Английские письма или история кавалера Грандисона
Шрифт:
Она чрезвычайно бла и нжна, Иногда съ такимъ вниманіемъ разсматривалъ я ее, что воображалъ себ, будто вижу ея кровь, текущую съ равномрнымъ движеніемъ въ прозрачныхъ ея жилахъ. На ея чел оказывается такое благородство, которое кажется, соединяетъ ея достоинство, съ тихостію, и при одномъ вид привлекаетъ къ себ уваженіе, сопряженное съ сладостнымъ удовольствіемъ. Не требуйте отъ меня другаго описанія. Словомъ сказать, каждая черта ея должна быть подвержена самой остроумной критик; равно и все ея лице и прелстная шея, возвышающаяся на самыхъ стройныхъ ея плечахъ… Клянусь честію, что принявъ все сіе разсужденіе, почитаю ее за совершенную красавицу; но другое особенное совершенство, отличающее ее отъ всхъ Агличанокъ; ибо должно признаться, что во Франціи чаще оное бываетъ есть та пріятность, которую французы называютъ физіономіею, и которую можно бы было весьма хорошо назвать выраженіемъ чувствованій. Хотябъ и не былъ столь совершенъ ея станъ, походка, и вс ея черты; но одна сія
Описывать ли мн ее съ большею подробностію? Конечно, я того желаю, хотя и не легко мн оное сдлать надлежащимъ образомъ. Ея щеки… никогда не видывалъ такихъ пригожихъ щекъ, и съ такимъ прелстнымъ румянцемъ, оказывающимъ ея совершенное здравіе; отъ малйшей улыбки длаются на нихъ дв прелестныя ямачки. Имя толико причинъ быть довольною сама собою и всмъ тмъ, что ее ни окружаетъ, (ибо она есть какъ бы кумиръ въ своемъ семейств) я думаю, что съ самаго ея младенчества черты ея нималшей перемн не были подвержены. Я увренъ, что ни разу отъ не удовольствія они неморщились. О! Естьлибъ я имлъ столько силы надъ ея сердцемъ, чтобъ могъ нкогда возмутитъ сію ея чела ясность и веселость! Уста ея… Не бывало никогда такихъ прелстныхъ. Но какъ можно тому дивиться? Столь алыя губы, и зубы столъ ровные и блые, умножили бъ красоту всякаго рта. Носъ ея придаетъ новое достоинство ея прелстямъ; подбородокъ ея чрезвычайно хорошъ и опускается ямкою почти непримтною; глаза ея, ахъ Сударыня? глаза! Боже мой, сколь они блистательны, однакожъ кротки и безъ малйшей гордости. Сколь часто презиралъ я въ стихотворцахъ таковые принужденныя описанія глазъ ихъ Героинь! но позволяя нчто вольности стихотворческой, я имъ прощаю съ тхъ поръ, какъ увидлъ глаза Миссъ Биронъ. Волосы ея составляютъ такое украшеніе, кое ни какихъ стараній не требуетъ, они съ природы кудрявы. Искуство ничего не придаетъ той пріятности, которую они сообщаютъ всмъ другимъ ея прелстямъ. Я бы сказалъ о ея ше..…. Здсь не смю на себя положиться. Несравненная двица! все въ ней стократно прелстне, нежели вообразить можно. Ея руки… Вы нкогда замчали, что я очень люблю пригожія руки; по истинн, Сударыня, и ваши руки не лучше ея рукъ. Ея руки имютъ вс совершенства, съ коими искуснйшіе живописцы могли изображать оныя. Какія пальцы! Они привыкли управлять перомъ, иглою и кистью, и играютъ на клависин съ равною же пріятностію. О Сударыня! женщины имютъ душу, я в томъ теперь весьма увренъ. Простите ли вы мн, что я о томъ сомнвался и долго думалъ, будто он не для иннаго чего могли быть даны человку, какъ для преходящихъ удовольствій?
