Английские письма или история кавалера Грандисона
Шрифт:
Матушка общала позволишь ей возвратиться въ Флоренцію. Тогда пришла она опять въ разумъ. О естьлибъ она ухала прежде разговора съ своимъ духовникомъ! вс въ фамиліи того же теперь желаютъ. Какъ скоро она увидла себя на един со мною, то сказала мн: Камилла за чемъ отягощать Кавалера Грандиссона? Къ чему служитъ гнвъ противъ его? Въ етомъ мало великодушія. Обязанъ ли онъ взять двицу, которая по излишней своей торопливости сдлалась можетъ быть презрительною въ его глазахъ? Я не могу терпть, чтобы съ нимъ худо было поступаемо. Но чтобъ никогда не произносили предо мною его имени. Она тутъ не много остановиласъ. По томъ опять начала: однако, Камилла, должно согласиться, что очень трудно сносить презрніе. Тогда она встала со стула; и съ сего времени припадки ея подъ различными видами показываются. То говоритъ она сама съ собою, то кажется кому другому, и всегда показываетъ видъ изумленія
Таково есть состояніе моей нещастной госпожи, присовокупила Камилла. Я вижу, государь мой, что сіе повствованіе васъ трогаетъ: вы чувствительны къ состраданію; великодушіе составляетъ также часть вашего свойства. Вы любите мою госпожу. Не возможное дло, чтобъ вы ее не любили. Сколь я жалю о мученіяхъ раздирающихъ ваше сердце? любовь моей госпожи къ вамъ простиралась дале проходящаго сего свта. Она желала быть вчно вашею.
Камилла могла бы еще и боле выражать нжность свою къ такой госпож, которую она съ ребячества воспитала. Но я не чувствовалъ силъ говорить; а хотябъ и могъ, то съ какимъ бы намреніемъ сталъ я изображать ей мученія моего сердца? Я благодарилъ ей за такія ея желанія. Я поручилъ ей сказать Іерониму, что я вчно уважать буду его дружбу, что моя къ нему пріязнь равняется съ тмъ почтеніемъ, которое имю ко всей его знаменитой фамиліи и что все что у меня ниесть, не выключая самой жизни, будетъ всегда употребляемо по ихъ благоразсужденію. А какъ она прощалась со мною, то надлъ я ей на палецъ бриліантовой перстень, снявъ его съ своего и говоря ей, что боюсь дабы не запрещенъ мн былъ входъ въ домъ Порреттовъ и чтобъ тмъ не лишился случаевъ съ нею говоритъ. Она долго отказывалась его принять, но наконецъ согласилась на мои сильныя прозьбы.
Какія бы другіе договоры, любезной Докторъ, могъ я отвергнуть? Сколько умножились мои печали отъ повствованія Камиллы? Главнйшее мое утшеніе въ семъ прискорбномъ произшествіи есть то, что о всхъ своихъ размышленіяхъ, почитаю себя оправданнымъ свидтельствомъ моего сердца, тмъ боле что никогда можетъ быть не бывало столь великаго примра безкорыстности; ибо земля не производила еще ничего столь благороднаго, какъ Клементина.
Замчаніе. На другой день Г. Грандиссонъ получилъ слдующее письмо отъ Г. Іеронима.
Васъ ли, любезный другъ, долженъ я осуждать въ жесточайшемъ и самомъ нещастномъ произшествіи? Сего сдлать по справедливости я не могу: родителей ли моихъ? Они сами себя осуждаютъ, что позволили вамъ столь свободной доступъ къ ихъ дочери. Однако они признаютъ, что вы поступили весьма благородно. Но они забыли, что у ихъ дочери есть свои глаза. Кто не зналъ ея разсмотрительности? Кто не могъ вдати ея почтенія и наклонности къ достоинствамъ? Такъ долженъ я осуждать свою сестру? Нтъ, конечно нтъ. Мене еще могу я осуждать двухъ ея другихъ братьевъ. Но не на меня должно обратиться сіе осужденіе? Сія дражайшая сестра, сказано мн, призналась Гж. Бемонтъ, что нжнйшая склонность, кою она во мн къ вамъ усмотрла, имла вліяніе надъ ея сердцемъ. И такъ долженъ я самаго себя обвинять? Когда я разсуждаю о своемъ намреніи и о правости своихъ чувствованій къ такому человку, коему обязанъ жизнію и склонностію своею къ добродтели; то не могу себя почитать виновнымъ, естьли предавался когда либо восторгамъ произходящимъ отъ моей признательности. Не ужели не найду я никого, коего бы могли мы обвинить въ моемъ нещастіи. Оно весьма странно въ своемъ род и обстоятельства онаго безпримрны!
Но справедливо ли, чтобъ была столь противная разность между двумя законами? Надлежитъ тому вритъ. Епископъ Ноцера въ томъ удостовряетъ. Клементина такъ думаетъ. Родители мои въ томъ убждены.
Но вашъ батюшка такое ли мнніе о томъ иметъ? Не желаете ли, Кавалеръ, чтобъ мы его избрали нашимъ судіею? Нтъ, вы того не захотите. Вы столь же твердо убждены, какъ и мы, хотя по правд и не такія имете причины.
И такъ къ чему прибгнуть? Попустимъ ли мы погибнуть Клементин? Какъ! не ужели тотъ храброй человкъ, которой не усумнился подвергнуть опасности свою жизнь за брата, ничего не предприметъ для спасенія сестры.
