Английские письма или история кавалера Грандисона
Шрифт:
Я васъ покорно прошу, Миссъ Биронъ, сказалъ онъ мн гораздо надменнйшимъ видомъ нежели прежде, не приходить въ смущеніе и выслушать то, что я вамъ скажу. Отъ васъ и отъ вашего выбору зависитъ быть тмъ, чмъ вы пожелаете, и сдлать изъ меня то, что вамъ угодно. Вашъ страхъ безполезенъ. Вы видите что я весьма ршительной человкъ. Сударыни, оборотясь къ женщинамъ говорилъ онъ, сдлайте милость оставьте насъ на минуту однихъ.
Нтъ, нтъ! вскричала я, ради Бога не оставляйте меня здсь одну; и въ то время какъ он выходили, я бросилась за матерью, за которою слдовала даже въ переднюю горницу. Тамъ я пала къ ея коленамъ, и обнимала ихъ обими моими руками: ахъ! спасите меня, спасите меня, сказала я ей, проливая источники слзъ. Тогда подошелъ мерзавецъ: я оставила сію
Жестокой мерзавецъ посмотревъ на меня, сказалъ мн презрительнымъ голосомъ: я просилъ у васъ сожалнія, сударыня; я просилъ онаго равномрно на колняхъ, не умолимая красавица; но вы надо мной не сжалились. Просите, просите теперь сами. Вы не боле онаго получите, сколько и я. Теперь, на моей улиц праздникъ.
Варваръ! вскричала я вставши. Я воспламнилась гнвомъ; но оный тотчасъ же изчезъ. Я васъ заклинаю, Сиръ Гарграфъ… Я кусала мои руки, какъ бы въ безумств. Я подходила къ нему, подбегала къ окну, потомъ къ дверямъ… нимало однако не помышляя уйти въ окно или въ двери; но куда бы я пошла? По томъ оборотясь къ нему, сказала: Сиръ Гарграфъ, я заклинаю васъ Небомъ, не поступайте со мною жестоко. Я никогда и ни съ кмъ столь жестоко не поступала. Вы знаете, что я всегда съ вами учтиво обходилась…
Такъ, такъ, сказалъ онъ мн съ надменною улыбкою, учтиво и весьма также упрямо. Вы никогда не говорили мн оскорбительнаго. Я равномрно вамъ онаго не оказывалъ Миссъ Биронъ. Вы были учтивы, но до сего времени я также не мне изъявлялъ вамъ учтивства. Но вспомните, сударыня… Но, дражайшая и обожанія достойная двица… Въ семъ мст вроломнейшій обнялъ меня обими своими руками. Вашъ ужасъ, продолжалъ онъ, придаетъ вамъ новыя прелести. Колико я оными восхищаюсь, сударыня тутъ сей зврь хотлъ было похитить у меня поцлуй. Я его до того не допустила; но вторично заклинала его не поступать такимъ образомъ съ нещастною двицей,которую обманулъ онъ столь подлымъ ухищреніемъ.
Онъ мн отвчалъ, что не понимаетъ моихъ словъ. Я его спросила, неужели онъ еще способенъ присоединить оскорбленіе къ измн. Вы имете худое мнніе о моихъ нравахъ, скаталъ онъ мн злобнымъ голосомъ. Неужели такимъ образомъ, возразила я, стараетесь вы внушить во мн лучшее о томъ мнніе? Очень хорошо, сударыня, вы усмотрите съ моей стороны такое великодушіе, коего вы ко мн не имте. Вы увидите что я не буду помышлять ни о обид ни о мщеніи. Но вы тронули мою гордость; вы найдете во мн человка хорошихъ нравовъ.
Тогда, Сиръ Гарграфъ, я буду восхвалятъ васъ отъ всего моего сердца.
Но вы знаете, сударыня, что теперь необходимо нужно оправдать предъ публикой тотъ поступокъ, которой я учинилъ. Принадлежите мн, сударыня; принадлежите мн по самымъ священнйшимъ правиламъ честности. Я даю вамъ мою руку. Согласитесь быть госпожею Поллексфенъ. Тогда изчезнутъ всякія неблагопристойныя предчувствованія, или,… пеняйте въ томъ на самою себя.
Какъ, Г. мой! не ужели безчестный вашъ поступокъ кажется вамъ оправданнымъ таковыми предложеніями? Лишите меня жизни, когда уже я не въ состояніи защищаться; но мое сердце и рука принадлежатъ мн; и никогда одно отъ другой розлучено не будетъ.
