Аббатиса Клод
Шрифт:
– Джонатен! – воскликнула аббатиса, бросаясь в объятия радостного друга.
– Леди Габриэлла! – тихо и почти нежно проговорил взволнованный сэр Уостер, бережно обнимая хрупкую женщину. Аббатиса Клод взглянула в глаза преданного друга, и если бы тот вовремя не отвёл свой взгляд в сторону, то она могла бы поклясться, что в глазах бывалого крестоносца блеснула слеза.
Пока они обменивались первыми словами приветствия, весть о приезде хозяйки облетела весь замок. Со всех сторон на небольшой, внутренний дворик сбегались слуги, пастухи, конюхи, кухарки, поварята и прочая челядь посмотреть на свою леди Грегари.
Аббатиса радостно вошла в обступивший её круг знакомых лиц и успевала с каждым поздороваться и даже вспомнить имена своих
– Генри, как поживают мои лошади? Все ли здоровы? … Феб, на сколько голов разрослось наше стадо овец за последний год?… Мэри, ты уже вышла замуж? А сколько у тебя ребятишек? Уже трое? … Сьюзи, как поживает твоя матушка в деревне? Помню, ты всегда жаловалось, что она даже летом умудрялась прихватить простуду?…
На веселые приветствия хозяйки слуги также отвечали шутками и смехом. Всеобщая радость захлестнула всех собравшихся во дворе. Повсюду слышалось ликование и взрывы хохота. Так аббатиса Клод продвигалась через толпу, а за ней с суровыми лицами следовали шотландцы. Слуги приветливо поглядывали на незнакомых гостей и тихо обсуждали их внешний вид. Кевин дал знать своим людям, чтобы те не ввязывались ни в какие перепалки со слугами аббатисы и вели себя достойно. Позади Бьюкененов грозно шествовал сэр Уостер и своим молниеносным взглядом пресекал всякие колкие замечания и женские шуточки в адрес гостей.
Толпа медленно расступилась перед высоким каменным крыльцом. На ступенях стояла и смиренно ждала своей минуты леди Уостер. Заметно располневшая после второго ребенка, она была немного смущена тем, что её давняя подруга после стольких лет осталась всё так же стройной и грациозной. И теперь с замиранием сердца женщина ждала осуждающего приговора.
Смех и радостные крики постепенно стихли, воцарилась напряженная тишина. Аббатиса Клод невольно обратила свой взгляд на одиноко стоявшую бледную женщину. Она подошла ближе, поднялась на первую ступень.
– Розамунда?! – и радость, и удивление, и восторг, но только не разочарование было в этом крике. И в этом была Габриэлла, её Габриэлла! Леди Уостер кинулась, насколько это было возможно на крутых ступенях лестницы, навстречу подруге, и женщины крепко обнялись.
В ту же минуту по толпе прокатилась волна облегчения, и снова возобновился громкий радостный рокот. Но приказ сэра Уостера был услышан всеми. Слуги один за другим разбегались по двору, выполняя распоряжения своего управляющего и готовясь к празднику. Лихорадочная кутерьма захлестнула всех: на скорую руку резали петухов и цесарок, закололи трех овец и четырех поросят, пересмотрели все погреба и откупорили новый бочонок молодого вина, разжигались печи и коптильни, огромные бочки наполнялись горячей водой, чтобы гости смогли помыться после долгой дороги, месилось тесто, подрумянивались огромные пироги, готовились закуски. И все это делалось быстро, бегом, с шутками, с радостью, с любовью.
Никто не ожидал, даже сэр Уостер, что появление хозяйки, которую слуги не видели более шести лет, произведет в замке такой переполох.
– Да… – задумчиво произнес Джонатен, усаживаясь в деревянное кресло, когда его супруга и аббатиса Клод, а также представленные ему гости из соседней Шотландии собрались в огромном зале для пышных торжеств. – Я даже и не думал, миледи, что ваши люди всегда останутся вашими людьми и будут преданы вам до конца своих дней. Поверьте мне, я немало повидал слуг и при дворе короля, и во дворцах знатных лордов, но нигде не видел того, что сейчас творится у нас в замке. Чтобы так любили свою хозяйку… – сэр Уостер многозначительно поднял указательный палец вверх. – Для меня это самая большая загадка.
