Английские письма или история кавалера Грандисона

Ричардсон Сэмюэл

О! дражайшій Докторъ! но кто можетъ осуждать Маркизу? Она должна была отвчать за свой поступки въ отсудствіе мужа. Она знала ршительное намреніе своей фамиліи: а ея Клементина хотла по видимому оказать мн боле милости, нежели сколько приличествовало по тогдашнимъ обстоятельствамъ. Однако она имла случай замтить, что ея любезная дочь въ тогдашнемъ своемъ состояніи не легко оставляла то, что твердо предприняла исполнить: впрочемъ ее не пріучили сносить противорчія.

На другой день пришла ко мн Камилла отъ Маркизы, которая приказала ей просить у меня извиненія, что не позволила мн проститься съ ея дочерью. Она меня просила ни на что инное не взирать въ семъ отказ, какъ только на ея осторожность въ семъ благоразуміи. Она общала на всегда ко мн хранить уваженіе и дале столько благопріязни, какъ будто самыя лестныя ея желанія были исполнены. Маркизъ делла Порреттта, Графъ его братъ, Епископъ Ноцера и Генералъ вчера

въ вечеру пріхали. Она подвержена была многимъ укоризнамъ за то, что согласилась на вчерашнее мое свиданіе съ ея дочерью; но она тмъ мене о томъ жалла, что съ самой нашей разлуки Клементина показывалась очень довольною и весьма спокойно отвчала на вс вопросы своего отца. Однако она желаетъ, чтобъ я выхалъ изъ Болоніи, какъ для пользы ея дочеря, такъ и для своей собственной. Камилла сказала мн отъ Іеронима, что онъ весьма бы радъ былъ, естьлибъ я ухалъ въ Тридентъ или Венецію. Она присовокупила, какъ бы отъ себя самой, что Маркизъ, Графъ его братъ и Генералъ дйствительно осуждали наше свиданіе: но были однако весьма довольны тмъ, что Маркиза не позволила мн еще видться съ его дочерью, когда та записка, которую приказала она мн подписать, подавала ей по видимому нкую надежду продолжать наше дло на такомъ основаніи: они казались вс согласны въ своихъ намреніяхъ и думая что я буду всегда готовъ слдовать ихъ произволеніямъ не почитали уже сродство мое съ ними приличнымъ, разсмотря какая моя природа, имніе и честь: словомъ, Камилла дала мн заключить изъ своего повстрованія, что какъ вс ихъ выгоды были разсмотрены; то мои очень много потеряли въ сравненіи съ оными, такъ что трудности стали теперь непреодолимы. Они дошли даже до того, что съ строгостію объяснялись съ Іеронимомъ о той горячности, съ какою онъ вступалъ въ мои выгоды. Духовникъ былъ возвращенъ. У него спрашивали совтовъ, какъ у Оракула. Наконецъ и Графъ Бельведере входилъ въ сей планъ. Они намревались его увдомить, что прежнія его предложенія были бы въ ныншнихъ обстоятельствахъ приняты и не разбирая тонкости съ мысляхъ своихъ ласкались, что мужъ будетъ для нее надежнйшимъ врачествомъ, нежели вс т, кои прежде употреблены были.

Примч: Г. Грандиссонъ продолжаетъ описывать съ великою подробностію вс случившіяся въ продолженіи нсколькихъ дней произшествія въ фамиліи. Онъ получилъ освдомленія не только отъ Іеронима, которой усильно его просилъ выхать изъ Болоніи, но и отъ ихъ духовника, которой самъ къ нему приходилъ и по нкоторыхъ обьясненіяхъ ощутилъ въ себ все достодолжное къ нему уваженіе и дружество, и даже ставъ на колна молился усердно о его освдомленія. Но не видя ни какого плода отъ сей своей ревности, увщеваетъ его такъ же изъ города удалиться. Кавалеръ задерживанъ былъ по двумъ причинамъ: по нжному его состраданію къ Клементин, коей болзнь, какъ его увдомляли, со дня на день умножалася, и по опасеніи, дабы ему самому не проступиться, естьлибъ вдругъ согласился онъ на такія прозьбы, въ коихъ усматривалъ нкія угрозы. Наконецъ прислано ему было письмо весьма осторожно писанное отъ Маркиза, въ коемъ сей огорченный родитель просилъ его, не налагая ему ни какого закона, подать ему способъ уврить свою дочь въ отъзд его въ Англію. Оно ршило его намренія; онъ общалъ хать; но писалъ въ отвтъ Маркизу, что поелику въ сердц своемъ ни какихъ укоризнъ для себя не находитъ а питаетъ напротивъ того искреннюю признательность къ фамиліи за прежнія ея благодянія; то и проситъ позволенія лично съ оною проститься. Такое требованіе произвело между ими великіе споры. Большему числу изъ нихъ оно показалось весьма смлымъ. Но какъ Іеронимъ съ жаромъ имъ представлялъ, что она достойно его друга, его избавителя и невиннаго ни въ чемъ человка, не желающаго дабы его отъздъ походилъ на удаленіе виновнаго; то и заключено пригласишь Кавалера по надлежащимъ обрядамъ, и назначили два дни для собранія другихъ ихъ родственниковъ, кои никогда его не видя, хотли до сей послдней разлуки узнать иностранца, котораго по толь многимъ произшествіямъ почитали за необыкновеннаго человка.

