Английские письма или история кавалера Грандисона
Шрифт:
Мое сожалніе о сей благородно мыслящей Клементин начинаетъ уже производить весьма сильное впечатлніе въ моемъ сердц; я только сею одною мыслію и занимаюсь: какъ нетерпливо желаю видть вс слдствія сихъ сокращенныхъ выписокъ.
Примчаніе: Сношеніе, въ которомъ госпожа Бемонтъ открываетъ Клементинину тайну. Г. Барлетъ увдомляетъ Миссъ Биронъ, что по прозьб Маркизы, госпожа Бемонтъ писменно объяснила сей барын все произшедшее во Флоренціи съ тхъ поръ какъ и Клементина съ
Вы мн простите, Сударыня, что я до сихъ поръ къ вамъ не писала, когда васъ увдомлю, что я только со вчерашняго вечера получила способъ подать вамъ нкое удовлетвореніе въ томъ предпріятіи которое изволили вы мн поручишъ.
Я наконецъ узнала тайну; можетъ быть вы ее отгадали: любовь, но любовь чистая и похвальная есть та: болзнь которая возмущаетъ съ давняго времени спокойствіе прелестной Клементины, составляющей утху знаменитой вашей фамиліи. Я сообщу вамъ такое повствованіе о величіи ея души, которое заслуживаетъ равномрно и жалость и удивленіе. Чего не претерпла сія любезная двица борясь неослабно съ должностію, закономъ и любовію, при всемъ томъ я опасаюсь, что такое открытіе не очень будетъ пріятно вашей фамиліи; но извстность всегда предпочтительне сумннія. Естьли вы усмотрите что я можетъ быть надмру хитро поступала въ моемъ обращеніи съ нею; то прошу васъ вспомнить, что въ томъ точно и состояло то дло, которое вы мн поручить изволили. Вы мн также приказывали не забывать ни единаго обстоятельства въ томъ донесеніи, коего отъ меня желали, дабы вы могли прибгнуть къ тмъ врачествамъ, кои заблагоразсудите избрать къ излеченію ея немощи. Я вамъ повинуюсъ.
Первые дни по прізд нашемъ въ Флоренцію препровпдили мы въ увеселеніяхъ, какія только могли вообразить, дабы одна радость и утхи окружали любезную вашу Клементину; но видя, что общества становились ей въ тягость и что она изъ одной вжливости отъ нихъ не отказывалась, сказала я госпожамъ, кои насъ навщали, что я беру совершенно на себя стараніе ее увеселять, и что все свое время употреблю къ ея услугамъ; он на то согласилися. А когда я ей открыла мое намреніе, то оказала она мн сваю радость и удостоя меня своихъ объятій со всми тми прелстьми, коими небо столь щедро ее наградило, свидтельствовала, что мое обращеніе для ея сердца было бы цлительнымъ бользамомъ, естьлибъ ей позволено было наслаждаться онымъ въ уединеніи. Я не хочу уже говорить, что въ первые дни я не жалла ничего, дабы пріобрести ея къ себ любовь, и старанія мои столь были успшны, что она запретила мн называть себя иначе, какъ дорогою Клементиною, и такъ я ласкаюсь, Сударыня, что вы простите мн вольность въ штил.
Вчера въ вечеру просила она меня, чтобъ я ей дала, такъ какъ она называетъ, урокъ въ какой нибудь хорошей Аглинской книг: я удивилась ея успхамъ въ отечественномъ моемъ язык. Ахъ! моя дарагая, сказала я ей, какой прекрасной способъ въ изученіи языка употребляетъ вашъ учитель, естьли судить о немъ по знанію, полученному вами въ столь краткое время въ такомъ язык, которой не иметъ въ себ приятностей вашего нарчія, хотя сильными своими выраженіями неуступаетъ можетъ быть ни одному изъ новйшихъ языковъ! я увидла, что она покраснла. Поврители вы тому? сказала она мн; и я примтила изъ ея глазъ, какъ и изъ лица, что не нужно было испытывать отъ нее тайну ни для Марцелли ни для другаго какого человка.
По нкоему познанію, которое я могла выводить изъ сего маловажнаго случая, начала я ей говорить о Граф Бельведер съ похвалою; она мн откровенно сказала, что никогда не будетъ къ нему имть склонности. Я ей представляла, что когда Графъ всей ея фамиліи пріятенъ; то мн кажется, что она должна нсколько обьяснить свои возраженія. По правд, моя дарагая, присовокупила я, вы по сему длу не имете всего того уваженія, которымъ обязаны снизхожденію дражайшихъ вашихъ родителей.
