Английские письма или история кавалера Грандисона
Шрифт:
Но кудажъ ты идешь? Спросила у ней мать, трепеща отъ ея словъ. Знаешь ли ты, гд живетъ Кавалеръ? Отъ такого вопроса она стала безмолвна. Она долго стояла въ задумчивости. Нтъ, сказала она напослдокъ, право я о томъ и не думала. Но не вс ли знаютъ въ город, гд живетъ Кавалеръ Грандиссонъ? Я въ етомъ уврена… однако естьлибъ онъ самъ здсь побывалъ, то все бы пошло гораздо лучше: все было бы легче. Онъ придетъ, прервала тотчасъ ея речь Маркиза. Я велю его сюда попроситъ. Маркиза надялась добровольно удержать ее симъ общаніемъ. И въ самомъ дл она показалась весьма довольною.
Какъ я вамъ обязана, говорила она. Ваше согласіе, Сударыня, подаетъ мн щастливое предзнаменованіе. Ежели я склонила ваше сердце къ удовлетворенію
Хотя матушка ея намрена была только успокоить ея духъ такимъ общаніемъ; однако щастливое дйствіе, которое въ ней отъ того произошло и страхъ дабы она не ршилась на другое какое покушеніе, которое бы могло избжать неусыпнаго за нею назиранія всхъ людей, убдили ее совершенно предложить мн сіе посщеніе. Поди, сказала она Камилл. Не льзя думать, чтобъ онъ ухалъ изъ Болоніи. Разскажи ему все что здсь ни произходило. Естьли онъ хочетъ склониться на наши желанія; то можетъ статься что теперь не очень еще поздо оное дло опять начать: но ему не должно ожидать возвратнаго прізда отца и двухъ сыновей. Однако я ничего себ не общаю отъ такого поступка. Все чего я отъ того надюсь, есть то что возвращу тмъ нсколько спокойства моей дочери; она прошла въ покой Іеронима, дабы сообщить ему сіе намреніе, коему, какъ была уврена, весьма онъ будетъ радоваться: а Камилла пошла посл того ко мн съ ея приказаніями.
Я безъ всякаго сумннія онымъ повиновался, хотя чрезвычайно былъ тронутъ всемъ что ни слышалъ. Я засталъ еще Маркизу въ покояхъ моего друга. Камилла? сказала она мн, должка была васъ увдомить о нашемъ состояніи. Сія любезная моя дочь нетерпливо хочетъ съ вами переговоритъ. Кто знаетъ, не произведетъ ли ваша и моя благопривтливость какого либо щастливаго дйствія? Она съ того времени спокойне стала, какъ начала ожидать вашего посщенія.Она надется привести васъ къ обращенію. Дай Боже! сказалъ мн Іеронимъ, чтобъ таковое чудо предоставлено было произвесть состраданію? Какъ я о васъ жалю, Кавалеръ? Какое искушеніе готовится для вашего человколюбія! въ глазахъ вашихъ усматриваю я всю вашу скорбь; увы! отвчалъ я ему: она еще сильне и жесточа свирпствуетъ въ моемъ сердц. Маркиза велла спросить у своей дочери, расположена ли она насъ принять; а Камилла пришедъ отъ нее сказала, что она насъ ожидаетъ.
Замчаніе. Какое бы разсужденіе ни было о слдующемъ произшествіи, однако кажется нужно оное сохранишь для того, дабы подать какое нибудь понятіе о подобныхъ оному, о коихъ здсь умалчивается.)
Клементина, продолжаетъ Кавалеръ, въ сокращенныхъ выпискахъ Доктора, сидла у окна держа въ рукахъ книгу. Она встала съ весьма величественнымъ видомъ. Маркиза подошла къ ней утирая глаза свои платкомъ: я шелъ за нею, и на нсколько шаговъ отъ нее остановясь низко ей поклонился. Сердце мое столь стсненно было, что я ничего ей сказать не могъ. Клементина не въ такомъ замшательств казалась: она мн немедлнно сказала. Кавалеръ, вы для меня ни что не составляете: вы отвергли мою руку и я за то васъ благодарю: я даже хвалю васъ; ибо я весьма гордлива, а вы видите сколько печали наношу я самымъ лучшимъ моимъ родителямъ и сродникамъ. Я васъ хвалю отъ искренняго сердца; та, которая свою фамилію приводитъ въ толь великія замшательства, должна устрашишь человка, имющаго способность размышлятъ. Однако мн кажется, что законъ есть главною вашею цлію. Я жалю, что вы упорны. Ваши сведенія подавали мн больше надежды. Но вы были моимъ учителемъ. Кавалеръ, желаете ли чтобъ и я равную оказала вамъ услугу?
Я общаюсь весьма внимательно слушать, Сударыня, вс т наставленія коими вы по милости своей меня удостоить изволите.
Но позвольте мн, Сударь, утшить мою матушку. Она бросилась на колни предъ Маркизою и взявъ об ея руки поцловала ихъ одну посл другой. Успокойтесь, матушка. О чемъ вы плачете? Я здорова. Не уже ли вы не видите, что духъ мой свободенъ? Подайте мн свое благословеніе.
