сокращениям, опустив, в данном случае, слово дивинации. Сведения брата Иоанна о священнодействиях монголов существенно шире: «Они много обращаются к предсказаниям, авгуриям {71} , [х]аруспикиям {72} , приготовлениям зелья, заклинаниям, а когда им приходит ответ от демонов, они верят, что с ними говорит Бог. Этого Бога они именуют Итога, но команы его же называют кам; его они удивительным образом боятся и почитают, а также приносят ему многочисленные жертвы и [в том числе] первины всякой еды и питья, и все вообще, делают согласно его ответу» {73} . Интерес францисканцев к практике монгольских предсказаний связан со стремлением выяснить механизм принятия решений правящей элитой. Эта мотивация вполне осознавалась как самими дипломатами, так, например, и Роджером Бэконом, который использовал сведения из отчетов миссии для описания методов управления в Монгольской империи. Поскольку практика предсказаний играла важную роль в системе государственного управления, следует выяснить, что же на самом деле скрывалось за словом дивинация [196] .
196
Ср.: Mostaert A. Manual of Mongolian Astrology and Divination. Scripta Mongolica. IV. Cambridge, Mass., 1969; Rona-Tas A. Dream, Magic Power and Divination in the Altaic World//Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hungaricae. XXV. Budapest, 1972. P. 227–236; Bawden C. R. Astrologie und Divination bei den Mongolen — die Schriftlichen Quellen//Zeitschrift der Deutschen Morgenlandischen Gesellschaft 108, Neue Folge Bd. 33. 1958. S. 317–337. Bawden C. R. Divination//Die Mongolen (Ausstellungskatalog) 2 Bde/Heissig W., Muller С. C. (Hrsg.). Innsbruck; Frankfurt am Main, 1989. S. 227–231.
Мы переводим слово divinationes как 'предсказания', однако такое решение не может считаться окончательным, так как семантическое поле этого слова у брата Иоанна нуждается в дополнительном изучении. Мы сталкиваемся здесь с двумя вопросами, которые следует различать между собой: 1) значение слова divinatio в классической латыни и современных европейских языках и 2) характер деятельности самих монгольских divinatores.
В классической латыни, если отвлечься от побочных оттенков, слово divinatio означало две взаимосвязанных, но разных вещи: с одной стороны, нечто, относящееся к внутреннему миру человека ('предчувствие, наитие'), с другой — экстериоризацию этого чувства, как правило, в вербальной форме ('предсказание'). Такое двойственное значение mutatis mutandi сохраняется дериватами этого слова в современных языках.
Уже М. Туллий Цицерон в специальном сочинении «О дивинации» отмечал универсальное распространение этого феномена: «Существует древнее мнение, ведущее свое начало еще с самих героических времен, и оно подкрепляется согласием, как римского народа, так и всех племен, о том, что встречается среди людей некая дивинация, которую греки называют ???????, то есть предчувствие и знание о будущих делах. Это — вещь великолепная и спасительная (если только в каком-либо виде существует), и благодаря ей смертная природа могла бы приблизиться к силе богов» (О дивинации. I. 1) [197] . Далее Цицерон определяет дивинацию как «предсказание и также предчувствие тех обстоятельств, которые считаются случайными» (1.9). Говоря об истории дивинации, он, начав с ассирийцев, переходит к халдеям, которые, «как полагают, посредством ежедневного наблюдения звезд, создали науку о том, каким образом может-де быть предсказанным то, что должно случиться с каждым и для какой судьбы каждый рожден. Полагают, что египтяне также научились тому же самому искусству за промежуток времени, состоявший из столетий почти неисчислимых» (1.2). Не оставляет в стороне Цицерон народы Малой Азии, греков, римлян… И, наконец, разделив дивинацию на два вида, один из которых принадлежит искусству, а другой — природе, задает вопрос: «Какой же существует народ или какое государство, которые не были бы движимы предсказанием будь-то гадателя по внутренностям жертвенного животного, будь-то толкователя чудес или молний, будь-то астролога, будь-то жеребьевых дощечек — ведь эти способы почти являются искусствами; будь-то снам, будь-то пророчествам — ведь эти два способа считаются естественными? Я, во всяком случае, считаю, что надлежит, чтобы скорее были исследуемы проявления таких обстоятельств, чем [их] причины. Ведь существуют некие сила и природа, которые предвещают будущие обстоятельства, как посредством долговременного наблюдения знамений, так и некого инстинкта, вдохновенного и божественного» (О дивинации. 1.12).
197
Перевод по изданию: M. Tulli Ciceronis scripta quae manserunt omnia. Leipzig, 1975. Fase. 46: De diuinatione; De fato; Timaeus/Edd. R. Giomini. См. также: Сидорович О. В. Дивинация: Религия и политика в архаическом Риме//Религия и община в древнем Риме. М., 1994; Рюпке Йорг. Дивинация и принятие политических решений в эпоху Республики//Вестник древней истории. М., 2005. № 1.
