Английские письма или история кавалера Грандисона
Шрифт:
Какое названіе? Государь мой. Колдунья, такъ колдунья, въ ярости своей называлъ я ее премногими именами, Дмитрей, Фома, Егоръ принесите мн тотчасъ зазжееныхъ факеловъ: я хочу поджечь замокъ Сельби и представитъ изъ того потшные огни для призда хищника моего блага. Я возьму крюки и вилы, и стану отталкивать ими въ пламень всхъ изъ ихъ фамиліи. Ни одинъ изъ нихъ отъ моего мщенія не укроется.
Отвратительный человкъ! Я не хочу доле слушать.
Вы до конца должны меня выслушать. Вы должны меня выслушать, говорю я вамъ, ета речь произносится на смерть мою: должно ли мн вамъ ето повторять?
Умирающему нужнобъ было помышлять о покаяніи.
Мн? А въ какомъ намреніи. Скажите пожалуйте. Я лишенъ всякой надежды. Чего ожидаете вы отъ нещастнаго и въ отчаяніе пришедшаго человка? Но я извстился, что мой совмстникъ не будетъ ночевать въ замк: а сіе то и спасло вашъ домъ. Тогда вся моя злость обратилась къ гостинниц Норгамптонской. Тракширщикъ, говорилъ
Я во всю ночь не смыкалъ глазъ. Я на утро пошелъ въ постоялой домъ. Я утверждаю, какъ и всякой свтской человкъ, что знаю все относящееся къ вжливости и хорошимъ поступкамъ; но я зналъ какого свойства тотъ, съ кмъ мн должно имть дло. Я зналъ, что онъ иметъ толикоже хладнокровія какъ и ршительности: ярость моя не допустила меня быть вжливымъ, а хотябъ и допустила, но я былъ увренъ что должно быть неистову чтобъ его раздражить. Я таковымъ былъ и не наблюдалъ ни какихъ предловъ. Ни съ какимъ человкомъ не было поступаемо съ большимъ пренебреженіемъ и хладнокровіемъ какъ тогда со мною. Я отъ того пришелъ въ неистовство. Онъ мн обьявилъ что не хочетъ биться. Я твердо ршился его къ тому принудишь; я шелъ за нимъ до самой его коляски и столько былъ удаченъ, что заманилъ ею въ отдаленное оттуда мсто; но я имлъ дло не съ простакомъ: онъ предувдомилъ меня голосомъ показавшимся для меня обиднымъ, чтобъ я берегся и осторожне бы поступалъ. Я воспользовался его совтомъ, но не лучшую имлъ удачу; ибо онъ знаетъ всевозможныя хитрости сей науки. Въ минуту увидлъ я себя безъ оружія, и жизнь моя стала во власти моего сопротивника. Онъ возвратилъ мн шпагу, совтуя чтобъ я не подвергалъ себя другимъ опасностямъ, а свою вложилъ въ ножны и потомъ меня оставилъ. Тогда я видлъ себя въ мерзостномъ положеніи, лишась употребленія правой руки. Я скрылся подобно вору; а онъ слъ въ торжественную свою колесницу и похалъ къ замку Сельби. Я укрылся въ своемъ дом, проклиналъ весь свтъ, повергся на землю и грызъ ее.
Сіе продолжительное и яростное повствованіе приводило въ нетерпливость моего дядюшку. Братецъ вашъ казался въ недоумніи, но хранилъ ко всему вниманіе. Г. Гревиль продолжалъ.
