Александровскiе кадеты
Шрифт:
Винтовка вкусно пахла свежей ружейной смазкой, чуть поблескивал отполированный приклад. Федя не удержался — нежно погладил воронёную сталь.
— Затворы — открыть! Патрон — вложить! — командовал меж тем Две Мишени. — Заряжать по команде!.. Внимание!.. Заря-жай!
Рукоять повернулась сама собой, с плотным сытым звуком блестящий затвор продвинулся вперёд, вгоняя патрон в патронник.
— Все видят мишени? — гремел подполковник за спинами седьмой роты. — Мушку под центр! Японцы сумели незаметно приблизиться, укрываясь в гаоляне!.. Дистанция прямого выстрела, целимся в середину фигуры!.. Рота — залп!..
— Получай, черт косорылый! — завопил вдруг Севка Воротников.
Бабахнуло. Отдачи Федор почти не почувствовал — так, толкнуло в плечо самую малость.
— Затвор на себя!.. Заряжай!.. Рота, по пехоте противника, дистанция пятьдесят шагов, залп!..
Вкусно пахнущая порохом гильза выскочила из открывшегося патронника. Федор вложил следующий заряд, дождался команды, двинул вперёд затвор, прищурился, аккуратно подводя мушку.
— Федь… а Федь! — раздалось справа.
Ну, конечно. Петя Ниткин. У кого ещё могла заклинить простая, как правда, однозарядная малокалиберная винтовка?!
— Фе-едь…
— Тихо, Петь! Лежи! Нельзя на стрельбище вставать без команды! — зашипел на друга Федор.
— Так оно ж того…
— Огонь! — вновь скомандовал Две Мишени.
Федя несколько замешкался — пока возвращал прицел.
— Опаздываем, Солонов! — сделал замечание стоявший за спиной Коссарт. Чего пристал, вообще не его отделение!
— Заряжай! — раздалось тем временем.
— Кадет Ниткин! Что у вас такое? — капитан глядел на несчастного Петю, дергавшего рукоять затвора. — Что вы делаете? Что и как вы вложили в патронник?!
— Прекратить огонь! — загремел господин подполковник, заметив непорядок. — Что такое, Константин Федорович? В чём затруднение, кадет Ниткин?
Вместо ответа несчастный Петя попытался вручить офицерам заклинившую винтовку, простодушно направив дуло прямо в живот Константину Сергеевичу.
— Ниткин!!!
Подполковник ловко извернулся, уйдя с линии огня, выхватил оружие у совершенно растерявшегося Пети.
— Седьмая рота! Команды «встать» не было! — подоспел на помощь и капитан Ромашкевич.
Зашевелившиеся было кадеты плюхнулись обратно. Севка Воротников широко ухмылялся, глядя на попавшего впросак Ниткина.
Офицеры склонились над винтовкой, лежавшей в руках Двух Мишеней, словно врачи над пациентом. Константин Сергеевич с усилием открыл затвор, причём далось ему это непросто.
— Ну, Пётр… — только и сказал он, заглянув внутрь.
Петя обхватил голову руками и лежал сейчас лицом вниз, словно солдат под обстрелом.
— Это ж надо… — начал было Ромашкевич, но тотчас и осёкся под взглядом подполковника.
— Примите командование, Константин Федорович. Кадет Ниткин, встать! За мной, шагом марш! И вы, Александр Дмитриевич.
Аристов с Ромашкевичем повели несчастного Петю куда-то к выходу со стрельбища.
— Кадет Солонов, а вы куда?.. Вам приказа повидать огневой рубеж не было. Отделение, слушай мою команду! Затвор открыть! Патрон вложить! Продолжаем упражнение!..
…Когда рота отстрелялась (Петя, Ромашкевич и Аристов так и не появились), Коссарт велел собрать мишени.
— Не бойтесь, если мало куда попали. Стрельбе, господа кадеты, учатся долго и упорно, и не только тут, на линии огня. Рота, оружие к осмотру!.. — капитан пошёл вдоль линии, придирчиво вглядываясь в открытые затворы. — Хорошо. Рота, становись! По порядку ко мне с мишенями, подходи!
Федор держал в руках белый бумажный лист с чёрным пятном «яблочка» и концентрическими кругами. Из десяти пуль семь легли в «десятку», ещё две — в «девятку» и лишь одна стыдливо темнела в не столь почётной «восьмёрке», хоть и очень близко к внутренней границе.
— Так, кадет Нифонтов… пятьдесят два из ста, заваливаете вправо и вниз, но ничего страшного, поработаем… кадет Воротников, семьдесят один, неплохо, очень неплохо… кадет Бобровский, о, восемьдесят! Стреляли раньше, кадет?
— Так точно, приходилось, господин капитан!
— Где же?
— В… в домашнем тире, — несколько смутился Лев.
— Хорошо иметь таких родителей, — чуть иронично заметил Коссарт. — Кадет Солонов? О! Девяносто шесть, господа кадеты! Девяносто шесть! Где учились, Федор? Небось, отец, полковник Солонов?..
— Никак нет, господин капитан! Оно у меня как-то сразу пошло… ещё в прошлой гимназии…
Нет, на самом деле, конечно, не сразу. Но навострившим уши Нифонтову, Бобровскому и Воротникову об этом знать никак не следовало. Истинный кадет никогда не признается, что прикладывал хоть какие-то усилия, чтобы получить хорошую отметку, всё должно было случаться как бы само собой.
— Вы молодец, кадет. Разрешение на посещение чайной вне очереди.
— Премного благодарен, господин капитан! — выпалил Федор уставное.
И вновь услыхал шипящее, в спину — «Подлиза»»!
Теперь он почти не сомневался, что был это Костька Нифонтов.
Но, само собой, настоящий кадет на подобное внимание не обращает. Потому что если обращает, то надо драться, и вся недолга, а драться сейчас Феде было совершенно не с руки — Петю надо выручать!..
Глава 5.2
— Господин капитан, разрешите обратиться!
— Что вам, Солонов? — капитан Ромашкевич улыбнулся, однако был занят — заносил в тетрадь первые результаты седьмой роты в стрельбе — так себе результаты, если честно.
— Разрешите спросить — про кадета Ниткина…
— А, — кивнул капитан. — Кадету Ниткину требуются дополнительные занятия.
— Но не…
— Станьте в строй, кадет, — чуть строже закончил Ромашкевич.