Трудно сказать, в какой мере Иоанн де Плано Карпини мог пользоваться словом divinatio в цицероновском смысле. Может оказаться существенным то, что он употребляет его во множественном числе, хотя это не было противопоказано и классической латыни. Нам все же представляется, что брат Иоанн употребил его в крайне нейтральном значении, приближаясь к современному фр. divination, которое означает все-таки, в первую очередь, 'гадания'. Что же касается функций монгольских дивинаторов, латиноязычные источники представляют их весьма полно. Сам брат Иоанн сообщает, что они занимались ауспициями и харуспициями, кроме того он упоминает, что при обрядах очищения участвовали
Подробную картину деятельности дивинаторов дает Вильгельм де Рубрук (который называет их также divini) в XXXV главе своей книги. Так, дивинаторы, знающие астрономию, предсказывают затмения солнца и луны, в момент затмения они бьют в барабаны, производя большой грохот; в их обязанности входит указание на благоприятные и неблагоприятные дни для тех или иных начинаний; они же определяют время для сбора войска и начала военных действий {74} . См. также у него: VIII. 2 (о прорицательницах — sortilege); XVII. 1: «Omnes enim divinatores vocant Chan. Unde principes dicuntur Chan, quia penes eos spectat regimen populi per divinationem»; XXXII. 6 (фигурирует «капитан» дивинаторов). Следует привлечь и монгольский материал [198] .
198
Тугутов А. И. Прорицание будущего в «Сокровенном сказании монголов»//Altaica X. М., 2005; Тугутов А. И. Проблема предвидения будущего в средневековой монгольской культуре (по монгольским, китайским и западноевропейским историко-литературным источникам)//Филологические науки. Вопросы теории и практики. Элиста, 2010. № 2. С. 164–166; Тугутов А. И. Монгольская мантика//Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность. М., 2011. № 3. С. 26–37.
В качестве примера дивинаторов, знающих астрономию и определяющих начало военных действий, приведу эпизод из летописи Рашид-ад-дина, связанный с военным противостоянием между ильханом Текудером (Ахмедом) и царевичем Аргуном летом 1284 г. Конфликт между дядей и племянником за трон грозил вылиться в междоусобную войну, но нойоны выступили за переговоры. В ситуации неопределенности одна из сторон обратилась к астрологам. «Ходжи Садр-ад-дин и Асиль-ад-дин, сыновья покойного ходжи Насир-ад-дина Туей, доложили, что по предзнаменованию светил в походе не будет добра. [Ахмед] очень разгневался и выбранил их» (Рашид-ад-дин. Т. III. С. 106). В этом случае в роли дивинаторов выступают мусульманские астрологи, сыновья Насир-ад-дина ат-Туси (1201–1274), знаменитого персидского философа, математика и астронома. И другой пример. Чагатайский царевич Борак вторгся во владения ильхана Абага. На военном совете мнения нойонов Борака разделились. Йисур полагал, что лучше мирным путем выпросить земли у Абага. А Джалаиртай заявил: «Мы пришли воевать, коли хочешь мириться, то лучше было это сделать в Мавераннахре». Борак согласился дать бой. «Сопровождал его некий звездочет по имени Джелаль. Он у него попросил открыть, какое выбрать время. Он промолвил: "Ежели ты повременишь с месяц, то для тебя будет лучше". Бораку не понравилось слово о промедлении, а Джалаиртай вскипел от гнева и вскричал: "Чего там еще придавать значение счастью звезд, особливо в такой час, когда сильный враг подошел близко". Маргаул тоже выразился в таком смысле и покончили на том, чтобы дать бой, а раньше выслать лазутчиков, чтобы они разведали, взаправду ли пришел Абага-хан или нет» (Рашид-ад-дин. Т. III. С. 78). Прогноз звездочета оказался верным. В 1307 г. ильхан Улджейту отправил Данишманда Бахадура с приказом захватить Герат, правитель которого, Малик Фахр-ад-дин, вышел из повиновения. Советникам Данишманда удалось уговорить Малик Фахр-ад-дина покинуть город и уйти в соседнюю крепость, однако в цитадели (хасар) города заперлись несогласные, задумавшие хитростью заманить Данишманда и убить его. Данишманд обратился к индийскому астроному, который гадал на песке, с просьбой: «"Погадай [мне], посмотри и скажи: целесообразно ли нам пойти и увидеть (т. е. осадить) хасар или нет". Индийский астроном погадал и сказал: "О великий, необходимо отменить поход к хасару, потому что [результаты] гадания не к добру. Знаки, которые указывают на стрелы и кровь, повторяются два-три раза и установлены в утроенной форме". Данишманд Бахадур от этих слов призадумался, решил направиться в сторону своей родины и отложить дело с хасаром. [Но] маулана Ваджих-ад-дин сказал: "О эмир, не расстраивай [свои] дела, согласно [словам] этого колдуна, потому что он не хочет войны и не ведает о востребованности [слов]: "во истину только Аллах знает время Судного дня…" поэтому Он (Бог) не раскрыл тайное пророкам. Вера в [гадание] по звездам есть богохульство. Доказательства этому очевидные: все, что они (кудесники) говорят — случается наоборот"» (Хафиз Абру, с. 49). Прогноз астронома сбылся.