Я склонилъ Фенвича идти со мною на мсто свиданія. Хотя былъ я безрукой, но желалъ бы еще его раздражить. Онъ однако не хотлъ раздражиться. А когда я узналъ что онъ меня не ославилъ въ замк Сельби, когда вспомнилъ, что его умренности обязанъ я возвращеніемъ своей шпаги и дарованіемъ жизни, когда представилъ себ его свойства, поступокъ его съ кавалеромъ Поллексфеномъ и все что Багенгаль о немъ мн ни говорилъ; то для чегоже мыслилъ я, будучи лишенъ всякой надежды, хотябъ онъ былъ живъ хотябъ я умеръ, искать успха въ своей страсти къ прелестной моей Биронъ? Для чего мн противиться толь благородному непріятелю? Сей человкъ равно неудобенъ къ изьявленію гордости и къ оскорбленію другихъ. Я долженъ его перемнить въ своего друга, [сею мыслію обязанъ я Г. Фенвичу] дабы тмъ прикрыть свою гордость а тамъ пропадай Миссъ Биронъ и все…
Злой человкъ! За дв минуты предъ симъ умиралъ; а теперь… какъ я утомлена слушая ваши речи!
О! Сударыня, вы еще не дошли до конца смертоносной моей речи. Но я не хочу страшишь васъ. Нестрашитесь ли вы нсколько?
Весьма страшусь.
[Сиръ Карлъ сдлалъ нкое движеніе, какъ будтобъ хотлъ подойти къ намъ; но остановился однако по прозьб моей бабушки, которая ему сказала, чтобъ далъ пройти сему жару и что Г. Гревиль всегда страненъ.]
Страшитесь, Сударыня Е! да что зачитъ вашъ ужасъ, естьли его сравнить съ жестокими ночами и несносными днями, кои я отъ васъ проводилъ? Проклятыя ночи, проклятые дни, проклятъ и самъ я! Немилосердая двица! (скрежеща зубами) какія муки вы мн причиняли!… Но довольно, я поспшу заключить свою речь изъ состраданія къ вамъ, кои никогда ко мн онаго не имли.
Какъ! Государь мой, можете ли вы укорять меня жестокостію?
Конечно, и самою варварскою, хотя она изьявляласъ и въ прелестнйшихъ видахъ. Сія самая обманчивая тихость устроила мою погибель: она возраждала во мн надежду; такъ, сіе хладное сердце меня погубило. О обольстительный видъ! Но время уже окончить смертоносную мою речь. Подайте мн руку, я неотмнно ее требую. Не бойтесь чтобъ я ее сълъ; хотябъ въ другое время ето и могло случиться. (Онъ взялъ меня за руку, и я не противилась.)
Теперь, Сударыня, внемлите послднимъ моимъ выраженіямъ: вы удостоитесь славы датъ въ себ лучшему изъ мужчинъ наилучшую супругу. Да не отдаленъ будетъ сей желаемый день ради тхъ, кои до того самаго времени будутъ еще упоеваться нкоею надеждою! Какъ любовникъ вашъ, долженъ я питать ненависть къ сему щастливому человку, но буду любить яко супруга вашего. Онъ будетъ къ вамъ нженъ, страстенъ и признателенъ: и вы заслужите всю его нжность. живите оба, о украшенія человческаго рода! дотол пока не увидите сыны сыновъ своихъ толико же добродтельныхъ, толико совершенны и щастливыхъ, какъ вы сами. И достигнувъ маститыя старости, увнчанны славою и честію да будете пренесены оба въ единый часъ въ райскія обиталища, яко въ единыя мста, гд можете быть блаженнйшими, нежели будете таковыми по брачному своему соединенію, ежели вы токмо толико блаженны, сколь я того желаю и молю у Творца всяческихъ благъ!
Слезы полились изъ очей моихъ, когда услышала я толь неожидаемое благословеніе, подобное словамъ того древняго пророка, (*) которой благословлялъ тогда, когда чаяли вс что будетъ проклинать.
(*) Валаамъ.
Онъ держалъ еще мою руку. Я етаго не сдлаю безъ вашего дозволенія, Сударыня… О естьлибъ я могъ, прежде нежели ее оставлю… Онъ взиралъ на меня какъ бы въ ожиданіи моего согласія наклоня голову свою на оную. Сердце мое было отверсто и я ему говорила; Боже да благословитъ васъ всми своими щедротами Гревиль! Я возсылаю къ нему вс т обты, коими вы меня благословляли. Они будутъ услышаны, естьли вы обратитесь на стезю добродтели. Я не отнимала своей руки. Онъ преклоня колно не однократно прижималъ ее къ своимъ устамъ. Онъ самъ обливался слезами. Потомъ вставъ повелъ меня къ Сиру Карлу и представляя ему мою руку, коей я отъ изумленія не всю простерть могла, говорилъ: да будетъ мн предоставлена слава соединить сію драгоцнную руку съ вашею! Одному только вамъ могу я ее уступить.
