Александровскiе кадеты
Шрифт:
— И что же? — против собственного желания вырвалось у Феди заинтересованное.
— А то же, — назидательно объявил Бобровский, явно довольный собой. — Есть в ней засыпанные от времени колодцы, которые вниз ведут, один — у самого выхода. Были там такие, кто лазил, да мало кто заметил. Колодец, когда засыпает, то сверху, над ним, в потолке, как бы воронка остаётся; по этой воронке брат его и нашёл. Начали они копать… — Лев сделал эффектную паузу. — Копали, значит, копали… наткнулись на старые-престарые крепёж и, эту штуку, значит, которая чтобы вода не насачивалась.
— И-и? — пискнул Костя Нифонтов.
— Чем глубже уходишь, тем больше воды прибывает, — тоном знатока пояснил Лев. Но главное — края у шахты этой были гладкие да ровные, словно по заказу делано, квадрат правильный такой. Зачем в старой каменоломне такие шахты? Не бывает там таких. На планах не отмечено…
— И зачем же? — выдал Воротников.
— Затем, что это спуск, — Лев перешёл на уже едва слышный шёпот. — Спуск в коридор подземный, что под рекой идёт! Брат до него не добрался, правда… но уверен, что там он есть! Про тайный ход государя императора Павла Петровича у нас тут, в Гатчино — все слыхали?
Судя по разинутым ртам господ кадетов — нет, не слыхали.
— Эх, неучи! — смилостивился Бобровский. — Говорят, много из дворца ведет подземных ходов, иные в парк выводят, в искусственные гроты, а иные… — он торжествующе обвёл остальных взглядом, — и куда дальше ведут!
— И к нам в Корпус, — вдруг каким-то не своим голосом выдавил Севка Воротников.
— К нам в Корпус? — остановился Лев. — Ты, Сев, ври, да не завирайся!
— Не вру я! — обиделся тот. — От старшего возраста слышал! Когда они с вокзала явились, оружие сдавали!.. Мол, Корпус на старых фундаментах возвели, стоял тут раньше малый путевой двор с кордегардией, туда из главного дворца ход тянули! И ещё говорили, мол, хорошо бы подвалы в самом городе все осмотреть, все церковные и соборные, оттуда тоже ходы-выходы были, а бомбисты-то все из студентов, народ головастый, могли и там чего запрятать!
— Так чего ж ты молчал, голова садовая?!
— Да я сам только что вспомнил!.. — оправдывался Севка.
— Ладно. Это надо разъяснить.
— Э, погоди, — только сейчас сообразил Фёдор. — Ежели это из самого дворца ходы… так небось и охрана стоит? А сунемся если — так нагорит, что ой, из Корпуса вылетим и охнуть не успеем!
— А мы тихонечко, — усмехнулся Лев. — Да и забыли давно все про эти туннели, думаю. А про ходы под Корпусом это ты, Севка, хорошо вспомнил, молодец.
Воротников немедля расцвёл. Видать, снисходительная похвала Бобровского была для бедняги-второгодника что сладкий мёд.
— В общем, пойдём подвалы обследовать! — заключил Лев. — Только никому ни слова!
— Могила! — тотчас заявил Севка.
— Я вообще не из болтливых, — пожал плечами Фёдор.
Костя Нифонтов метнул на Солонова неприязненный взгляд, но деваться было некуда — тоже кивнул.
— Никому не скажу; вот те крест, — и широко перекрестился.
— А то смотри, проболтаешься — французский списывать не дам! — предупредил Лев.
Взгляд вперёд 2
«Мельничный домик», парк дворца «Северный Палас»
Ночь с 25-го на 26-ое октября 1914 года, дворец «Северный Палас» князя императорской крови Сергея Константиновича Младшего, окрестности Гатчино
…Бой затих только к вечеру. Атакующие — немцы из кадровых частей, да сколько-то примкнувших к ним солдат из запасных полков, предавшихся «Временному Собранию депутатов Государственной Думы» — натолкнувшись на серьёзный отпор, вперёд не лезли, но и не уходили. «Мариенвагены» отползли назад; противник деловито окапывался прямо перед фасадом дворца.