Колена мои подгибались подо мною. Я бросилась на стулъ у окна стоящій, и обливалась горькими слезами. Онъ подошелъ ко мн видя что мои взоры по всмъ сторонамъ обращались дабы токмо избгнуть его взоровъ; онъ мн сказалъ, что тщетно я стараюсь изыскивать средства къ бгству; что я принадлежу ему безвозвратно, и чтобъ я въ томъ была уврена; что онъ мн совтуетъ не приводить его въ отчаяніе; что онъ меня заклинаетъ всмъ тмъ, что ни есть священнйшаго… Онъ остановился, какъ будто бы былъ устрашенъ собственнымъ своимъ изступленіемъ. Онъ посмотрлъ меня съ ногъ до головы, заблужденнымъ взоромъ; и вдругъ бросившись къ моимъ ногамъ, онъ обнялъ мои колна ненавистными своими руками. Такое движеніе меня чрезвычайно устрашило. Я испустила пронзительной крикъ. Одна изъ молодыхъ двушекъ тотчасъ появилась. Потомъ вошла ея мать. Какъ? какъ? Г. мой, вскричала, сія женщина въ моемъ дом… Благодарю Небо,подумала я сама въ себ, что въ семъ дом гораздо боле есть честности, нежели сколько я надялась! однако я весьма примтила, дражайшая моя Люція, что сіи три женщины почитали бракъ удовлетвореніемъ за всякое оскорбленіе.
Извергъ, весьма былъ недоволенъ тою вншностію, что он пришли незванныя. Онъ думалъ, сказалъ онъ имъ грубо, что он столько знаютъ свой полъ, что ни мало не придутъ въ замшательство отъ крику женщины, и мнимыя ихъ опасности понудили его думать о томъ, что ему прежде и на мысль не приходило. Старая хозяйка повторила, что она желала, чтобъ ея домъ и ея дочери были почитаемы; и оборотясь ко мн, сказала мн, что я не прежде выду изъ ея дому какъ въ качеств законной супруги Г. Гарграфа Поллексфена. Онъ клялся, что не иметъ другаго намренія.
Но, дражайшая моя, я имю изьяснить теб другія повствованія! Мои представленія и текущія изъ глазъ моихъ слезы нимало не были внимаемы. Однако я еще не переставала соединять моихъ рукъ съ новыми и усильными прозьбами, когда одна изъ ея дочерей пришла увдомить моего тирана, что у воротъ ожидаютъ его приказовъ. О милосердный Боже! сказала я въ себ, какая грозитъ мн опасность! и въ самую ту минуту я увидла вошедшаго священника, самой гнусной физіономіи, какой я еще никогда не видала, держащаго въ рук книгу, которую я почла за требникъ, и которая была развернута въ томъ мст, гд брачныя молитвы написаны. Ужасное зрлище! я бросилась къ нему, толкнувъ съ одной стороны Гарграфа, а съ другой госпожу Оберри, которая отъ удара моего пошатнулась. Я бросилась къ ногамъ его: служитель церкви Божией! сказала я ему, сжавъ руки и поднявши оныя къ небу; благородства и добродтели исполненная душа! ибо сіи качества должны быть въ достойномъ священнослужител; естьли вы когда ни есть имли дтей или племянницъ, то спасите нещастную двицу, похищенную подлымъ образомъ у ея родителей,двицу невинную, которая никогда и ни кому зла не длала, которая всякого человка любила; и которая не пожелала бы ни кому причинить обиды; спасите меня отъ неслыханнаго насилія! Не употребляйте своего священства къ освященію безчестнаго преступленія.
Священникъ, естьли въ самомъ дл онъ то былъ, казалось старался кое какъ устоять на своихъ ногахъ, чтобъ поддержать ужасную свою толщину, и не столько въ отвтъ говорилъ сколько дулъ въ носъ. Когда онъ разстворилъ свой ротъ, то табакъ посыпался изъ нозрей его на губы съ желтою житкостію, которая придавала имъ такой же цвтъ. Онъ посмотрлъ на меня съ коса и взявъ за об руки, которыя лежали безъ всякаго принужденія въ его рукахъ; онъ меня просилъ встать. неуничижаться передъ нимъ и быть увренной что не думаютъ причинить мн никакого зла. Я хочу васъ токмо спросить, сказалъ онъ мн, запыхиваясь при каждомъ слов: кто таковъ тотъ дворянинъ въ серебренныхъ часахъ, которой сидитъ супротивъ меня? Какъ его имя?
Ето Кавалеръ Гарграфъ Поллексфенъ, отвчала я ему, самый коварнйший человкъ въ свт, не смотря на его видъ.
Презрительный Гарграфъ отвчалъ на сіе одой улыбкой, какъ будто бы ощущалъ удовольствіе утшаясь моею печалію. Ахъ, сударыня, прервалъ священникъ, наклонясь къ нему, говорите иначе о человк такого достоинства: но вы, сударыня, могу ли я равномрно знать, кто таковы, какъ ваше имя? Мое имя, Г. мой, Генріетта Биронъ, самая простая и невинная двица, присовокупила я, смотря на мое платье, невзирая на неблагопристойное одяніе, въ коемъ меня передъ собою видите. Я прошу вашего сожаленія, милостивой государь; и паки пала я я къ ногамъ его.