Она возтрепетала. Такая укоризна жестока, отвчала она мн, несогласны ли вы въ томъ, Сударыня?
Подумайте о томъ хорошенько, возразила я, естьли ее почитаете несправедливою; употребя съ часъ на размышленіе я ее сочту такоюже какъ и вы, и принесу вамъ мои извиненія.
Я въ самомъ дл опасаюсь предпріяла она, что могу чемъ нибудь себя укорить, у меня родители самые лучшіе и нжные, но бываютъ такія особенныя тайны, естьли вамъ угодно ихъ такъ называть, коихъ не весьма разглашать хочется. Можетъ быть лучше иной согласится, чтобъ оныя силою и властію отъ него изторгнуты были.
Ваше признаніе, моя дарагая, показываетъ въ васъ дйствіе чрезвычайно великодушнаго сердца. Естьлибъ я не опасалась, что буду нескромною…
О! Сударыня, прервала она, не предлагайте мн столь побудительныхъ вопросовъ; я въ замшательств своемъ не въ силахъ буду на нихъ отвчать!
Мн кажется, дарагая моя Клементина, что сообщеніе тайностей есть связь искренной дружбы. Случится ли что нибудь важное? Придетъ ли кто въ новое какое состояние? Врное сердце не можетъ успокоиться, докол не изліетъ радости или печалей своихъ въ то сердце, къ коему оно прилплено; и такая взаимная открытость содлываетъ сіи узы еще тснйшими: въ какую напротивъ того пустоту, въ какую печаль и мракъ повергается та душа, которая не можетъ ни кому взрить своихъ сокровеннйшихъ мыслей? Бремя тайны, естьли тутъ случится дло важное, угнтаетъ по необходимости чувствительное сердце: за онымъ глубочайшая задумчивость послдуетъ. Ни за что бы въ свт не желала я имть у себя такой души, которая неспособна къ чувствованіямъ дружества; а дйствіе сей превосходнйшей страсти не есть ли сообщеніе или соединеніе сердецъ и утха изливать сокровенныя тайны сердца своего въ ндра истиннаго друга.
Я на то согласна; но вы также признаетесь, Сударыня, что молодая особа можетъ иногда не имть истиннаго друга; или когдабъ и имла какого и въ врности его была уврена, но ея довренность можетъ умалиться личными качествами, разностію лтъ и состоянія, такъ какъ мн случается съ моею Камиллою, которая впрочемъ превосходная двушка. Въ нашемъ состояніи, какъ вы знаете, видимъ мы около себя боле притворныхъ особъ нежели друзей. Камилла иметъ тотъ порокъ, что непрестанно меня мучитъ и все говоритъ про одно, видно по приказу моей фамиліи. Естьлибъ я имла какую тайну; то охотне открыла бы ее моей матушк, нежели ей тмъ боле что слдствія оной были бы одинаковы.
Вы справедливо говорите, моя дарагая, а какъ небо даровало вамъ такую родительницу, которая боле почесться можетъ вашею сестрою и пріятельницею; то для меня очень удивительно, что вы столь долго оставляли ее въ неизвстности.
Что мн сказать вамъ? Ахъ! Сударыня… (она остановиласъ.) Но моя матушка старается въ пользу такого человка, коего я любить не могу.
Симъ самымъ возвращаемся мы къ нашему вопросу. Не имютъ ли ваши родители права желать, дабы вы извстили ихъ о своихъ возраженіяхъ противъ того человка, о пользахъ коего они стараются?
Особенныхъ возраженій я ни какихъ не имю. Графъ Бельведере достоинъ лучшей супруги, каковою я для него быть не могу. Я бы имла къ нему совершенное почтеніе, естьлибъ была у меня сестра, къ коей бы обращались вс его старанія. И такъ, дарагая моя Клементина, естьли я угадаю причину отдаляющую васъ отъ Графа Бельведере, то общаете ли открыться мн съ тмъ чистосердечіемъ и откровенностію, кои почитаю я неразрывными съ дружбою?
Она молчала и я ожидала ея отвта. Наконецъ она мн сказала, обратя свои взоры на меня: я васъ опасаюсь, Сударыня.