Актуальные проблемы уголовного права, криминологии и уголовно-исполнительного права. Выпуск 7
Шрифт:
В делах обоих заявителей суды отказали в раскрытии содержания доказательств, полученных полицейскими. ЕСПЧ, сосредоточившись исключительно на процессуальных аспектах разбирательства, констатировал, что действия судьи могут уравновешивать государственные интересы и «право на защиту», если закрытые доказательства не включаются в доказательственную базу обвинения и не предъявляются присяжным. Однако в случае, когда такие доказательства имели или могли иметь отношение к вопросам факта, решавшимся судьей, возможные ходатайства стороны защиты об исключении из рассмотрения судом доказательств, полученных в результате полицейской «провокации совершения преступления», будут иметь решающее значение для дела, т. к. в случае их удовлетворения дела должны были бы быть прекращены. Поэтому непредставление доказательств не дало защите возможности полностью изложить суду все свои аргументы, касающиеся полицейской провокации, что не отвечает требованиям «состязательного судопроизводства» и принципу «равенства процессуальных возможностей сторон
В последнем примере наиболее ярко проявляется тот факт, что анализ обстоятельств соответствующей категории дел фактически сводится к процессуальной форме. В соответствующих разъяснениях ВС РФ, о которых будет сказано ниже, акценты также несколько смещены с материально-правовых аспектов невозможности привлечения лица к ответственности за действия, которые оно не совершило бы без вмешательства со стороны государства, на процессуальные особенности недопустимости использования доказательств, полученных с нарушением закона.
На этом основании отдельные отечественные ученые даже утверждают, что «провокация совершения преступления» в ее трактовке ЕСПЧ имеет процессуальную природу [77] . Согласиться с этим можно лишь отчасти. Безусловно, если речь идет о нарушении уголовно-процессуального закона, в том числе в части использования недопустимых доказательств, а это касается именно процедурного аспекта проблемы. Однако сказанное не означает, что провокация лишена материально-правового преломления.
77
Орлов Д. В. Современные подходы и тенденции в действующей судебной практике, связанные с правовой оценкой провокации преступления и ее последствиями // Юридическая наука и правоприменение (V Саратовские правовые чтения): Сб. тезисов докладов Всероссийской научно-практической конференции. Саратов, 2012. С. 149.
Не вызывает сомнений возможность привлечения к уголовной ответственности в случаях, когда лицо подстрекалось к совершению преступления другим частным лицом, – содеянное в силу ч. 4 ст. 33– УК РФ [78] выступает одним из возможных вариантов соучастия. Принципиально иную правовую оценку находят подстрекательские действия тайных агентов публичной власти, т. е. представителей государства или лиц, действующих по их поручению. «Провокация совершения преступления» также накладывает отпечаток на субъективную сторону деяния, потому что умысел лица не возник бы без соответствующего вмешательства со стороны провокаторов. Все перечисленное относится к сфере материального уголовного права. Нельзя забывать и о том, что процессуальное значение имеет само по себе использование доказательств, полученных с нарушением закона (ч. 1 ст. 75 УПК РФ [79] , которое, конечно, не ограничивается только «провокацией совершения преступления».
78
УК РФ от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ (в ред. от 17 апреля 2017 г.) // СЗ РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
79
УПК РФ от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (в ред. от 17 апреля 2017 г.) // СЗ РФ. 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921.
Поэтому более корректной видится точка зрения, в соответствии с которой рассматриваемое обстоятельство обладает материально-правовой природой. Более того, можно, солидаризируясь с В. С. Комиссаровым и П. С. Яни, утверждать, что «благодаря решениям ЕСПЧ, воспринятым высшим судебным органом России, провокационно-подстрекательскую деятельность сотрудников правоохранительных органов следует рассматривать в качестве нового, пока не отраженного в гл. 8 УК РФ обстоятельства, исключающего преступность деяния» [80] .
80
Комиссаров В. С., Яни П. С. Провокационно-подстрекательская деятельность в отношении должностного лица как обстоятельство, исключающее ответственность за получение взятки // Законность. 2010. № 9. С. 8.
