Английские письма или история кавалера Грандисона
Шрифт:
При семъ должна ли я была воспрепятствовать глазамъ моимъ, любезная Люція, изъявить чувствительность, къ толь пылкимъ выражениямъ сыновней горячности? Естьли мн должно было то сдлать, то весьма сожалю что не имла надъ собою боле власти. Но разсуди, любезная моя, сколь трогательны были его слова.
Онъ продолжалъ: сія вспыльчивая госпожа приводила меня съ тхъ поръ въ различныя замшательства; и даже до сего времени… Но я оставляю Доктору повствованіе сей части моей исторіи. Я желаю только въ короткихъ словахъ изьяснитъ вамъ о томъ случа, которой возбуждаетъ любопытство въ Шарлотт.
Я коснусь до того предмета, отъ коего произходятъ самыя чувствительнйшія мои безпокойствія, и которой возбуждая все мое сожалніе, хотя честь моя нимало въ томъ не причастна, терзаетъ дйствительно мою душу.
Въ сіе время я вдругъ почувствовала нкую боль, любезная моя Люція. Я едва
Онъ взялъ меня за руку со всмъ впечатлніемъ нжнйшаго участія. Онъ позвонилъ въ колокольчикъ. Миссъ Емилія прибжала. Любезная Миссъ, сказала я ей наклонясь къ ней… Извините, Г. мой,…, и вставши пошла къ дверямъ. Едва вышла я на чистой воздухъ, какъ почувствуя возвращеніе моихъ силъ, я оборотилась къ нему, а онъ во все сіе время слдовалъ за мною. Мн теперь гораздо стало лучше, Г. мой, сказала я ему; и тотчасъ возвращусь къ вамъ для выслушанія слдствія важнаго вашего повствованія. Въ самомъ дл я была уже здорова въ самое то время, какъ вышла изъ библіотеки. Жаръ былъ тамъ чрезвычайной или можетъ быть я была весьма близко къ оному. Сіе точно такъ было, не сумневайся о томъ, Люція; и я ето же самое сказала по возвращеніи, выпивъ стаканъ свжей воды.
Сколько нжности усматривала я во всхъ его о мн попеченіяхъ! Онъ нимало не унизилъ меня, приписывая мой припадокъ своей повсти, или предлагая мн прервать оную и отложить до другаго времени. Клянусь теб, Люція, ето такъ было. Я легко могла бы то различить. Но напротивъ того, поелику не всегда случается быть столь пораженною печальными случаями дабы в настоящее время разсмотреть ихъ, сообразить ихъ с моими размышленіями и узнать оныхъ слдствія, то я почувствовала великую твердость въ моемъ сердце. Нтъ ничего столь прискорбнаго, сказала я, какъ неизвстность. И такъ я теперь буду имть случай испытать твердость моего сложенія и надюсь выдержать столь же бодрственно какъ и онъ, то прискорбіе, кое я почитаю неизлчимымъ, по крайней мр таковое разположеніе я чувствовала въ моемъ сердц по моемъ возвращеніи. И такъ, любезная мая, ты можешь быть уврена, что моя перемна произошла дйствительно отъ чрезвычайнаго жару.
Такимъ образомъ вооружась всею своею бодростію я его просила опять начать свою исторію; но я облокотилась о мои креслы, дабы утвердиться противъ тхъ трепетаній, кои могутъ умножиться. Я еще не совсмъ освободилась отъ прежняго моего припадка, и ты легко можешь себ представить, Люція, что я не весьма бы желала, чтобъ онъ приписалъ оный тому впечатлнію, какое можетъ надо мною произвесть его повствованіе. Онъ началъ продолжатть оное въ слдующихъ выраженіяхъ.