Между тмъ Іеронимъ въ весьма продолжительномъ письм увдомляетъ его о всемъ что ни произходило у нихъ въ дом. Въ назначенный день Г. Грандиссонъ былъ у Маркиза и во всемъ собраніи велъ себя съ такимъ благородствомъ, умренностію и благоразуміемъ, что отъ всхъ заслужилъ уваженіе и пріязнъ. Слышны тогда были одни только вздохи и нжное сожалніе: вс проливали слезы. Каждой желалъ ему щастія и просилъ его дружбы, изключая однако Генерала, которой на противъ того старался его оскорблять гордыми своими взглядами и нкими колкими выраженіями. Онъ нашелъ способъ отвчать ему съ такою же твердостію, какъ вжливостію и умренностію. Онъ удовольствовалъ всхъ; и говорилъ въ собраніи съ однимъ посл другаго, даже и съ самимъ Генераломъ, коего сила разума и справедливости сдлала безмолвнымъ. Они весьма много оказывали ему уважения, изъ чего казалось что ихъ дло спокойно окончится. Однако когда Кавалеръ подошелъ къ Іерониму и хотлъ его обнять; то Генералъ вставъ, подошелъ къ нему и говорилъ тихимъ голосомъ. Вы не можете думать, государь мой, чтобъ я въ хорошую сторону принялъ нкоторыя ваши рчи, и даже полагаю, что вы не съ такимъ намреніемъ оныя говорили. Я объ одномъ только хочу васъ спросить; въ которой день вы подете?

Здсь входитъ самъ Кавалеръ въ сей разговоръ. Позвольте мн, государь мой, отвчалъ я ему безъ всякаго принужденія, спросить также и васъ, когда вы намрены возвратиться въ Неаполь?

Къ чему такой вопросъ?

Я вамъ о томъ скажу откровенно. Вы мн съ начала нашего знакомства, государь мой, оказали честь, приглашая меня хать въ Неаполъ, и я на то согласился. Естьли вы не на долго отложите свой отъздъ, то я не только намренъ тамъ засвидтельствовать вамъ свое почтеніе, но испросить у васъ въ дом себ жилище: а какъ я не думаю, чтобъ заслужилъ въ томъ вашего отказа; то и ласкаюсь, что буду тамъ принятъ стольже милостиво, сколько благопріятства оказали вы мн своимъ приглашеніемъ. Я думаю, что завтра по ду изъ Болоніи.

О братецъ! сказалъ ему Епископъ Ноцера, не уже ли не уступите вы такимъ великодушнымъ чувствованьямъ?

Искренно ли вы говорите? Спросилъ гордой Генералъ.

Такъ точно, государь мой. Я имю при разныхъ дворахъ въ Италіи многихъ почтенныхъ друзей, съ коими хочу проститься, прежде нежели выду изъ такой земли, которую отчаяваюсь впредь видть. Я чрезмрно желаю, дабы и васъ могъ считать въ числ оныхъ. Но я не усматриваю еще того вида дружества, которой ищу въ вашихъ взорахъ. Позвольте мн, государь мой предложить вамъ мою руку. Честной человкъ унизился бы, естьлибъ отвергъ дружественныя представленія отъ честнагоже человка. Я въ томъ ссылаюсь, государь мой, на собственныя ваши чувствованія.

