Золото Волка
Шрифт:
– В первых рядах. бросай! Линия тунгрийцев сделала два быстрых шага вперед, чтобы набрать обороты, затем метнула свои копья со всей силой, на которую они были способны, посылая свои копья с железными наконечниками по дуге в массу вражеских воинов. Хор криков разорвал воздух, когда тяжелые снаряды вонзились в варваров, убивая и раня вражеских воинов и окрасив их товарищей брызгами собственной крови. В задних рядах. бросай! Оставшиеся солдаты занесли свои копья над головами коленопреклоненных передних шеренг, снова обрушив на наступающую линию сарматов второй шквал острого железа, затем сомкнулись вокруг своих товарищей, готовые к бою. Мечи! Со звоном клинков в ножнах солдаты обнажили мечи, готовясь встретить атаку противника, расставив ноги и подняв щиты. Сотни варваров лежали мертвыми и ранеными на земле перед ними, но вражеская масса все еще была намного сильнее по численности, чем опасно тонкая линия защитников. Взревев от ярости на римлян, сарматы пронеслись мимо своих умирающих товарищей и перешагнули через них, бросаясь на щиты защитников с воем, призванным охладить их кровь, пока они били и рвали на части линию тунгрийцев.
– Что нам теперь делать?
– спросил я.
Марк на мгновение опустил взгляд на узорчатый клинок своей спаты, прежде чем ответить на вопрос Сигилиса, и с этими словами вытащил гладиус с орлиным навершием с другого бедра.
– А теперь, трибун, мы стоим и ждем, удастся ли наш план. Лучники будут продолжать стрелять во вражеский тыл до тех пор, пока у них не кончатся стрелы, и мои люди очень хорошо знают, что они должны либо выстоять, либо умереть здесь.
– Может быть, нам стоит помолиться Марсу о победе?
Марк кивнул, поднимая спату, чтобы показать Сигилису искусно вырезанное изображение Митры, пронзающего священного быка, которое он заплатил жрецу, чтобы тот прикрепил к рукояти меча тонкой золотой проволокой во время долгого путешествия когорт вниз по реке Данубий. Выгравированный овал аметиста отливал тускло-фиолетовым в свете раннего утра.
– Если это поможет тебе, трибун, тогда да, действительно, тебе следует помолиться своему богу. Как вы можете видеть, я отдаю свою веру Митре, чтобы укрепить свою руку с мечом, но божественная помощь от любого из богов, которых вы пожелаете упомянуть, была бы сейчас очень кстати. Он отвернулся, махнув мечом резервной центурии под командованием центуриона Целия, которые ждали на гребне склона позади фракийцев. Целий помахал в ответ, выкрикивая приказ своим людям обойти лучников и спускаться по склону. Численность сарматов уже начинала сказываться, оттесняя тунгрийцев обратно вверх по склону к лучникам. Тунгрийцы все еще убивали воинов-варваров всякий раз, когда солдаты могли пустить в ход свои мечи, но, тем не менее, медленно, но верно проигрывали битву, поскольку сарматы неумолимо вытесняли их с занимаемой территории явным численным превосходством. Воздух наполнился жужжанием стрел, когда фракийцы выпустили залпы стрел поверх шлемов солдат в плотно сбитую толпу противника, но снаряды, казалось, были не более чем раздражителем для разъяренных соплеменников. Центурия Целиуса ринулась в бой, перенеся свой вес в центр тунгрийской линии, но их дополнительные мускулы, казалось, почти не повлияли на ход борьбы. Марк покачал головой при виде обутых в сапоги ног подкрепления, месящих мягкую землю, поскольку они тоже были отброшены назад напором врага, понимая, что его командование практически обречено.