О преблаженная въ любви своей чета!
Едину мужеству достоитъ красота. (*)
(*) Два стиха Аглинскаго стихотворца Дридена.
Сиръ Карлъ принялъ мою руку. Да будетъ сей драгоцнной залогъ навсегда моею долею! говорилъ онъ цлуя ее, и обратясь къ моей бабушк и тетк представилъ меня имъ. Я была вся въ страх отъ движенія, въ какое привелъ меня тотъ удивительной человкъ. Я для того только и жить желаю, отвчала моя бабушка въ нкоемъ восторг, дабы видть внуку свою вашею супругою?
Положа мою руку въ братцеву Г. Гревиль вышелъ изъ горницы съ крайнимъ поспшеніемъ. Онъ оставилъ замокъ, когда стали разпрашивать, куда онъ длся: и вс о немъ безпокоились пока не узнали отъ одного служителя, что онъ вдругъ ухватилъ въ передней горниц свою шпагу и шляпу, а отъ другаго съ нимъ встртившагося его лакея, что онъ весьма поспшно удалился, испуская тяжкіе вздохи.
Не сожалйте о немъ, моя любезная пріяшельница. Братецъ вашъ великодушное изьявилъ о немъ безпокойствіе. Люція, которая всегда на него взирала благосклонно, примтила что онъ часто насъ приводилъ въ изумленіе своими странностями но изъ послдняго его поступка можно судить, что не столько чуждъ былъ благородныхъ правилъ, сколько иногда претворялъ себя въ глазахъ другихъ. Сама я, любезная моя, ласкаюсь, что Сиръ Карлъ лучше насъ позналъ его свойства, когда намъ предлагалъ принять отъ него посщеніе.
Сиръ Карлъ предложилъ моей бабушк, не угодноли ей будетъ, чтобъ онъ ее сего вечера проводилъ. И такъ по ея соглашенію не былъ онъ съ нами за ужиномъ: но мы вс званы къ ней обдать и думаемъ что Сиръ Карлъ будетъ изъ первйшихъ ея гостей.
Въ понедльникъ по утру 16 Октября.
Я получила отъ моей Емиліи письмо, по коему я извстилась, что она находится съ вами, хотя въ письм и не означено гд и когда оно писано. Вы чувствительно меня одолжили, когда засвидтельствовали сей любезной двиц, что я всемъ сердцемъ ее люблю. Емилія исполнена нжности и добродушія. Я вскор къ ней буду писать, что всегда стану стараться приносить ей удовольствіе. Но скажите ей, какъ бы отъ самой себя, что она должна нсколько умрить свою нетерпливость. Я не могу предложить ея попечителю, чтобъ ее взять со мною докол не уврюсь въ благопоспшномъ окончаніи начатыхъ длъ. Не ужелибъ она пожелала, чтобъ я предложила ему такой вопросъ, по коему бы могло казаться, что я уже почитаю себя какъ бы его женою? Мы еще не дошли до заключенія всего дла. Однако я сужу изъ тою какъ мн говорятъ, что онъ вчера приласкивался къ моей бабушк, провожая ее въ замокъ Шерлей; что онъ хочетъ слдовать путемъ своимъ скоре, нежели думаю могу я за нимъ поспть; и вижу безъ всякаго намренія къ притворству, что для одной благопристойности я буду обязана поступить съ собою въ разсужденіи сего обстоятельства съ должною осторожностію; ибо, любезная моя, вс у насъ въ дом такъ его полюбили, что какъ бы скоро обьявилъ онъ свои желанія, то и началибъ приневоливать меня его удовольствовать, хотябъ онъ мн далъ сроку день либо два, какъ будтобы опасалися, чтобъ онъ не возобновилъ своей прозьбы.