Золотая Орда. Между Ясой и Кораном. Начало конфликта
Шрифт:
Первый рассказ Ашраф ад-дина переносит нас в Самарканд между 1257 и 1259 гг. В то время город был охвачен спорами и враждой между мусульманами и христианами-несторианами. Христианская община пожаловалась монгольскому начальнику на то, что молодой христианин принял ислам. Монголы попытались убедить его отречься, но юноша проявил упорство и принял мученическую смерть за ислам. Тогда мусульманская община, шокированная и встревоженная его смертью, решила записать свои показания и послала их ко двору Берке. Ашраф ад-дин был в составе делегации, которая одержала полную победу. Воины Берке отомстили самаркандским христианам, устроив резню в церкви. Это нанесло смертельный удар по несторианству в Самарканде, от которого христианская община уже не оправилась.
В другой истории Ашраф ад-дин рассказывает об отношениях между Сартаком и его дядей Берке. Этот рассказ носит яркую мусульманскую окраску и имеет вполне легендарный характер. Мусульманская традиция возводит вражду между Сартаком и Берке к христианству и мусульманству этих правителей. Возвращаясь от великого хана Мунке, который утвердил Сартака правителем Золотой Орды, Сартак не навестил своего дядю Берке под предлогом того, что встреча с мусульманином приносит неудачу христианам. Берке был огорчен и, проведя три ночи и три дня в молитвах и стенаниях, навлек на Сартака проклятие: Аллах поразил Сартака болезнью желудка, и тот вскоре умер. Единственное зерно исторической правды в этом рассказе заключается во враждебных отношениях Сартака и Берке, которые могли быть в лучшем случае окрашены, но уж никак не вызваны их религиозными предпочтениями. Антагонизм Сартака и Берке, вероятно, был известен широкому кругу современников, которые не особо верили в то, что Сартак умер естественной смертью. Армянин Киракос Гандзакеци передает те же слухи, вариант которых нашел отражение в пересказанном выше отрывке из труда Джузджани.
Обращение Берке в ислам было его личным выбором, обусловленным политическими и религиозными мотивами, но последствия этого поступка коснулись не только его одного. С 1257 г. он действовал уже не как частное лицо, а как важная политическая фигура, хан Золотой орды. Родственники и ближайшее окружение последовали его примеру, приняв религию пророка. Сообщают, что мусульманами стали два его брата: Тог-Тимур (по рассказу Абу-л-Гази) и Беркечер (по сообщению Киракоса Гандзакеци). Ислам приняла и его жена Чичек-хатун, которая приказала построить переносную шатровую мечеть, которую собирали каждый раз в местах стоянок. Это описание является интересным примером сочетания новой мусульманской и старой кочевнической практики. Согласно ал-Муфаддалю, эмиры Берке также стали мусульманами, и при каждом из них состоял муэдззин и имам. Более того, свои муэдззины и имамы были и у жен эмиров. Ислам приняла не только семья Берке и часть аристократии, но и значительное число его соплеменников, составлявших ядро его войска. Рукн-ад-дин Байбарс сообщает интересную подробность, касающуюся посольства Берке в Египет в 661 г.х. (1262–1263 гг.). Два татарских посла прибыли от Берке, чтобы объявить мамлюкскому двору об обращении их господина в ислам. В послании Берке, обращенном к мамлюкскому султану, содержался список с именами татарских семейств, принявших ислам, с перечислением по племенам и родам. При Берке появились и улемы с саййидами, которые начали проповедовать ислам в ханафитском изводе. Несмотря на некоторые преувеличения, которые допускают мусульманские источники относительно размеров влияние ислама в государстве Берке, невозможно отрицать сам факт. Воля монгольского хана открыла мусульманской идеологии и учреждениям дорогу в кипчакские степи.
Наконец, я хотел бы завершить статью замечанием общего характера. Я давно занимаюсь изучением различных аспектов истории Золотой Орды, и со временем у меня складывается все более ясное впечатление, что, несмотря на несколько монографий и необозримое множество статей, исследования в этой области находятся на начальной стадии. При попытке найти ответ на какой-либо конкретный вопрос, работы общего характера часто приводят к фиаско, а большая часть подробностей до сих пор окутана туманом. Особенно ощутимо отсутствие добротных критических изданий арабских, персидских и тюркских текстов. В своей статье я попытался осветить один из эпизодов истории Золотой Орды, и я убежден, что сотни подобных сюжетов еще ожидают достойного изучения. Только обладая такими исследованиями, опирающихся на историческую критику, можно задумываться о написании монографий по различным аспектам самого западного татарского государства — Золотой Орды.