– Им даже не обязательно убивать нас. Все, что им нужно сделать, это оттеснить нас еще на сотню шагов, и все будет кончено. Как только у нас не будет склона, который помог бы сдержать их, они заставят нас перевалить через гребень без каких-либо проблем, а затем прорвут линию и будут выслеживать нас поодиночке. Марк оглянулся, надеясь увидеть хоть какой-нибудь признак того, что его послание трибуну Скавру принесло плоды, но он знал, что гонец едва ли достиг дна долины. Сигилис шагнул вперед со сжатым кулаком.
– Конечно, мы не можем просто позволить этому подонку вытолкать нас с поля? Что мы можем сделать? Должно же быть что-то такое. .’
Марк пристально посмотрел на молодого трибуна и медленно покачал головой, но первым заговорил Арминий, лицо его было суровым. Что мы можем сделать? Ничего, кроме как сражаться и умереть как мужчины, когда придет время. Ты готов сражаться и умереть, Луго?
Огромный британец, стоявший рядом с ним, хмыкнул, поднимая свой молот и глядя на воинов, неистово бьющихся о тунгрийские щиты. Луго готов. Я посылаю перед собой много воинов. Крик лучников на гребне холма в сотне шагов позади них привлек внимание Марка, и он вытянул шею, чтобы посмотреть поверх щитов своих людей на то, на что указывал их центурион своей указующей рукой. Поняв, что именно пытался сказать ему фракийский офицер, его плечи на мгновение опустились, когда стала ясна чудовищность их затруднительного положения. Святой Митра небесный, их стало больше! Из-за деревьев позади первой волны появилось еще больше людей, по меньшей мере тысяча хорошо вооруженных мужчин в полных доспехах и металлических тюбетейках на манер сарматов, некоторые держали в руках луки, другие были вооружены топорами и длинными копьями. Марк снова мрачно покачал головой Сигилису, поднимая мечи, готовый к бою.Что ж, Трибун, если когда-либо и было время для этой молитвы, то сейчас оно настало’.
4
Старшие офицеры отряда наблюдали с вершины дерновой стены, как кавалерия сарматов галопом пересекала линию обороны беспорядочной массой всадников. Они не проявляли никаких признаков рвения к атаке, если не считать случайных предположительных выстрелов из лука, стрелы которых падали в десятках шагов от стены. Трибун Беллетор властно приподнял бровь, оглядывая пространство, которое солдаты очистили от всякой растительности на расстоянии нескольких сотен шагов.
– Ну, они, конечно, не очень-то торопятся заходить и забирать нас. Я думал, что эти варвары - бесстрашные животные, но все, что я вижу здесь, - это страх и неуверенность. Возможно, это окажется проще, чем вы ожидали, а, коллега? Скавр кивнул в знак согласия, глядя на неподвижную пехоту, ожидающую на расстоянии выстрела из лука, в то время как их хозяева скакали взад и вперед вдоль стены плотной массой всадников.
– Это, конечно, не вяжется с тем поведением, к которому я привык. Во время немецких войн эти люди сражались бы за то, чтобы перебраться через стену, еще за час до рассвета.
Его коллега пожал плечами, плотнее кутаясь в плащ.
– Возможно, эти варвары немного больше заботятся о своей шкуре, чем те люди, с которыми вы сражались в Германии? Мне кажется, они ищут слабое место в нашей обороне. Скавр фыркнул от смеха. Ну, если это так, то они вряд ли что-нибудь найдут. У нас было слишком много времени, чтобы подготовить это место. Но для меня это все равно звучит неправдоподобно. Земля перед стеной была размокшей, пропитанной водой, которую выкачивали из озера высоко на восточной стене Вороньего камня и осторожно направляли вниз по руслу ручья, вырубленному легионерами Сергиуса в длинном склоне долины, а затем подводили под стену по трубам, установленным еще до того, как был уложен первый дерн. Лучники ждали со стрелами на тетивах по всей длине обороны, каждого из них окружала пара тунгрийцев, готовых отразить любую попытку взобраться на земляную оборону. Склоны долины по обе стороны стены были защищены лесами деревянных кольев, поддерживаемых легионерами Беллетора, и наблюдавшие за происходящим римляне вполне могли понять, почему командир сарматов не хотел посылать своих людей вперед, в самую гущу такой грозной обороны. Юлий еще мгновение наблюдал, как всадники развернулись и снова поскакали вдоль стены, по-прежнему стараясь оставаться вне досягаемости луков защитников. Он нахмурился, озадаченно склонив голову набок.