Болонія и близъ оной лежащей Урбинъ заключаютъ въ себ два поколнія весьма благороднаго дому, подъ названіями Маркиза и Графа делла Порретта, произходящіе отъ Князей Римскихъ, изъ коихъ многіе были Кардиналами при Папскомъ Престол. Маркизъ делла Порретта, имющей свое пребываніе въ Болоніи есть первый изъ знатнйшихъ особъ сего города. Супруга его не мене знатной породы и присоединяетъ къ благородной крови кротость и милость и отличное благоразуміе. Они имютъ четырехъ дтей, трехъ сыновей и одну дочь.
(Ахъ! сія-то дочь! сказала я про себя.)
Старшій братъ служитъ у Короля обихъ Сицилій Генераломъ. Его почитаютъ честнымъ и храбрымъ человкомъ; но вспыльчивымъ, надмннымъ, наполненнымъ самимъ собою и своимъ произхожденіемъ. Другой братъ посвятилъ себя въ священный чинъ, и въ скоромъ времени получилъ Епископство. Ни мало не сумнваются, чтобъ знатность его фамиліи и собственныя его заслуги не возвели его со временемъ на Кардинальское достоинство. Третій же, которой носитъ титло Барона делла Порретта и коего по большей части называютъ Господиномъ Іеронимомъ, служитъ у Сардинскаго Короля Полковникомъ. Сестра ихъ составляетъ кумиръ сей изящной фамиліи. Со всми пріятностями вида она одарена кротчайшимъ нравомъ Она иметъ высокія по справедливости мннія о благородств своего дома, честности своего пола, и о всемъ соотвтствующемъ ея характеру. Она превосходныхъ качествъ и снисходительнйшаго нрава. Вс ея братья, кажется любятъ ее боле самихъ себя. Ея родитель называетъ ее честію ея вка. Ея родительница для нее только и живетъ и находитъ все свое благополучіе въ любезной своей Клементин.
[Клементина!] Ахъ! Люція, какое любезное имя.
Въ бытность мою въ Рим я свелъ весьма тсную дружбу съ Г. Іеронимомъ, а по прошествіи десяти мсяцевъ имлъ щастіе познакомится и со всею его фамиліею, по крайней мр по другому случаю а не по засвидтельствованію моего друга, которой превозносилъ меня своими похвалами до чрезвычайности. Онъ одаренъ многими хорошими качествами; но къ нещастію вступилъ въ сообщество молодыхъ своевольцовъ, столь же знатныхъ, какъ и самъ, къ чему принуждалъ и меня. Я въ угожденіе ему былъ иногда въ ихъ собраніяхъ не для того чтобъ не зналъ развращенія ихъ нравовъ, но надясь открыть ему глаза и отвратить его нечувствительнымъ образомъ отъ столь опаснаго сообщества. Склонности его къ веселостямъ превозмогли мои совты и изящныя его качества. Такимъ образомъ дружба наша рушалась по причин сего различія склонностей и мы разлучились прервавъ совершенно наше сообщеніе отдаленіемъ; но нечаянно мы соединились опятъ въ Паду. Іеронимъ, которому пагубные случаи показали его заблужденія, признался мн что онъ перемнилъ свои поступки и дружба наша искренно была возобновлена.
Однако она не долго продолжалась. Нкоторая женщина знатнаго достоинства, извстная боле по своей красот нежели по добродтели, взяла надъ нимъ такую власть, противъ коей мои совты и его общанія не могли его защитить. Я сталъ его за то укорять. Я напоминалъ ему о данномъ мн его слов. Онъ разгнвался за вольность простительную дружб и столько ослпился своею страстію, что вышелъ изъ границъ природнаго своего свойства и озлобился до такой степени что началъ весьма обидно поноситъ своего друга. Дражайшей Іеронимъ! съ какимъ великодушіемъ позналъ онъ въ другое время тотъ поступокъ, которой тогда я къ его добру употреблялъ! Мы и въ другой разъ разстались и съ такимъ уже намреніемъ, чтобъ никогда не видаться.