Ислам и улус Джучи (Д. ДеВииз) {94}
Политической структурой, в рамках которой разворачивались социальные и религиозные перемены, задействованные в «новой исламизации» западной части Внутренней Азии [265] , был улус Джучи [266] , который возник, по крайней мере, номинально, после того, как Чингис-хан роздал земли, завоеванные монголами, в удел своим сыновьям, уже в 1218 г., но который на самом деле оформился после похода 1236–1241 гг. в Восточную Европу {95} ; в результате этого похода во главе с сыном Джучи Вату, были завоеваны государство булгар и русские княжества; монголы также покорили кочевников-кипчаков и продвинулись вглубь Центральной Европы. Подлинную организацию Золотой Орды обычно относят ко времени вслед за этими походами, то есть до смерти Бату в 653 г.х. (1255 г.).
265
В «The Cambridge History of Early Inner Asia» приводится следующая дефиниция: Внутренняя Азия — «та часть Евразии, которая, в любое время, лежит за пределами оседлого мира» (The Cambridge History of Early Inner Asia. Ed. by D. Sinor. Cambridge etc., 1990. P. 16). «Согласиться с этим определением трудно, — полагает Ю. И. Дробышев, — так как, например, оленеводы-кочевники евразийской тундры тоже не принадлежат к оседлому миру. Согласно концепции авторов данной книги, рубежи Внутренней Азии совпадают с январской изотермой 0?, что решительно не согласуется ни с приведенным определением, ни с утверждением, что ее граница нестабильна и меняется от века к веку в соответствии с балансом сил между ее населением и населением оседлых цивилизаций» (Дробышев Ю. И. Еще раз о понятии «Центральная Азия»//Центральная Азия и Южная Сибирь. Альманах. Вып. I. М., 2009. С. 104–138). См. также: Худяков Ю. С. Понятие «Внутренняя Азия» в историко-культурном и рекреационном аспектах//Гуманитарные исследования Внутренней Азии. Улан-Удэ, 2008. № 2/3. С. 6–12. — Уточнение А.Ю.
266
Главными источниками по истории Золотой Орды являются арабские хроники мамлюкско-египетского, реже сирийского происхождения, а также персидские исторические сочинения державы ильханов; обсуждение тенденциозной направленности этих групп источников см.: Jackson Р. The Dissolution of the Mongol Empire//Central Asiatic Journal 22. Wiesbaden, 1978. P. 186–244. Разделы большей части этих источников, относящиеся к Золотой Орде, их тексты с переводами были собраны в основательном труде В. Г. Тизенгаузена: Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды. Т. I. Извлечения из сочинений арабских собранные В. Г. Тизенгаузеном. СПб., 1884; Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды. Т. II. Извлечения из персидских сочинений собранные В. Г. Тизенгаузеном и обработанные А. А. Ромаскевичем и С. Л. Волиным. М.; Л., 1941. См. также перевод на турецкий язык первого тома В. Г. Тизенгаузена: Altmordu devleti tarihine ait metinler/tr. Ismail Hakki Izmirli. Istanbul, 1941. Дальнейшее обсуждение многих арабских сочинений, использованных В. Г. Тизенгаузеном, см. в работах: Little D. Р. An Introduction to Mamluk Historiography: An Analysis of Arabic Annalistic and Biographical Sources for the Reign of al-Malik an Nasir Muhammad ibn Qala'un. Wiesbaden, 1970 и Ulrich Haannann. Quellenstudien zur fruhen Mamlukenzeit. Freiburg, 1970. P. 85–118.
Как и в случае с другими частями исламского мира, попавшими в XIII в. под власть монголов, монгольское завоевание поначалу нанесло серьезный удар по позициям ислама в западной части Внутренней Азии. Государство булгар было уничтожено, пусть его культурное наследие и сохранилось, а разрушение империи хорезмшахов — которая развивала интенсивные торговые и политические, а также культурные и религиозные связи между кочевниками-тюрками из Дешт-и Кипчак и городской мусульманской цивилизацией Центральной Азии [267] — устранило, пусть и временно, важный источник «исламизации» для западных степей. Было прервано и привычное течение жизни самих кочевников-тюрков, а их этническая идентичность подверглась переориентации в связи с административными переделами племен и территорий между монгольскими принцами крови, крупными военачальниками и ранними приверженцами; однако именно эти неурядицы, возможно, в конечном итоге способствовали возникновению социальных условий, в которых мог быть принят ислам, воспринятый как потенциальный объединяющий фактор для общественной идентичности и политической правопреемственности.