Разв я не слыхалъ, какъ поетъ Миссъ Биронъ? разв я не видалъ, какъ она танцуетъ? Но какъ въ тл, такъ и въ душ ея совершенная, такъ сказать, Гармонія. Если говорить о пріобртенныхъ чтеніемъ свденіяхъ, то какая бы женщина въ такихъ лтахъ… Но вы знавали Г. Шерлея ея дда; онъ былъ человкъ во всемъ свдущій и чрезъ сообщество съ Иностранцами пріобрлъ столько же вжливости, какъ и знанія. Его внука составляла всю, его утху съ семилтняго своего возраста, то есть, со времени его прізда въ Англію, до четырнадсяти лтъ, когда она его лишилась; воспитаніе ея было веселіемъ сего искуснаго и добродтельнаго наставника. Между сихъ-то двухъ возрастовъ, говаривалъ онъ часто, надлежитъ полагать основаніе достоинствъ и добродушія въ особахъ сего пола; ибо отъ оныхъ вдругъ он преходятъ въ состояніе женщинъ. Онъ не думалъ учить ее древнимъ языкамъ, боясь излишне отяготить столь слабое растніе; но онъ за удовольствіе считалъ усовершить ея знаніе во Французскомъ и Италіянскомъ языкахъ. Съ самой смерти столъ почтеннаго старика, за коей послдовала кончина ея матери, много также получила она выгоды отъ сообщества съ своею бабушкою и госпожею Сельби, теткою ея съ отцовой стороны, столь отличными по своимъ достоинствамъ особами, что ихъ наставленія и примръ могли бы быть достаточны къ природнымъ дарованіямъ и въ такой молодой двиц, которая бы получила оныхъ и въ меньшемъ обиліи.
Я вамъ говорилъ, Сударыня, что представляя изображеніе Миссъ Биронъ весьма трудно было ограничиться на ея вид. Но какой страхъ меня смущаетъ? Увренъ ли я, что не другаго человка жен приписывалъ сіи похвалы? У насъ въ области живетъ одна ея двоюродная сестра, госпожа Ревсъ, пріхавшая изъ Лондона; она женщина весьма хорошаго нрава, но которая къ нещастію моему повезла съ собою сію Генріетту въ тотъ свтъ, коего я очень страшусь. О женщины, женщины! простите мн, Сударыня; но сколь часто превосходная двица въ двадсятилтнемъ: возраст должна будетъ подвергаться искушенію и тщеславію? Какъ скоро Миссъ Биронъ покажется; то прелсти ея повсюду станутъ извстны; множество новыхъ обожателей будутъ около ее толпиться; и кто знаетъ, не прельститъ ли какой нибудь щастливой щеголекъ такую двицу, которая достойна и короны! Горе тому нещастному, ктобъ онъ ни былъ, если онъ посметъ противоборстововать моимъ требованіямъ, хотя съ малйшимъ успхомъ. Прося у васъ прощенія за сіи шутки, не могу я сказать, Сударыня, чтобъ он не произходили изъ сердца вашего покорнйшаго слуги…
Гревиля.
ПИСЬМО III.
Въ замокъ Сельби 16 Генваря
Я отсылаю къ теб въ семъ пакет, моя дорогая Люція, странное письмо Г. Гревиля; а какъ ты у него оное просила, то онъ и не сомнвается, чтобъ не сообщила онаго и мн. Я изъ того заключаю, что если онъ о томъ узнаетъ, тю теб лучше всего ему въ томъ признаться. Но тогда онъ захочетъ знать, что я о томъ думала; ибо знаетъ, что я ничего отъ тебя не скрываю.
И такъ скажи ему, если за благо разсудишь, что я больше не довольна его стремительностію, нежели чувствительна къ его ласкательствамъ. Скажи ему, что весьма для меня жестоко, когда мои ближайшіе родственники оставляютъ мн вольность; а другой какой-то человкъ, коему я никогда не подавала причины отказывать мн въ иномъ почтеніи, коимъ онъ моему полу обязанъ, беретъ право мн угрожать и судить о моихъ поступкахъ. Спроси его, съ какимъ намреніемъ хочетъ онъ слдовать за мною въ Лондонъ, или во какое другое мсто? Если я не лишила его учтивостей, сосдямъ приличныхъ; то теперь подаетъ онъ мн къ тому весьма побудительныя причины. Любовникъ, которой способенъ угрожать, не можетъ быть иннымъ мужемъ, какъ тираномъ. Не такъ ли и ты о томъ думаешь, моя дорогая Люція? но не говори ему о предложеніяхъ любви и брака; люди такого свойства, какъ онъ, толкуютъ все въ свою пользу, и тнь принимаютъ за самую вещественность.