Приди сюда, жестокій другъ и ощути ея прискорбія. Однако вамъ не позволятъ ее видть въ семъ печальномъ состояніи. Впечатлніе отъ вашего отказа, коимъ она считаетъ себя уничиженною, и непрестанныя укоризны ревностнаго духовника…
Какъ могъ сей человкъ поставить себ за долгъ терзать душу, толико чувствительную къ жалости какъ и къ чести? Вы видите, что я наконецъ нашелъ кого мн осуждать должно. Но я обращаюсь къ той причин, которая понудила меня обезпокоить васъ симъ письмомъ. Пожалуйте, сдлайте удовольствіе, придите ко мн окажите мн честь, Кавалеръ, и проводите сего утра нсколько минутъ со мною. Можетъ быть вы никого кром меня не увидите. Камилла мн сказала, и только одному, что она вчера васъ видла. Она мн описала ваши печали. Я бы отринулъ вашу дружбу, естьлибъ вы мене оныхъ чувствовали. Я сердечно о васъ жалю; ибо давно знаю, съ какою твердостію привержены вы къ своимъ правиламъ, да при томъ и не возможно чтобъ вы не любили Клементины. Почто я не могу васъ предупредишь! я бы тмъ охотне избавилъ васъ отъ сего труда, что въ теперишнихъ обстоятельствахъ ваше посщеніе не можетъ быть вамъ пріятно. Но сдлайте однако мн сію честь по усильнымъ моимъ прозьбамъ.
Вы дали выразумть моему брату, что почитая свои правила извстными, ласкались соглашеніемъ всякихъ противностей. Надобно вамъ о семъ со мною изьясниться. Естьли я увижу хотя малйшій успхъ… Но я отчаяваюсь другимъ средствомъ получить желаемое, а разв отверженіемъ отъ своего закона. Они любятъ вашу душу. Они уврены, что она драгоцнне для нихъ нежели для васъ самихъ. Не заключается ли въ семъ чувствованіи такою достоинства, какого вы въ себ показать не можете?
Мн сказано, что Генералъ сею ночью пріхалъ. Нкоторыя надобности занимавшіе его ныншняго утра, не позволили еще мн съ нимъ видться. Я думаю, что не очень хорошо будетъ вамъ съ нимъ повстрчаться. Онъ нравомъ вспыльчивъ. Онъ обожаетъ Клементину. Онъ только половину знаетъ о нашихъ обстоятельствахъ. Какая перемна въ его надежд? Главнйшая причина его поздки была та, чтобъ васъ принять въ свои объятія, и способствовать къ удовлетворенію Клементины. Ахъ! Государь мой, онъ пріхалъ за тмъ, чтобъ быть при двухъ торжественныхъ обрядахъ; и одинъ, которой бы посл другаго послдовалъ, былъ бы вашъ бракъ. Я повторяю, что вамъ не должно съ нимъ видться. Мн смертельная будетъ печаль, естьли вы получите хотя малйшую обиду отъ кого нибудь изъ моихъ кровныхъ, а паче всего въ дом моего отца. Однако приходите, я горю нетерпніемъ васъ видть и утшить; хотябъ вы должны были лишить всякой надежды къ утшенію вашего искренняго и вернаго друга
Іеронима делла Порретту.
Прим: Кавалеръ принявъ сіе приглашеніе, отдалъ тогда во всемъ отчетъ Доктору Барлету, которой продолжаетъ сообщать выписки его писемъ Миссъ Биронъ.
Я былъ введенъ безъ всякой трудности въ покой Іеронима. Онъ вставъ меня ожидалъ. Въ его глазахъ и въ пріем усмотрлъ я, какъ мн показалось, больше скрытности, нежели сколько я къ тому былъ привыченъ. Какъ я опасаюсь, сказалъ я ему, что бы не лишишься своего друга! онъ меня уврялъ, что такая перемна невозможна, и вдругъ начавъ о сестр своей, говорилъ: любезная Клементина ету ночь провела очень худо. Матушка не оставляла ее до трехъ часовъ. Одна только она присутствіемъ своимъ ее подкрпляетъ.
Что могъ я отвчать? Я былъ пронзенъ до глубины моего сердца; другъ мой ето примтилъ и сжалился на мое смущеніе. Онъ сталъ говорить о постороннихъ вещахъ, но я не могъ внимательно его слушатъ.
Онъ обратился на другой предметъ, которой однако не такого былъ содержанія, чтобъ его пропуститъ. Можетъ быть Генералъ тотчасъ сюда придетъ, говорилъ онъ мн, и я думаю, такъ какъ уже принялъ смлость вамъ писать, что не прилично вамъ съ нимъ видться. Я приказалъ, чтобъ мн сказали прежде нежелибъ кого сюда ввели, въ продолженіе того времени, которое вы здсь пробудете. Естьли вы согласны не видть Генерала и даже моего отца и мать, когда они придутъ навдываться о моемъ здоровь съ обыкновенною о мн заботливостію; то можете войти въ боковую горницу или по крытой лстниц сойти въ садъ.
Я ему отвчалъ, мн не мене другихъ жалть должно; что я пришелъ къ нему по его же приглашенію, и что естьли онъ желаетъ, относительно къ самому ему, дабы я удалился при ихъ вход; то охотно бы сдлалъ ему сіе угожденіе, но что ни для какой инной причин не расположенъ я укрываться. Такой отвтъ достоинъ васъ, сказалъ онъ мн. Все одинаковъ, любезной Грандиссонъ! Почто мы не братья? По крайней мр мы оными называться можемъ во сердцу и душ нашей. Но какимъ соглашеніемъ вы мн польстили?