Поразительно, насколько монголы оказались открыты к восприятию чужого опыта. Магический универсум соответствовал имперскому универсуму.
Между Вильгельмом де Рубруком и буддистами произошел занимательный диалог о назначении скульптурных изображений людей в буддийском храме. Выяснилось, что скульптуры означают не богов, а знатных умерших, и призваны хранить память о них. Из рассказа францисканца следует, что имеется некая связь между стационарными фигурами в буддийских храмах и войлочными изображениями умерших Чингизидов. Ни один чужестранец не смел поклоняться этим онгонам. Войлочные идолы перевозились на специальных повозках под охраной дивинаторов. В этом случае дивинаторы — буддийские предсказатели. «Они верят лишь в единого Бога, однако делают из войлока фигуры умерших своих, облачают их в самые дорогие одеяния и помещают их на одну или две повозки. И к этим повозкам никто не осмеливается прикоснуться. И находятся они под охраной предсказателей, которые являются их священнослужителями, о которых я вам в дальнейшем расскажу. Эти предсказатели всегда находятся перед двором самого Мангу и других богатых; бедные же не имеют их, если только они не из рода Чингиса. И в походе словно колесница, запряженная парой, они следуют впереди, как столп света пред сынами Израиля, и именно они выбирают место, где разбить лагерь и первыми ставят дома свои и после них весь двор. А в день праздника и в календы они извлекают вышеупомянутые фигуры и располагают по кругу в доме своем. Затем входят сами моалы и войдя в дом сей, преклоняются и воздают почести. И в этот дом никто чужой не смеет войти. Однажды я, попробовав войти в этот дом, был наказан жестоко» {75} . Предсказатели, сопровождающие повозки с особыми онгонами, и движущиеся впереди ханской орды, видимо, занимались магическим обезвреживанием пространства. Сходный сюжет имеется в Новгородской Первой летописи. «В лето 6746 (1237 г.)… придоша иноплеменьници, глаголемии Татарове, на землю Рязаньскую, множьство бещисла, акы прузи; и первое пришедшее и сташе о Нузле, и взяша ю, и сташа станом ту. И оттоле послаша послы своя, жену чародеицю и два мужа с нею, къ князем рязаньскымъ, просяче у нихъ десятины во всемь» [199] . Кем была эта чародейка? Исследователи сошлись на предположении, что это шаманка. Ю. В. Кривошеев полагает, что монгольские послы были жрецами-прорицателями: «Татары, вступая в неизвестные, чужие, таящие множество опасностей, земли, безусловно, попытались уберечься от возможных несчастий… "Жена чародеица и два мужа с нею" вовсе не были "послами безделными", а скорее наоборот. Прежде, чем предстать перед Батыем и предсказать приемлемый ход событий, они должны были расколдовать эту чужую неведомую для них и их сородичей страну» [200] . Существует также убедительная гипотеза, что войлочные изображения предков, высоко чтимые Чингизидами, превратились у правящих династий в Персии и Китае в живописные портреты предков [201] .
199
Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов/Под ред. и с предиcлов. А. Н. Насонова. М.; Л., 1950. С. 140.
200
Кривошеев Ю. В. Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв. Изд. 2-е, испр., доп. СПб., 2003. С. 146–147.
201
Charleux I. From ongon to icon//Representing Power in Ancient Inner Asia: Legitimacy, transmission and the sacred/R. Hamayon, I., G. Delaplace & S. Pearce (dir.), Bellingham: Western Washington University, 2010. P. 209–261
В целом, монгольские divinatores могут быть отнесены к широкому разряду неспециализированных магов, хотя прогностические функции в их деятельности, по всей видимости, преобладали. Этнолог К. Йохансен, анализируя сведения брата Вильгельма, справедливо полагает, что предсказателей не следует относить к категории шаманов, поскольку речь идет о разных магических техниках [202] . При этом, существовали и маги-специалисты — такие, как, например, sortilege. Наконец, как способностью предчувствия, так и правом истолкования знамения, т. е. предсказания, могли быть наделены и личности, стоящие вне сферы профессиональной магии (см. ниже эпизод с выпадением снега летом 1219 г.). Может быть, монголоведы смогут прояснить загадочную фразу брата Вильгельма, из которой, как будто, следует, что монголы называли злых духов и злые ветры тем же словом, что и дивинаторов (перевод этой фразы у А. И. Малеина [203] не имеет ничего общего с подлинником {76} ).
202
Йохансен У. К истории шаманизма//«Избранники духов» — «Избравшие духов»: Традиционное шаманство и неошаманизм. Памяти В. Н. Басилова. Сб. ст. М., 1999. С. 32. (Этнологические исследования по шаманству и иным традиционным верованиям и практикам. Т. 4).
203
Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука/[Пер. А. И. Малеина], ред., вступ. ст. и прим. Н. П. Шастиной. М., 1957. С. 103.