В российской правовой системе «провокация совершения преступления» легально не закреплена. В соответствии с п. 4 ч. 8 ст. 5 ФЗ от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» [81] органам и должностным лицам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, запрещается: подстрекать, склонять, побуждать в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий (провокация). Однако уголовный закон такого обстоятельства, исключающего уголовную ответственность, не содержит.
81
ФЗ от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ (в ред. от 06.07.2016 г.) «Об оперативно-розыскной деятельности» // СЗ РФ. 1995. № 33. Ст. 3349.
В то же время «провокация совершения преступления» нашла отражение в двух актах обобщенной судебной практики. В русле правовых позиций ЕСПЧ ВС РФ сделал два разъяснения, посвященных вопросам «провокации совершения преступления». Они касаются незаконного сбыта наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества (ст. 2281 УК РФ), а также получения взятки (ст. 290 УК РФ) или коммерческого подкупа (ст. 204 УК РФ). Согласно п. 14 Постановления Пленума ВС РФ от 15 июня 2006 г. № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» [82] результаты оперативно-розыскного мероприятия могут использоваться в доказывании по уголовному делу, если они получены в соответствии с требованиями закона и свидетельствуют о наличии у лица умысла на незаконный оборот наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, сформировавшегося независимо от деятельности сотрудников органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность.
82
Постановление Пленума ВС РФ от 15 июня 2006 г. № 14 (в ред. от 30.06.2015 г.) «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» // РГ. 2006. № 137.
Требования вышеуказанного ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» нарушают также подстрекательские действия сотрудников правоохранительных органов, спровоцировавших должностное лицо или лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации, на принятие взятки или предмета коммерческого подкупа. Они состоят в передаче взятки или предмета коммерческого подкупа с согласия или по предложению должностного лица либо лица, выполняющего управленческие функции в коммерческой или иной организации, когда такое согласие либо предложение было получено в результате склонения этих лиц к получению ценностей при обстоятельствах, свидетельствующих о том, что без вмешательства сотрудников правоохранительных органов умысел на их получение не возник бы и преступление не было бы совершено. Содеянное при указанных обстоятельствах не может расцениваться как уголовно наказуемое деяние в силу отсутствия состава преступления (п. 34 Постановления Пленума ВС РФ от 9 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях») [83] .
83
Постановление Пленума ВС РФ от 9 июля 2013 г. № 24 (в ред. от 03.12.2013 г.) «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» // РГ. 2013. № 154.
В то же время было бы неверно полагать, что спровоцированы могут быть только действия по сбыту наркотических средств или психотропных веществ, либо по получению взятки или предмета коммерческого подкупа. Вовсе не исключается провокация, к примеру, розничной продажи несовершеннолетним алкогольной продукции (ст. 1511 УК РФ), сбыта поддельных денег или ценных бумаг (ст. 186 УК РФ), получения сексуальных услуг несовершеннолетнего (ст. 2401 УК РФ) и др. Потому представляется, что приведенные разъяснения следует учитывать и в отношении других деяний, предусмотренных Особенной частью УК РФ, а «провокация совершения преступления» лицами, в той или иной форме представляющими государство (как сотрудниками правоохранительных органов, так и завербованными ими частными лицами), должна получить признание в качестве универсального обстоятельства, исключающего уголовную ответственность.
В связи с тем, что «провокация совершения преступления» не получила законодательного закрепления и существует только в решениях судебных органов, можно лишь примерно выделить ее основные черты. Это обстоятельство предполагает подстрекательские действия со стороны тайных агентов публичной власти (сотрудников правоохранительных органов или сотрудничающих с ними лиц), провоцирующие совершение лицом того или иного деяния, признаваемого «преступлением». При этом отсутствуют основания полагать, что умысел на совершение преступления возник бы и что деяние было бы совершено без вмешательства со стороны государства. Об этом, как правило, свидетельствует то, что у правоохранительных органов не имелось объективных подозрений в причастности лица к преступной деятельности, а также то, что они не «включились» в совершение начатого независимо от них преступления, но сами спровоцировали его. Обычно подстрекательские действия совершаются в целях создания видимости выявления данного факта для последующего привлечения лица, совершившего преступление, к уголовной ответственности.