Онъ слдовалъ за тою любовницею, которая была причиною нашей разлуки и препроводилъ уже нсколько мсяцовъ въ таковомъ самаго себя забытіи. Тогда другой любовникъ сей госпожи, возревновавши столь продолжительнымъ предпочтеніемъ, вознамрился отдлаться отъ своего соперника такимъ образомъ, которой въ Италіи очень обыченъ. узнавши о времени его отъзда, когда надлежало ему по своимъ дламъ отправиться въ путь подговорилъ онъ нкоторыхъ разбойниковъ изъ Бресціи дабы его убить. Сіе злодяніе было, исполняемо не далеко отъ Кремоны. Они дожидались его въ небольшой рощ не далеко отъ большой дороги. Одно обстоятельство, которое назвать можно слпымъ щастіемъ, но которое гораздо лучше знающими именуется Провидніемъ, принудило меня хать въ самое то время по сей дорог съ двумя служителями хавшими впереди моей коляски. Я увидлъ устрашенную лошадь, перебгающую черезъ дорогу, у коей узда была изорвана а сдло окровавлено. А какъ сіе зрлище ясно показывало опасность сидвшаго на ней, то я поворотилъ въ рощу; я тамъ увидлъ человка лежащаго на земли и защищающагося всми своими силами противъ двухъ убійц, изъ коихъ одинъ старался зажать ему ротъ а другой кололъ его кинжаломъ. Я въ тужъ минуту выскочилъ изъ коляски, и побжалъ къ нимъ обнаживъ мою шпагу, крича чтобъ мои люди поспшали за мною, равнымъ образомъ притворясь кликалъ я ихъ такъ какъ будто бы оныхъ было со мною великое множество. Смертоубійцы обратились тотчасъ въ бгство, и говорили другъ другу, убжимъ, убжимъ, онъ убитъ до смерти. Таковое злодйство привело меня въ великую ярость и пустившись за ними въ слдъ, догналъ одного, которой остановясь началъ направлять противъ меня нкоего роду Пищаль; (*) но я весьма удачно отвернулъ ее одною рукою, а другою схватя убійцу повергнулъ его къ своимъ ногамъ. Я надялся было его удержать. Но увидя издалека, что товарищъ его возвращался къ нему на помощь, да и другіе два разбойника появились на лошадяхъ, вознамрился я отступить. А какъ скоро люди мои прибжали ко мн на помощь будучи весьма хорошо вооружены да и самъ почталіонъ оставя мою повозку бжалъ за ними; тогда храбрецы, кои по крайней мр сочли что опасность для нихъ стала равна, пустились въ бгство будучи столько же тмъ довольны, сколько и я, увидя таковое ихъ намреніе. Посл сего я съ торопливостію прибжалъ къ тому нещастному путешественнику, которой лежалъ на трав безъ чувствъ и весь въ крови. Сколько я изумился узнавъ въ немъ Барона Делла Порретту!
(*) Старинное ружье, имющее при себ для прицливанія сошку.
Онъ оказывалъ еще некія знаки жизни. Я тотчасъ послалъ моего человка за лкаремъ въ Кремону, между тмъ употреблялъ вс старанія къ перевязанію его ранъ, коихъ было три, на плеч. на груди и на правой лядве, изъ коихъ послдняя была самая большая. А какъ къ сей послдней не доставало уже у меня искуства, то я принужденъ былъ завязать оную своимъ платомъ дабы только удержатъ сильное теченіе крови. Оставшіеся со мною люди помогли мн перенести его въ мою коляску, гд я продолжалъ о немъ мое попеченіе, тогда увдомили меня что не въ дальнемъ разстояніи, въ той же рощ, нашли они его человка всего израненаго и привязаннаго къ дереву, а подл его лежала убитая его лошади. Я приказалъ его привести и видя что онъ не въ состояніи былъ владть собою, уступилъ ему свое мсто подл его господина. Посл сего отправились мы въ путь къ Кремон, дабы скоре встртиться съ лкаремъ, а я шелъ подл коляски.