Боже да благословитъ мою дочь!
Тогда она встала весьма легко и обратясь ко мн говорила: вы кажетесь печальны, государь мой, вы молчите. Я не хочу видть васъ въ печали, но согласуюсь, чтобъ хранили сіе молчаніе. Ученикъ иметъ нужду во вниманіи и я оной въ разсужденіи васъ никогда не упускала.
По томъ подумавъ нсколько времени отворотила отъ меня голову, положа руку ко лбу. Я о весьма многомъ хотла съ вами говорить, Кавалеръ,но ничего не могу вспомнитъ. Отъ чего же вы такъ печальны? Вы знаете собственное свое сердце и ничего такого не сдлали, чтобъ не показалось вамъ справедливымъ. Не правдали? Отвчайте, государь мой? По томъ оборотясь къ своей матушк говорила: Бдной Кавалеръ лишился голосу, Сударыня. Однако никто его не смущаетъ. Я его вижу въ печали. Перестаньте, Сударь, печалиться, говорила она мн… однако человкъ, которой отвергъ мою руку.… Ахъ! Кавалеръ, етотъ поступокъ съ вашей стороны очень жестокъ! но я тотчасъ оной превозмогла. Вы видите, сколько я теперь спокойна. Не можетели и вы быть стольже спокойны.
Что могъ я тогда отвчать? Я не въ силахъ былъ ее успокоить, когда она хвалилась своимъ спокойствіемъ, и не могъ вступить съ нею въ разсужденія. Естьлибъ мое расположеніе къ соглашенію всхъ длъ было принято; то я объяснился бы ей въ самыхъ нжныхъ выраженіяхъ. Но былъ ли когда до меня такой человкъ, которой бы находился въ столь нещастномъ недоумніи? Для чего не вся фамилія отреклась меня видшь? Для чего Іеронимъ не прервалъ совершенно со мною знакомства? Для чего сія безпримрная родительница не преставала привлекать меня къ своему дому по нжнйшему моему высокопочитанію къ ея фамиліи и возбуждать во мн купно благодарность и уваженіе.
Клементина начала опять говорить съ прежнею тихостію: скажите пожалуйте, государь мой, какъ могли вы быть столь несправедливы, что желали, дабы я оставила свой законъ, когда вы столь твердо своего исповданія придерживаетесъ. Не много ли несправедливости заключается въ такой надежд? По истинн, я думаю, что вы мущины вмняете ни во что совстное зазрніе въ женщинахъ; для васъ довольно и того, когда вы видите, что мы научаемся узнавать вашу волю и исполнять съ врностію то что мы вамъ должны длатъ. Мужчины почитаютъ себя, такъ сказать, земными Богами и думаютъ что женщины сотворены единственно для служенія имъ: такихъ жестокихъ правилъ я отъ васъ не чаяла: вы привыкли говоришь всегда съ почтительностію о нашемъ пол. Отъ чего могла произойти такая ваша несправедливость?
Столь мало заслуженная укоризна усугубила мученія моего сердца. Я оборотился къ ея матери и говорилъ: позволители мн, Сударыня, объявить вашей любезной дочери мои предложенія? Она видно думаетъ, что я требовалъ отъ нее перемненія ея закона. Не было и намренія, отвчала, мн Маркиза, внушишь ей такія мысли: но я помню, что при первомъ извиненіи, которое я ей учинила о всемъ произшедшемъ между вами и Епископомъ Ноцерою, не могла я отъ ея нетерпливости всего того досказатъ. Довольно того, говорила она, что рука ея отвергнута. Она заклинала меня, не говоритъ ей о протчемъ и съ самаго того дня была въ такомъ состояніи, что никакъ не льзя было ее подробне о томъ увдомитъ. Ежели бы ваши предложенія были такія, чтобъ мы могли ихъ принятъ; то первое наше намреніе было бы то, чтобъ ее о томъ извститъ. Однако и теперь не вижу въ томъ я ничего худаго, естьли объявлю ей, что вы предлагали. Она увидитъ, что тутъ нтъ ничего такого, что она называетъ пренебреженіемъ: а сія самая мысль можетъ быть и перемнила ея нравъ и довела до того, что по сильныхъ колебаніяхъ въ коихъ мы ее видли стала она чрезмрно сокрушаться и задумываться.
А какъ ея матушка говорила со мною очень тихо, то отъ того показалась она опечаленною. Не нужно, сказала она мн, утаевать отъ меня вашихъ разсужденій. Оказавъ мн такое пренебреженіе, государь мой, можете вы поврить, что я могу все снести и все слушать: по томъ оборотясь къ Маркиз сказала, вы видите, Сударыня, какъ я спокойна. Я умла себя преодолтъ. Не опасайтесь вступать при мн въ объясненія.
Пренебреженіе! дражайшая Клементина. Клянусь Богомъ при вашей матушк, что такое ненавистное чувствованіе не входило въ мое сердце. Ежели бы предлагаемыя мною условія были приняты; то сталъ бы я щастливйшимъ человкомъ.