Зойкина квартира
Шрифт:
З о я. Карты крапленые?
А м е т и с т о в. За кого вы меня принимаете, мадам?
З о я. Брось, Аметистов. Где ты шатался пять лет?
А м е т и с т о в. Эх, кузина!.. Эх… В Чернигове я подотделом искусств заведовал.
З о я. Воображаю.
А м е т и с т о в. Белые пришли. Мне, значит, красные дали денег на эвакуацию в Москву, а я, стало быть, эвакуировался к белым в Ростов. Ну, поступил к ним на службу. Красные немного погодя. Я, значит, у белых получил на эвакуацию и к красным. Поступил заведующим агитационной труппой. Белые, мне красные на эвакуацию, я к белым в Крым. Там я
З о я. У тебя? Ну, уж это, значит, специалисты были.
А м е т и с т о в. Темные арапы, говорю тебе, темные! Нуте-с, и пошел я нырять при советском строе. Куда меня только не швыряло, господи! Актером был во Владикавказе. Старшим музыкантом в областной милиции в Новочеркасске. Оттуда я в Воронеж подался, отделом снабжения заведовал. Наконец, убедился за четыре года: нету у меня никакого козырного хода. И решил я тогда по партийной линии двинуться. Чуть не погиб, ей-богу. Дай, думаю, я бюрократизм этот изживу, стажи всякие… И скончался у меня в комнате приятель мой Чемоданов Карл Петрович, светлая личность, партийный.
З о я. В Воронеже?
А м е т и с т о в. Нет, уж это дело в Одессе произошло. Я думаю, какой ущерб для партии? Один умер, а другой на его место становится в ряды. Железная когорта, так сказать. Взял я, стало быть, партбилетик у покойника и в Баку. Думаю, место тихое, нефтяное, шмендефер {3} можно развернуть — небу станет жарко. И, стало быть, открывается дверь, и знакомый Чемоданова — шасть. Дамбле! У него девятка, у меня жир. Я к окнам, а окна во втором этаже.
З о я. Узнаю коней ретивых… {4}
А м е т и с т о в. Ну, не везло, Зоечка, ну что ж ты поделаешь. Возьмешь карту — жир, жир… Да… На суде я заключительное слово подсудимого сказал, веришь ли, не только интеллигентная публика, конвойные несознательные и те рыдали. Ну, отсидел я… Вижу, нечего мне больше делать в провинции. Ну, а когда у человека все потеряно, ему нужно ехать в Москву. Эх, Зойка, очерствела ты в своей квартире, оторвалась от массы.
З о я. Ну, ладно. Все понятно. Раз уж ты притащился, ничего с тобой не сделаешь. Слушай, я тебя оставлю… Все слышал?
А м е т и с т о в. Свезло, Зоечка.
З о я. Я не только тебя пропишу, но дам место администратора в предприятии…
А м е т и с т о в. Зоечка!
З о я. Но в квартире мне о картах не будет и речи. Понял?
А м е т и с т о в. Что она делает, товарищи? Зоя, это не марксистский подход! Ведь у тебя ж карточная квартира. Да дай ты мне сюда спецов штук пять, у них теперь деньги…
З о я. Карт не будет.
А м е т и с т о в. Эх!
З о я. И работать будешь под строгим контролем. Смотри, Аметистов, ой смотри. Если ты выкинешь какой-нибудь фокус, я, уж так и быть, рискну всем, а посажу тебя. Ты вздумал меня попугать. Не беспокойся, за меня найдется кому заступиться, а ты… ты слишком много о себе рассказал.
А м е т и с т о в. Итак, я грустную повесть скитальца доверил змее. Мон дье! [4]
З о я. Молчи, болван.
А м е т и с т о в. Колье? Постой, постой… Это с бриллиантами?
З о я. Ах ты, мерзавец, мерзавец!
А м е т и с т о в. Спасибо, спасибо. Видали, как Зоечка родственников принимает!
З о я. Документы-то у тебя есть?
А м е т и с т о в. Документов-то полный карман, весь вопрос в том, какой из этих документов, так сказать, свежей. (Достает бумажки.) Чемоданов Карл… об этом речи быть не может. Сигурадзе Антон… Нет, это нехороший документ.
4
Мой бог! (Mon dieu! — франц.).
З о я. Это ужас, ужас, честное слово. Ты же Путинковский!
А м е т и с т о в. Нет, Зоечка, я спутал. Путинковский в Москве — это отпадает. Пожалуй, лучше всего моя собственная фамилия. Я думаю, что меня уж забыли за пять лет в Москве. На, прописывай Аметистова. Постой, тут по воинской повинности у меня еще грыжа где-то была…
Зоя достает из шкафа великолепные брюки.
(Надевая штаны.) Бог благословит твое доброе сердечко, сестренка. Отвернись.
З о я. Очень ты мне нужен. Потрудись штаны вернуть, это Павла Федоровича.
А м е т и с т о в. Морганатический супруг?
З о я. Попрошу держать себя с ним вежливо. Это мой муж.
А м е т и с т о в. Фамилия ему как?
З о я. Обольянинов.
А м е т и с т о в. Граф? У-у, это карась. Впрочем, у него уж, наверное, ни черта не осталось. Судя по физиономии, контрреволюционер… (Выходит из-за ширм, любуется штанами, которые на нем надеты.) Гуманные штанишки! В таких брюках сразу чувствуешь себя на платформе.
З о я. Сам выпутывайся с фамилией. В нелепое положение ставишь. Павлик! Голубчик!
О б о л ь я н и н о в входит.
Извините, милый, что бросили вас одного. По делу говорили.
А м е т и с т о в. Увлеклись воспоминаниями детства. Ведь мы росли с Зоечкой. Я сейчас прямо рыдал.
О б о л ь я н и н о в (смотря на брюки). Напоминают мне они…
А м е т и с т о в. Пардон-пардон. Обокрали в дороге. Свистнули в Ростове второй чемодан. Прямо гротеск! Я думаю, вы не будете в претензии? Между дворянами на это нечего смотреть.
О б о л ь я н и н о в. Пожалуйста, пожалуйста. Я их все равно хотел подарить китайцу…
З о я. Вот, Павлик, Александр Тарасович будет у нас работать администратором. Вы ничего не имеете против?
О б о л ь я н и н о в. Помилуйте, я буду очень рад. Если вы рекомендуете Василия Ивановича…
А м е т и с т о в. Пардон-пардон, Александра Тарасовича. Вы удивлены? Это, видите ли, мое сценическое имя, отчество и фамилия. По сцене — Василий Иванович Путинковский, а в жизни Александр Тарасович Аметистов. Известная фамилия, многие представители расстреляны большевиками. Тут целый роман. Вы прямо будете рыдать, когда я расскажу.