– Что-то здесь не совсем сходится. Его трибун приподнял бровь, в то время как Беллетор угрюмо смотрел на кружащих всадников.
– Что тебя беспокоит, Первое копье? Крупный мужчина шагнул вперед, указывая на воинов, терпеливо ожидающих за линией, вдоль которой взад и вперед скакала сарматская кавалерия. Несоответствие, трибун. Центурион Корв подсчитал, что вчера четыре тысячи пехотинцев прошли мимо его позиции. Сколько пехоты вы видите? Скавр на мгновение замолчал, оглядывая людей, молча ожидавших на покатом дне долины.
– Не так уж много. Тысяча?
– Вот именно. Их должно быть больше. И если их здесь нет.
– Тогда где они?
– спросил я. Двое мужчин мгновение смотрели друг на друга, прежде чем Скавр решительно кивнул, поворачиваясь к ступенькам, вырубленным в задней части стены, и игнорируя недоверчивый взгляд Беллетора.
– Верно подмечено, Юлий! Ты останешься здесь с трибуном Беллетором на случай, если они решат стать немного более агрессивными. Я возьму резервные центурии, и, если повезет, будет еще не слишком поздно! Он поспешил к оставшимся четырем центуриям Первой когорты тунгрийцев, которые ждали в пятидесяти шагах за стеной под командованием Дубна, готовые быть использованными в качестве подкрепления в случае серьезной угрозы любому участку обороны. Прежде чем он успел объяснить свои опасения относительно подозрительно малого отряда сарматов, стоявшего перед ними, к нему, запыхавшись, подбежал один солдат и, задыхаясь, передал свое сообщение. Скавр мгновение прислушивался, прежде чем указать на Седло, его голос был напряжен от настойчивости, когда он обратился к центурионам.
– Все именно так, как я и опасался. Враг превратил то, что мы приняли за отвлекающую атаку, в свой главный удар. Они оставили здесь, в долине, достаточно людей, чтобы отвести наши подозрения, пока их пехота наносит решающий удар. Мы должны подняться туда и подкрепить наших товарищей, прежде чем они будут сброшены в долину с толпой обезумевших от крови варваров по пятам. Тунгрийцы последовали за ним вверх по склону так быстро, как только могли взбираться по крутому склону в своих тяжелых доспехах, слыша звуки битвы, нарастающие над ними по мере приближения к гребню. Скавр остановился, не доходя до вершины, тяжело дыша и указывая на землю перед собой. Построиться и приготовиться к бою! Он повел солдат вверх по склону последние пятьдесят шагов в двойном боевом порядке, с колотящимся сердцем, зная, что они, вполне возможно, вступают в битву, которая уже проиграна, но обнаружил, что разинул рот от изумления, когда сцена развернулась перед его глазами. Тунгрийцы удерживали свои позиции с минимальным отрывом, учитывая силу, выставленную против них, и на мгновение глаза трибуна недоверчиво сузились, пока он не понял, чего не заметил при первом взгляде на сцену. В то время как ближайшие к ним сарматы продолжали наступление на римскую линию, люди, находившиеся у них в тылу, сами подверглись нападению массы воинов, чьи тыловики все еще выходили из леса, бросаясь в атаку способом, совершенно отличным от упорядоченного продвижения в линию, которое было бы типичным для римлян нападение. Оправившись от минутного изумления, он указал вниз, на осажденную линию тунгрийцев, и выкрикнул команду, которую его центурионы быстро повторили своими собственными криками. Укрепите линию!