Онъ довольствовался тмъ, что поднялъ только руку, когда увидлъ что я ему подавалъ мою. Я не безъ гордости, любезной Докторъ, вы ето знаете, и въ семъ случа я чувствовалъ мое надъ нимъ превосходство. Я принялъ его руку, такъ какъ онъ мн ее подавалъ; но жаллъ нсколько о принужденномъ его вид и о его движеніи, въ коемъ не познавалъ уже тхъ пріятностей, какія всегда соединены бываютъ съ тмъ, что онъ ни длаетъ и ни говоритъ, Епископъ меня обнялъ: ваша умренность, сказалъ онъ мн, даетъ вамъ всегда преимущество. О Кавалеръ! вы есть изящнйшее произведеніе рукъ Всемогущаго. Любезной мой Іеронимъ утиралъ глаза и простеръ ко мн свои объятія. Генералъ же мн говорилъ: я черезъ недлю буду въ Неапол. Я столько тронутъ нещастіями моей фамиліи, что не могу вести себя такъ, какъ бы въ семъ случа долгъ отъ меня требовалъ. Но истинн, Грандиссонъ, трудно тмъ людямъ кои страждутъ сохранять вс добродтели въ одномъ степени. Такъ, любезной Графъ, отвчалъ я ему, и я ето самъ чувствую. Моя надежда, подкрпляемая столь лестнымъ для меня стараніемъ теперь уничтожается и оставляетъ мн одно только отчаяніе.

И такъ могу я ожидать васъ въ Неапол? Прервалъ онъ мою рчь по видимому съ тмъ дабы удалишь вс таковыя мысли.

Можете, государь мой: но въ продолженіе сего времени прошу у васъ милости, дабы вы съ тихостію поступали съ вашею любезною Клементиною: по что не могу сказать съ моею? Да еще позвольте мн испросить у васъ милости, которая только до меня касается; увдомьте ее что я простился со всею вашею фамиліею и при моемъ отъзд отъ искренней дружбы желаю ей всякаго благополучія. Я не предлагаю сей прозьбы господину Іерониму потому что онъ изъ любви ко мн вошелъ бы въ такія подробности, кои бы могли умножить наши прискорбія.

Замчаніе. Г. Трандиссонъ оставилъ всхъ зрителей въ удивленіи къ своимъ достоинствамъ. Онъ вышелъ отъ нихъ обремененный сильнйшею скорбію, но не преминулъ однако изліять свою щедрость на служителей, кои съ горестію жалли, что не видятъ его въ числ своихъ господъ.

Въ тотъ же самой день и на другой до своего отъзда увдомился онъ изъ писемъ Іеронима и въ послднія посщенія Камиллины, что въ дом Порреттовъ спокойства не было, и что нещастная Клементина извщенная о его намреніи, впала паки въ задумчивость и въ скорби своей приходила въ заблужденіе ума. Но какъ онъ лишился всей надежды ее видть; то и похалъ въ Флоренцію,гд остановился только для тогъ, чтобъ приказать своему банкиру изготовить изчисленіе наслдства двицы Жервинсъ. У него были въ Сіенн, въ Анкон, а особливо въ Рим столь любезные ему друзья, что онъ весьма хотлъ съ ними видться прежде возвращенія въ свое отечество: но какъ онъ имлъ таковыхъ и въ другихъ мстахъ Италіи; то ето еще боле его понудило выполнить обязательство данное Генералу. Онъ прибылъ въ сей городъ къ тому времени, которое къ сему назначилъ.

Генералъ, пишетъ онъ, принялъ меня больше съ учтивостію чемъ съ пріязнію. По первыхъ вжливыхъ отзывахъ онъ мн говорилъ: вы самые щастливые изъ людей: пренебрегая опасности нашли вы способъ предохранить себя отъ оныхъ. Я признаюсь вамъ, что много длалъ себ насилія, что не постилъ васъ въ Болоніи для важныхъ причинъ. Я намрился сдлать оное прежде, нежели вы мн подали надежду оказать мн здсь сію честь.

Я весьма бы сожаллъ, отвчалъ я ему, естьлибъ видлъ у себя брата Клементины для такой причины, которая бы не позволила меня почитать его ея братомъ. Но не присовокупляя къ тому ни слова, позвольте мн навдаться о ея здравіи. Въ какомъ состояніи находится превосходнйшая отъ своего пола особа?