267
Термин Central Asia в данном случае можно перевести как «Средняя Азия», о несовпадении значений этих терминов, см: Шпринцин А. Г. Обозначения топонимов «Средняя Азия» и «Центральная Азия» в различных языках//Страны и народы Востока. Вып. XVIII: География. Этнография. История. М., 1976. С. 281–289; Решетов А. М. Центральная Азия как историко-этнографическая область//V Международный конгресс монголоведов (Улаан-Батор, сентябрь 1987 г.). Доклады советской делегации. М., 1987. Т. III. С. 127–136; Курылев В. П. Соотношение понятий «Средняя Азия» и «Центральная Азия»//Лавровские (Среднеазиатско-Кавказские) чтения 2000–2001 гг. СПб., 2002; Ященко Р. В., Зюзин А. А. О необходимости адекватного использования названия Средняя Азия и Центральная Азия//Tethys Entomological Research. Vol. 2. Almaty, 2002. P. 5–6. — Доп. А.Ю.
Отсутствие государственного покровительства исламским институтам не принесло большого ущерба позициям ислама в Золотой Орде, по сравнению с Ираном и Центральной Азией, возможно, потому что это покровительство здесь никогда не было столь глубоким и всеобъемлющим. Впрочем, в то же время монголами западной Внутренней Азии {96} живо интересовались европейские государства, готовые вступить с ними в союз против мусульман, а улус Джучи стал местом оживленной христианской миссионерской деятельности, которая не утихала и в XIV в. [268] Для Золотой Орды мы располагаем значительно меньшим количеством свидетельств буддистской активности; буддизм был серьезным соперником ислама в ильханском Иране, по крайней мере, в придворных кругах, однако у нас нет оснований полагать, что присутствие буддистов в улусе Джучи, подразумеваемое наличием там хорошо засвидетельствованной уйгурской прослойки, доставляло исламу какие-либо особые неприятности, сравнимые с теми, что причиняло христианство {97} .
268
См. источники, собранные Golubovich G. Biblioteca biobibliographica della Terra Santa e dell'Oriente francescano, Quaracchi, 1913–1919. T. II–III, а также работу: Richard J. La Papaute et les Missions d'Orient au Moyen Age (XIIIе — XVе sieclec). Roma-Paris, 1977 (Collection de l'Eсоlе Frangaise de Rome, 33). P. 86–98, 156–163, 230–246; и его обзоры: Richard J. Le christianisme dans l'Asie Centrale//Journal of Asian History, Wiesbaden. 16. 1982. P. 101–124 и Richard J. Les missions chez les Mongols aux XIIIe et XIVe siecle//Histoire universelle des missions catholiques 1. Paris, 1957. P. 173–195. Ср. также: Mefkure Mollova. Traces des querelles religieuses danc le Codex Cumanicus//Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hungaricae. Budapest, 39. 1985. P. 339–351; Istvan Vasary. Orthodox Christian Qumans and tatars of the Crimea in the 13th — 14th centuries//Central Asiatic Journal, The Hagye-Wiesbaden. 32. 1988. P. 260–271. Непосредственный преемник Бату, Сартак (правивший очень недолго), вероятно, принял христианство, а францисканские миссионеры сообщали об обращениях крупных фигур и в XIV в.
Тем не менее, общий вес культурных и торговых связей между Золотой Ордой и различными частями мусульманского мира — от Хорезма до Кавказа и Ближнего Востока — способствовал тому, что именно здесь, раньше, чем в любой другой ветви Чингизидов, со вступлением на престол Берке в 1257 г. произошло первое «царское обращение» в ислам. С этих пор монетным чеканом и дипломатией Золотая Орда обозначила свою принадлежность к мусульманскому миру, несмотря на «необращенный» статус большинства преемников Берке вплоть до Узбек-хана.
