Английские письма или история кавалера Грандисона
Шрифт:
Онъ хотлъ умереть и токмо до прізда моего желалъ продолженія своей жизни. Присудствіе моего желали какъ послдняго покушенія къ возвращенію здравія его сестр. Вы сами, сударыня, одобрили сіе мое намреніе: но дабы не подпасть въ подозрніе будтобъ я въ такихъ обстоятельствахъ хотлъ васъ склонить въ свою пользу; то я утвердился, что ни какъ не надюсь принадлежать вамъ иннымъ образомъ, а разв по одному дружеству.
Мн не можно было съ вами проститься. Я похалъ. Новые способы употребленные къ излченію Клементины имли тотъ успхъ, какого ожидали; употребленные для Іеронима не мене были удачны. По чему возвратились опять къ предложеніямъ. Клементина укрпилась въ здравіи и украсилась новыми прелстями. Вся фамилія согласилась наградить предложеніемъ ея руки того кому приписывали ея изцленіе. Я не скрою отъ васъ, Сударыни, что то, что досел заслуживало названо быть честію и сожаленіемъ, обратилось въ удивленіе, и я не оказалъ бы справедливости, естьлибъ не сказалъ въ любовь. Я почиталъ себя какъ супругомъ Клементины. Однако
Онъ при сихъ словахъ остановился. Мы не переставали молчать. Моя бабушка и тетка глядли другъ на друга и при каждомъ его слов какъ ихъ глаза такъ и мои выражали нашу чувствительность. По томъ началъ онъ паки продолжать свою речь потупя съ пріятностію взоры свои и запинаясь.
Чувствую, Сударыни, что отринутый, какъ по справедливости долженъ признаваться, отверженный Клементиною, хотя и по самымъ благоразумнымъ причинамъ, я весьма недостойно поступаю, что толь скоро по отказ предлагаю свое сердце Миссъ Биронъ. Естьлибъ я наблюдалъ точно свои правила, то конечно похвальне бы было обождать по крайней мр до того времени, которое законами для вдовства предписано: но когда благопристойность ни чемъ не нарушается, та великія души, каковыми вы украшаетесь, не взираютъ ни мало на такіе простонародные обряды. Я же теперь не инное что предпріемлю, какъ открываю такую страсть, которая безъ тхъ препятствій, кои теперь уничтожены, была бы сильнйшею, коею когда либо сердце человческое пылать могло.
Я знаю, Сударыня, что вы съ моими сестрами читали мои письма отправленныя изъ Италіи. Изъ послднихъ и изъ тхъ, кои я оставилъ госпож Шерлей, не должны вы имть ни малаго сумннія о постоянств Клементины въ славномъ ея намреніи. А сіе письмо, полученное мною только за два дни [вынимая оное изъ кармана] и писанное, какъ сами увидите прежде полученія моихъ, покажетъ вамъ, что вся фамилія, для поданія примра Клеметин меня проситъ принести свои обты какой нибудь единоземной мн особ. Сіе служитъ нкоею причиною понуждающею меня нкоторымъ образомъ поспшить предложеніемъ моихъ покорнйшихъ вамъ услугъ. Хотябъ таковой поступокъ могъ показаться весьма поспшнымъ судя по моему положенію, но не обвинялилибъ вы меня въ непростительномъ небреженіи или въ явномъ равнодушіи, ежелибъ я для наблюденія пустыхъ обрядовъ могъ дале отлагать обьявленіе моихъ чувствованій и тмъ подать вамъ мысль, что колеблюсь въ своемъ выбор? Съ вашей стороны, Сударыни, естьли вы столько себя скрпить можете, чтобъ съ нкоею благосклонностію могли поступать съ такимъ человкомъ, которой пришелъ, какъ и отречъся не можетъ, но не желая и не могши того избжать, въ то замшательство, кое можнобъ было назвать двоякою любовію; то вы по сему самому величію души обяжете его такимъ благодяніемъ каковое и совершеннйшею благодарностію замнено быть не можетъ.