Оставив своих стрелков «вести наблюдение», Фёдор спустился вниз.
Две Мишени он нашёл с биноклем в руках, вглядывающимся в быстро собиравшийся сумрак.
— Молодцы, вся твоя команда, господин кадет-вице-фельдфебель. Выношу благодарность за меткую стрельбу.
— Рад стараться! — по-уставному ответил Федор. — Не будет ли каких приказаний, ваше высокоблагородие?
Две Мишени только усмехнулся.
— Забыл, что моё высокоблагородие Константином Сергеевичем кличут?.. Какие тут могут приказания, Федя? Сам понимаешь, не дураки там, — он резко кивнул, указывая в сторону наступавших, — не дураки там командуют. Поняли, что нас так просто не сбить, а артиллерия у них то ли отстала, то ли вообще без неё немцы высаживались. Попытаются обойти, под прикрытием темноты. Я бы, во всяком случае, попытался. Мы их задержали, темп им сбили. Теперь нельзя им в капкан угодить.
— Так что же, отступать? — не выдержал Федор.
— Отступать тоже надо с умом, — строго сказал Две Мишени. — По темени им особо соваться некуда. Да и местности вокруг они не знают. Спасибо его высочеству, болота не осушал, ручьи не отводил, только пруды запруживал да потешные мельницы ставил. Тут и по карте-то при ясном солнышке не вдруг дорогу отыщешь, а уж броневики и подавно в обход не пройдут.
— Пехота пройдёт…
Константин Сергеевич кивнул.
— Именно. Пехота пройдёт, и я не я буду, если уже они не ищут тропы в обход. Вот смотри, Федор — через парк три дорожки, все сходятся у Малого Мельничьего моста. Пруд широкий, глубокий, поток вброд не перейти, да и не захотят они по осени так просто в воду лезть, сперва по дамбе попробуют. Бери-ка ещё пару своих стрелков и займи мельничий домик. На всякий случай. Опередить они вас не должны, парк густой, тропинки извилисты, а с задов дворца — прямая дорога, по ней подвоз щёл. Давай, ноги в руки, руки в ноги, и туда. При появлении противника подать сигнал. Если что — точка сбора всех отрядов Корпуса — станция Пудость.
— Так связи ведь нет, Константин Сергеевич, — почти прошептал Федор. — И вестовые не возвращаются. И Гатчино горит. А Ирина Ивановна с Петей Ниткиным —
Две Мишени досадливо отвернулся.
— Всё знаю. Но противнику тут деваться некуда — только пытаться прорваться к Пудости и дальше, на Тайцы. А вот если прорвутся… там и до столицы рукой подать. Где никто не знает, что происходит… Дал бы тебе больше ребят, да только с малышами этими… — он нахмурился, махнул рукой. — Господь преблагий, кого в бой вести приходится… Всё, отставить разговоры! Ракетница с тобой, сигналы помнишь. Разрешаю выполнять, господин кадет-вице-фельдфебель!
С собой на мельницу Федор взял рыжего Пашку Бушена да долговязого Варлама Сокольского — лучших стрелков из второго отделения их роты. Нагрузились патронами, за неимением пулемётов взяли «фёдоровки», хоть они и другого калибра. Но снайперские их винтовки не оставил никто.
Тучи разошлись, полнолуние миновало три дня назад, и света хватало. С хозяйственного двора к Малой Мельнице вела прямая дорога, наезженная и широкая, идти одно удовольствие.
И они шли. Почти бежали, меняясь, тащили тяжеленный ящик с патронами. Винтовки оттягивали плечи, пот заливал глаза, несмотря на холодную погоду.