Обращение Берке привлекло относительно больше внимания, чем обращение Узбека, вероятнее всего, потому что Берке был первым Чингизидом, о котором мы знаем, что он принял ислам, и, несомненно, стал первым монгольским ханом {98} , который правил как мусульманский монарх. Нам нет нужды вдаваться в рассмотрение вопросов, когда и как Берке стал мусульманином [269] ; отметим лишь почти единодушное мнение, что важнейшую роль в этих событиях сыграл бухарский суфийский шейх Сейф-ад-дин Бахарзи [270] , а также раннее свидетельство современника Берке, историка Джузджани, о том, что Берке начал обучаться исламу еще в раннем детстве. Слова Вильгельма де Рубрука часто цитируют в подтверждение того, что обращение Берке определенно предшествовало его восшествию на престол, в противовес мамлюкским источникам, которые, по-видимому, по крайней мере, предполагают, что обращение сопровождало его приход к власти. Вероятнее всего, на самом деле здесь нет никаких разногласий, поскольку послания Берке, отправленные в Египет, несомненно, имели двойную цель: возвестить о его воцарении и провозгласить его приверженность исламу, тем самым подразумевая политические и дипломатические перемены.
269
Об этих предметах см. статьи Richard J. La conversion de Berke et les debuts de l'islamisation de la Horde d'Or//Revue des etudes islamiques 35. 1967. P. 173–184 и Vasary Istvan. «History and Legend» in Berke Khan's conversion to Islam//Aspects of Altaic Civilization III (= PIAC XXX). Bloomington, 1990. P. 230–255; полный анализ источников, повествующих об обращении Берке, еще ждет своего исследования. О правлении Берке см.: Бартольд В. В. Беркай//Сочинения. М., 1968. Т. V. 503–507.
270
Их взаимоотношения подтверждаются уже в сочинении Джузджани (около 1260 г.) и Джамала Карши (начало XIV в.), а также западными арабскими источниками XIV в.; см. также мою статью: DeWeese D. The Eclipse of the Kubraviyah in Central Asia//Iranian Studies, 21/1–2. 1988. P. 47–50.
Воздействие принятия религии Берке на его правление было, по-видимому, достаточно существенным. Не впадая в переоценку религиозной подоплеки его вражды с Хулагу, которая привела к затяжной борьбе за Кавказ между ильханами и правителями улуса Джучи, тем не менее, вряд ли можно отрицать, что разграбление, которому Хулагу подверг Багдад, вызвало раздражение у Берке и обострило нарастающее напряжение между двумя монгольскими государствами. Конечно, нам сложно оценить, насколько «подлинным» было принятие ислама, однако арабские источники сообщают, что вслед за Берке мусульманами стало «большинство его народа» и «большая часть его войска» [271] , а в одном из важных отчетов, приводимых в труде ал-Муфаддала, говорится, что эмиры Берке обратились в ислам и при каждом из них на службе состояли му'аззин, и имам [272] . В подробном отчете Рукн ад-дина Байбарса цитируется письмо от нового хана, в котором перечисляются «татарские» дома, принявшие ислам, и приводятся имена родственников и эмиров Берке, ставших мусульманами [273] . Известная история, впервые рассказанная ан-Нувайри, повествует о том, что жена Берке, Чичек-хатун (Jijak-khatun), также перешла в ислам и возила шатровую мечеть для своей свиты [274] ; а один знаменитый ханафитский факих, по некоторым сведениям, посвятил хану Берке трактат {99} . Ислам Берке продолжал играть роль в дипломатических отношениях с мамлюкским двором; в этом плане, несомненно, показательно сообщение о том, что по заданию одного из таких посольств, были отправлены гонцы в Мекку и Медину, с приказанием, чтобы там молились за Берке [275] .
271
Ср. рассказы ан-Нувайри и аз-Захаби у Тизенгаузена. 1884. Т. I. С. 151, 205.
272
Тизенгаузен В. Г., 1884. Т. I. С. 194; ср. Moufazzal ibn Abil-Fazai'l. His-toire des sultans mamlouks/ed. and tr. E. Blochet, pt. I//Patrologia Orientalis. T. 12, fase. 3. Paris, 1919. P. 454–462.
273
Тизенгаузен В. Г., 1884. T. I. С. 98–99.
274
Тизенгаузен В. Г., 1884. Т. I. С. 151; ср. также новое издание текста ан-Нувайри: Nihayat al-arab ft finun al-adab/ ed. Sa'id 'Ashur, M. Mustafa Ziyadah Fu'ad 'Abd al-Mu'ti as-Sayyad. Cairo, 1405/1985. Vol. 27. P. 358–359.
275
Тизенгаузен В. Г., 1884. T. I. С. 431–432.