Тогда подалъ онъ мн письмо. Я уже на оное отвтствовалъ, примолвилъ онъ, и далъ знать моему другу, что я обратилъ свои старанія къ любезнйшей особ въ Англіи, достойнйшей; дружества его сестры, и что мои предложенія не отвержены. Ваша благосклонность, Сударыня, подастъ мн право, смю того надяться, еще боле ихъ въ семъ удостоврить: они же по своему ко мн благорасположенію основываютъ отъ части свое благополучіе на моемъ собственномъ.
А такъ я прежде не очень была здорова: то неоднократно опасалась, моя дорогая, чтобъ въ продолженіе его речи не придти въ безпамятство. Моя бабушка и тетушка видя что я перемнялась въ лиц, особливо когда онъ особенно говорилъ со мною, об положили свои руки на одну мою, а другою держала я платокъ у своихъ глазъ дабы скрыть перемну, которую чувствовала я на своихъ щекахъ: но переставъ говорить онъ сжалъ три наши руки въ своихъ и поцловалъ; а мою два раза, и при томъ весьма страстно. Моя бабушка и тетушка восхищенныя радостію, хотя и въ слезахъ; взирали другъ на друга и обращались по томъ ко мн, какъ бы ожидая кому прежде говоришь должно. Можетъ быть, началъ онъ опять говоритъ съ нкоторымъ движеніемъ, я надмру простирался въ первомъ семъ обьясненіи. Я прошу у васъ позволенія пріхать къ вамъ завтра къ обду: Миссъ Биронъ можетъ быть желаетъ, чтобъ сіе важное дло отложено было до завтра? И тогда пожалуйте мн скажите, какое будетъ слдствіе вашихъ разсужденій. Я возвращусь къ гостямъ, кои насъ оставили. О естьлибъ вс т, коихъ имю удовольствіе здсь видть, служили мн покровителями и ходатаями у Миссъ Биронъ. Они теперь не могутъ почитать меня того достойнымъ; но я во всю свою жизнь стараться буду оное заслужишь.
Онъ вышелъ отъ насъ съ такою пріятностію, которая одному ему только свойственна. Въ то самое время бабушка прижала меня къ своей груди. Подобныя ласки оказывала мн и тетушка и об он въ нжнйшихъ выраженіяхъ поздравляли меня симъ произшествіемъ.
Мы не могли прочесть безъ сердечнаго сокрушенія то письмо, кое онъ мн оставилъ. Оно писано отъ Г. Іеронима, которой усильно проситъ вашего братца подать его сестр примръ, коему усердно желаетъ, чтобъ она послдовала. Вы его найдете въ семъ пакет, моя любезная, но не забудьте отослать ко мн обратно. Бдная Клементина! Кажется, что она не видя еще послдняго письма Сира Карла склонилась на все изъ одного угожденія къ своимъ родителямъ. А какъ я посылаю къ вамъ его письма, то не говорю и половины того, что представляется моимъ мыслямъ о ея положеніи. Неотмнно должны послднія объясненія вашего братца соотвтствовать ея надежд. Бдная Клементина! Могу ли я отказать ей въ своемъ соболзнованіи? Она тмъ боле оное заслуживаетъ, что мы знаемъ лучше, нежели когда прежде, какую утрату перенести ей должно.
Я просила у тетушки позволенія удалиться, но узнала при томъ что Сиръ Карлъ возвратился къ гостямъ съ такимъ веселымъ и удовольственнымъ видомъ, что всхъ привелъ въ восхищеніе, между тмъ какъ глупая ваша Генріетта не могла собрать столько силъ, чтобъ остальное время вечера провести съ ними вмст. Мн по истинн не доставало той причины тамъ быть какую онъ имлъ; ибо къ великому сожаленію всего общества, онъ извинился что не можетъ остаться у насъ отужинать.
Сіе продолжительное письмо отправлено будетъ завтра по утру очень рано, по случаю отъзда одного человка въ Лондонъ. Завтра… севодни, могла бы я сказать, ибо уже много ночи прошло. Естьлибъ для своей помощи не имла я пріятнаго упражненія писать къ вамъ, то уврена, что сонъ ни мало не отягощалъ бы моихъ вждей. Братецъ вашъ чаю спокойне спать будетъ.
ПИСЬМО ХCІХ.
Болонія, 24 Сентября.