Женщина видя, что приносятъ ей такія Хвалы, коихъ она не заслуживаетъ, не должна ли по причин опасаться, чтобъ сдлавшися женою ласкателя не лишится о себ хорошаго его мннія, когда подастъ ему власть поступать съ собою, такъ какъ она заслуживаетъ, хотя бы то онъ столько ослпленъ былъ страстію, что отъ чистаго бы сердца ее хвалилъ. По истинн я презираю и опасаюсь льстецовъ; презираю ихъ за лживость, когда они сами не врятъ тому, что во безстыдству своему говорятъ, или за тщеславіе, когда они во всемъ ими говоримомъ уврены. Опасаюсь же ихъ по справедливой недоврчивости къ самой себ, отъ коей страшусь, чтобъ ихъ рчи, такъ какъ они должны себ оное общать по первому изъ двухъ моихъ предложеній, не внушили во мн тщеславія, которое бъ весьма уничижило меня предъ ними, и которое подало бы имъ поводъ возторжествовать надъ моимъ безразсудствомъ даже въ такое время, когда я буду наиболе гордиться своимъ благоразуміемъ; словомъ, великая вжливость всегда меня безпокоитъ, и тотчасъ меня понуждаитъ входить въ самую себя. Кому не можетъ; быть опасно самолюбіе свое? Я никакъ не сомнваюсь, чтобъ Г. Гревиль не желалъ, дабы я видла его письмо, а такая мысль внушаетъ мн нкое противъ самой себя негодованіе. Мн кажется, что сей человкъ открылъ въ моихъ поступкахъ какія-то погршности, коибъ я себ не простила, еслибъ о нихъ знала, и кои подали ему надежду получитъ успхъ въ своихъ намреніяхъ тмъ, что будетъ со мною поступать, какъ съ безразсудною.
Я надюсь, что онъ и другіе не подутъ за мною въ городъ, хотя, какъ кажется, и угрожаютъ мн онымъ; а если они сіе сдлаютъ; то конечно я ихъ не увижу никогда, разв никакъ не можно мн будетъ ихъ избгнуть. Однако если изъявлю имъ о семъ свое безпокойство, или буду просить, чтобъ не предпринимали такой поздки; то симъ сдлаюсь имъ обязанною за ихъ благоугожденіе къ моей вол. Мн неприлично предписывать имъ въ такомъ случа законы; ибо они свою покорность поставили въ чрезвычайно въ высокую цну, или былибъ можетъ быть удобны вмнять себ за нкое достоинство свою страсть, дабы мн отказать въ своемъ повиновеніи.
Однако я не могу сносить, чтобъ они столь упорно слдовали повсюду за моими стопами. Сіи люди, моя дорогая, а малйшую выгоду, которуюбъ мы имъ надъ собою подали, оказывалибъ боле жестокости надъ нашею волею, нежели самые строгіе родители, хотя и не имютъ другой существенной причины, кром собственнаго своего удовлетворенія, вмсто того, что наши самовластнйшіе родители имютъ въ своемъ вид единое наше благо, хотя ихъ безразсудныя дочери и не всегда въ томъ увряются. Но коль многія изъ нихъ весьма удаляются отъ родительскихъ намреній или по крайней мр отъ своей должности, посредствомъ сихъ мнимыхъ любовниковъ, между тмъ какъ супротивленіе ихъ родительскимъ повелніямъ бываетъ непреодолимо? О моя любезная! сколь бы я для себя желала; щастливо провесть слдующія восемь или десять лтъ, по крайней мр если не найду въ сіе время такого человка, которой бы могъ обратитъ къ себ вс чувствованія моего сердца? О! еслибъ они столь же благополучно протекли, какъ и последнія четыре года, кои не мене были важны! Видть себя въ состояніи взирать на предмты съ возвышенности тридцатилтняго возраста, утвердиться неколебимо въ своихъ правилахъ, не имть причины укорятъ себя ни за какое дйствительное безразсудство; все сіе какое благополучіе!
День къ отъзду моей двоюродной сестры Ревсъ назначенъ. Дражайшіе мои родственники не престаютъ мн оказывать своего снисхожденія; и я все еще остаюсь при томъ же намреніи, но я не поду, не увидясь прежде съ моею милою Нанси. Какъ? чтобъ я склонилась веселишь себя утхами, и перенесла печаль отъ той мысли, что оставила въ страданіяхъ и болзни дорогую свою пріятельницу, подая справедливыя причины думать, будто я по сему опасалась принять на себя нсколько труда, между тмъ когда я уврена, что могу облегчить по крайней мр ея сердце утшеніями нжнаго дружества! нтъ, моя Люція, врь мн, хотябъ я не имла столько великодушія, но столько однако имю самолюбія, что не подвергну себя столь сильнымъ угрызеніямъ совсти.И такъ будь уврена, что вскор увидишь твою