Александровскiе кадеты
Шрифт:
— Благодарю, гражданин министр, — сдержанно ответил Две Мишени. — Разрешите идти?
— Ступайте, полковник, — Гучков уже развернулся, устремляясь прочь по коридору.
— Петросовет… — задумчиво проговорил Аристов. И шагнул в распахнутую дверь канцелярии, Федор — за ним.
Там волнами плавал сизый дым. Курили все — и дамы за пишущими машинками, и привалившиеся к стенам солдаты, невесть что здесь забывшие; некто с острой бородкой клинышком, при старомодном монокле, возбуждённо диктовал ближайшей пишбарышне, аж притопывая в ажиотаже:
— …немедленно предписывается взять под строгую охрану макаронные предприятия, с имеющимися запасами муки высшего сорта, по списку: общество «Бликген и Робинсон», адрес — в следующей колонке, Лидия Андреевна, в следующей! — адрес Лиговская улица, 52; общество «Звезда», адрес Забалканский проспект, 105…
Две Мишени решительно взял Бороду Клинышком за плечо.
— Гражданин комиссар, распоряжением гражданина военного министра Гучкова, только что покинувшего сие помещение, должен получить мандат Временного собрания на автомоторный отряд «Заря свободы» численностью в семьдесят два человека при трех пулеметах!
Неведомо, был ли диктовавший носитель монокля и в самом деле «комиссаром», но возражать он не стал.
— А, гражданин полковник! Это про вас Александр Иванович кричали сюда?
— Так точно, о нас. Рапорядитесь выдать мандат, гражданин комиссар, у меня бойцы молодые, а нам с рассветом идти к Аничкову…
— О! О! — Борода Клинышком схватил Аристова за руку, принялся неистово трясти, словно пытаясь совсем оторвать. — Аничков! Твердыня! Несчастные обманутые кадеты, бедные мальчики, сбитые с толку ложью своих горе-командиров!.. Лидочка! О, как удачно, вы закончили страницу!.. Берите чистый лист, скорее, скорее! Да не простой, возьмите с водяным знаком… да, да, бланк Временного собрания, раз сам Александр Иванович велели… печатайте — «Мандат, выдан гражданину полковнику…
— Аристову Константину Сергеевичу…
— …Сергеевичу, командиру…
— Автомоторного отряда «Заря свободы» …
— …свободы…
Пишбарышня, со слегка растрепавшейся причёской, но, как и все гражданские в канцелярии, охваченная какой-то дикой, неправдоподобной экзальтацией, лупили по клавишам «ундервуда» с редкостным остервенением, словно под каждой литерой крылось по коварному «врагу свободы».
«Лист с водяными знаками, — подумал Федор, глядя на внушительную бумагу, на которой Борода Клинышком рисовал замысловатую подпись, а машинистка Лидочка, не дыша, прикладывала одну за другой аж целых три печати — пару синих и одну, видать, особо важную, красную. — Лист с водяными знаками, это значит — заказывали заранее, где-то печатали, откуда-то завозили… Готовились, долго, всё продумали, даже такую мелочь!..»
— Готово! — Борода Клинышком протянул полковнику бумагу. — Сейчас поставим мгновенное фото, и всё готово!
— Мгновенное фото? — кажется, Две Мишени даже растерялся на мог. — Это как же так?
— О, полковник, новейшее изобретение! Прямо из Северо-Американских Соединенных Штатов! Очень удобно! Лидочка! Камеру!
Камера и впрямь появилась — на обычной треноге, но небольшая, совсем не похожая на огромные устройства, привычные Феде. Передняя стенка откинулась вперёд, Борода Клинышком деловито раздвинул «гармошку». На передке коричневой кожи красовалась чёрно-белая табличка: «Момент».
Именно «Момент», а не «Моментъ», как полагалось по правилам.
Комиссар перехватил недоумённый взгляд Федора, рассмеялся:
— Что с них взять, с американцев? Нация передовая, образец для нас, но порой и на старуху поруха случается. Ошиблись в названии, когда делали по заказу партию для России, гражданин кадет, представьте себе! Мы всей канцелярией очень смеялись…
Полыхнула магниевая вспышка, комиссар кивнул Аристову.
— Теперь давайте ваших остальных, младших командиров отряда. В аппарате восемь кадров. Лидочка, приготовьте ещё мандатов.
Федор, а за ним остальные «стрелки-отличники» получили мандаты — попроще, чем у Двух Мишеней и куда короче, но тоже вполне внушительные.
— Минутку подождать…
А через минуту и в самом деле извлёк из аппарата ленту чёрно-белых фотографий, протёр тампоном, велев Лидочке «наклеить и опечатать». Что и было проделано — так на мандатах отряда «Заря свободы» появилась четвертая печать.
Заполучив бумаги, полковник как мог скоро повёл кадет подальше от канцелярий и кабинетов, пытаясь отыскать место потише. Просто удивительно, что даже сейчас, заполночь, шум и гам не утихали.
— Солонов!
— Я, гос…
— Гражданин! — прошипел Две Мишени.
— Я, гражданин полковник!
— Останетесь за старшего. Я должен кое-что выяснить, насчёт этого… Петросовета. — И добавил, ещё понижая голос, — кое-что я о них помню.
Федор тоже помнил — и пересказов Пети Ниткина и самого полковника.
— У вас есть бумаги, думаю, нам здесь ничто не угрожает. Пока не угрожает.
…Пустой кабинет отыскался в самом конце длинного коридора. Досюда комиссары Временного Собрания ещё не добрались, наверное, просто не успели.
Вся третья рота набилась внутрь, просторный кабинет мигом заполнился. Федор выставил часовых, и сам тяжело опустился на пол, привалившись к стене. Не самое удобное положение, но выбирать не приходится.
Кто-то из кадет грыз галеты, Пашка Бушен отправился за водой, наполнить фляжки. Вернувшись, доложил:
— Что тут в туалетах творится… Боже милостивый!
— А сами это «Временные»? — вполголоса спросил Федор.
— А у них своё, под охраной, нас туда не пустили, — ухмыльнулся Пашка. — Ну да мы и не рвались особо. На рожон не лезли.
— Молодцы, — чуть отстранённо сказал Федя. Он сейчас думал о странном фотографическом аппарате «Момент» без твёрдого знака на конце. И это заставляло думать…
— Пашка! Остаёшься за старшего, я быстро!
Прежде чем Бушен успел возразить, Федор шмыгнул за дверь.
Время шло, и даже в канцелярии всё стало потихоньку затихать. Никто, однако, не расходился — быть может, ждали окончания очередного «совета» Временных.
В уже знакомой канцелярии треск пишущих машинок стих, у окна стоял самовар — труба выведена прямо в форточку — и весь личный состав, как сказал бы Две Мишени, отдыхал.