Наконецъ, любезный Грандиссонъ, начинаемъ мы льстить себя надеждою что наша Клементина будетъ сообразоваться съ желаніями своей фамиліи. Генералъ съ своею супругою пріхали изъ Неаполя нарочно въ томъ намреніи, чтобъ покуситься на то, что они называютъ ршительнымъ средствомъ. И чтобъ не прежде ее оставить, пока не расположатъ ея мысли къ одолженію насъ. Прелатъ прибылъ въ то же время съ двумя другими Епископами: и въ сношеніи, произходившемъ между сими тремя особами и ею, обьявили они ей, что ей не льзя и помышлять о постриженіи безъ настоящаго согласія ея отца и матери. Гжа. Бемонтъ, которую просили препроводить съ нею нсколько времени, при всхъ обьявила себя съ нашей стороны: и въ прошедшій четвергъ съ Клементиною еще принужденне было поступлено. Вся фамилія собралась въ моей горниц; ей предложено было тудаже придти; она и пришла, мы совокупно возобновили вредъ нею усильныя свои прозьбы. Генералъ съ начала настоялъ боле всхъ: онъ былъ подкрпляемъ Прелатомъ; молодая Маркиза представляла при семъ третье дйствующее лице. Матушка сжавъ руки своей дочери, испускала единые вздохи, а вашъ Іеронимъ изьяснялся только слезами; но при самомъ окончаніи сего зрлища батюшка мой сталъ предъ нею на колно и говорилъ ей: Дочь моя, любезное дитя, обяжи меня.
Она упала на колни: о родитель мой! вскричала она, оставьте такое положеніе, или я умру у ногъ вашихъ. Нтъ, дочь моя, пока не согласишься меня обязать. Родитель мой! Снисходительнйшій изъ всхъ родителей! Дайте мн до крайней мр нсколько времени. Генералъ думая, что въ семъ произшествіи заключается преклонность, коей она еще не показывала, понуждалъ ее немедлнно ршиться. Не ужели родитель, говорилъ онъ ей, вотще уничижаться станетъ? Не ужели родительница безъ всякой пользы преклонять васъ будетъ своими слезами! Теперь, сестрица должно согласиться,или… онъ остановился взирая на нее гордливо. Потерпите, сказала она съ робостію, до перьвыхъ писемъ отъ Кавалера, ихъ не замдлятъ сюда привезти, и по томъ, поднося руку къ своей голов сказала… встаньте, батюшка или я умру у ногъ вашихъ.
Мн показалось что Генералъ съ лишкомъ далеко доходилъ въ своихъ поступкахъ. Я требую, чтобъ дождались перьвыхъ писемъ. Хорошо! Я на то согласенъ, сказалъ батюшка, оставляя свое положеніе, и говоря ей чтобъ она также встала. Но какія бы новости въ нихъ ни были, однако помни, дражайшая дочь, что и твой отецъ, отецъ снисходительный, который желаетъ быть обязаннымъ. Какъ! подхватилъ Генералъ, такая отеческая милость не сдлаетъ въ васъ ни какого впчатленія? Вашъ батюшка, матушка и братья готовы пасть къ ногамъ вашимъ. Не ужели вс мы будемъ презрны? Не ужели Иностранецъ, Агличанинъ, Еретикъ, такъ, сколь онъ ни великъ, сколь ни благороденъ, но Еретикъ, и такой еще человкъ, коего вы съ такою для себя славою отвергли, получитъ предпочтеніе надъ всею вашею фамиліею? Помните еще, сестрица, прервалъ Прелатъ, что вы уже знаете его мннія. Онъ вамъ обьявилъ оныя при отъзд изъ Италіи. Такъ думаетели, чтобъ Кавалеръ Грандиссонъ могъ оныя перемнить по столь порядочномъ обьясненіи. Она отвчала, что чувствуетъ въ себ слабость, что почитаетъ себя виновною, прекословя изволенію отца и матери и что не можетъ спорить съ своими братьями, но что она не здорова. Она просила братьевъ своихъ, чтобъ ее пощадили, и начавъ опять просить времени, заклинала своего отца оказать ей сію милость. Матушка, боясь чтобъ она не впала въ безпамятство, дозволила ей удалиться, примолвя, что не мыслятъ принуждать ея волю, а хотятъ употребить съ нею одно токмо убжденіе.