Аббатиса Клод просто улыбнулась. Она предложила Кевину и его брату присесть на широкую скамью возле огромного камина. Могучий Билли не поддался на уговоры приятелей подняться вместе со всеми в залу, а предпочел остаться незамеченным на кухне. Несмотря на свой огромный рост, он немного побаивался аббатису и тем более обитателей замка. Чтобы не стесняться, как деревенский увалень, светской беседы, Билли примостился на табурете в углу кухни и смиренно наблюдал за работой кухарки и поварят.
Теперь, когда первое впечатление немного улеглось, и сердце стало биться ровнее, аббатиса Клод могла позволить себе оглядеться вокруг. Большая зала для приема гостей, где на стенах висели родовые флаги и гербы, портреты её предков, братьев и отца, напомнила о минувших годах и переживаниях. Вихрем пронеслись они перед глазами уставшей аббатисы. Не было уже той маленькой, беззаботной девочки, не было и смелой, отважной девушки, осталась только одинокая, смиренная аббатиса Клод, у которой хотели отобрать последнее: этот замок, эту огромную, холодную залу, эти воспоминания. Неведомая рука сжала горло женщины и не давала свободно дышать. Перед ней на портретах были последние из рода Грегари, те которые так и не вернулись сюда, чтобы продолжить свой род.
Легкая рука леди Уостер коснулась плеча аббатисы. Та невольно вздрогнула и улыбнулась.
– Что с тобой, Габриэлла? Воспоминания?
– Да, – тихо ответила женщина. – Наверное, это единственное, что у меня осталось.
– Не говори так, дорогая Габриэлла, или тебя уже нельзя так называть? – спохватилась леди Уостер. – Твой сан… и вообще…
– Вы можете называть меня, как вам угодно. Для всех других я просто аббатиса Клод, не больше.
Сэр Уостер встал со своего места, подошел к женщинам и, взяв обеих подруг под руки, подвел к большому длинному столу и каждую усадил на стул. Сам стал во главе стола и с поклоном к аббатисе и к своей жене сел на красивое, резное, высокое кресло.
– С вашего позволения, леди Грегари, – обратился он к аббатисе Клод. – Нам очень многое нужно вам поведать, так что прошу вас выслушать нас.
– Начните с самого главного, Джонатен, – подсказала аббатиса. – Хотя мне уже почти все известно. Я была у архиепископа. Он рассказал мне, что король Иоанн решил заполучить и мое наследство, и наследство леди Хопкинс.
– Да! То есть, нет, – сэр Уостер смутился. – Вернее сказать, он дал мне понять недвусмысленными намеками, что желал бы увидеть эти поместья в числе своих собственных владений, и поэтому я забеспокоился, а моя драгоценная супруга, – он пожал руку леди Розамунде, – после того, как я поведал ей свои опасения, и вовсе потеряла и сон, и аппетит. Мы решили не откладывать это на потом, леди Габриэлла, и попросили мэтра Доне поскорее вызвать вас из монастыря, чтобы здесь уже всем вместе решить, что нам делать. Лично я, – тут бывший храмовник встал и торжественно возложил свою правую руку на сердце, – если возникнет такая необходимость, буду защищать замок Грегари до последней капли крови.
Леди Розамунда стиснула побелевшие пальцы в кулаки и засопела носом. Аббатиса Клод мысленно поблагодарила Господа за то, что он послал ей таких друзей. Она согласно кивнула головой и произнесла.
– Будем надеяться, что до этого дело не дойдет. Если Иоанн захочет взять замок приступом, то наше немногочисленное войско из слуг, дорогой Джонатен, все равно не устоит перед наемной армией короля. Тем более, вы сами хорошо знакомы с подлостью его баронов, когда король был просто герцогом Джоном. Нет, сэр Уостер, нам нужно придумать что-то другое. То, что отобьет у Иоанна охоту посягать на эти поместья и надолго.
В самом дальнем углу залы медленно отворилась дверь. На пороге появилась белокурая девушка в простом, домашнем платье из грубого полотна. За руку она держала маленького мальчика в нарядном, видимо для такого случая, синем камзоле. Малыш, завидев чужих людей, обхватил свою няню за ногу и не хотел двинуться с места.
– Ну, и что ты там застыл, Ричард, иди скорее сюда, – прокричал сэр Уостер.
Громкий голос отца немного приободрил мальчугана, и он медленно стал продвигаться вперед, не отпуская при этом ногу юной особы. Зрелище было довольно смешным, но никто из взрослых даже и не думал улыбнуться.