Английские письма или история кавалера Грандисона
Шрифт:
Г. Фулеръ увидлъ меня впервые у гжи Ревсъ. Я не могу сказать, чтобъ въ вид его ничего не было непріятнаго; но мн кажется, что онъ не иметъ такой души, которой бы желала я въ томъ человк, коемубъ должна я была признаться въ любви, на честности основывающейся.
Я не для чего иннаго хочу выдти за мужъ, какъ для того, чтобъ быть весьма доброю и честною женщиною. Не должна ли я клясться въ повиновеніи? И доведу ли себя до нарушенія своей клятвы? И такъ ничто не можетъ меня убдить выдти за такого человка, коего не большой умъ и разсудокъ въ состояніи поколебать меня въ соблюденіи моего долга, и которой слдуя можетъ быть однимъ своевольствамъ ограниченнаго разума длалъ бы мн какіе приказы, коимъ бы мн разумъ не позволялъ мн повиноваться.
Пріятно и честно женщин покорять свой разсудокъ, даже и въ самыхъ простыхъ обстоятельствахъ, разсужденіе мущины, имющаго боле ее благоразумія и разума; но естьли сихъ качествъ недостаетъ въ ея муж, она можетъ по крайней мр сумнваться, кто изъ нихъ справедливо о семъ говоритъ; а такое сумнніе есть первый шагъ къ умаленію почтенія, влекущій за собой непослушаніе и совершенную крамолу.
Я вдругъ примтила, что Фулеръ взираетъ на меня съ нкіимъ отличіемъ. Женщины, сказалъ бы здсь мой дядя, всегда скоро находятъ такія открытія. Но за столомъ, за коимъ мы тогда сидли, вс оное примтили. Онъ приходилъ къ намъ и на другой день, и ни мало не разпрося о моемъ имніи, открылся гж Ревсъ, прося у нее покровительства. Правда не забылъ онъ собственныхъ
Г. Ревсъ, имя весьма хорошее мнніе о Г. Фулер, отвчалъ ему, что сердце мое почитаетъ свободнымъ, и что я ни въ какой инной зависимости не нахожусь, какъ только имю уваженіе къ родителямъ, коимъ я, по сему самому боле привержена, нежели изъ корысти. Онъ хвалилъ хорошія мои качества, т. е. мой нравъ и сродное мое чистосердечіе, послднее относилъ онъ на счетъ моего пола, за что я его мало благодарила, когда онъ мн ето разсказывалъ. Словомъ, онъ его извстилъ о всемъ, что ни почиталъ за нужное, да и о многихъ такихъ длахъ, кои не были тутъ нужны; какъ на пр. о довренности ко мн и благодушіи моихъ родителей полагающихся на самое меня, касательно до моего выбора, вмшивая въ сіи подробности превеликое множество похвалъ, кои не иннымъ чемъ извинительны быть могутъ, какъ добротой его сердца; и явнымъ пристрастіемъ къ своей племянниц. Такое снизхожденіе моей фамиліи, полагающейся во всемъ на меня въ такомъ дл, казалось озаботило Г. Фулера. Поелику такія случаи и предложенія, отвчалъ онъ, конечно весьма часто произходить будутъ, то онъ опасается, чтобъ сіе самое не препятствовало его надежд. Естьли вы какую либо надежду имете, возразилъ Г. Ревсъ; то оная должна основываться гораздо боле на доброт вашего сердца, а не на великомъ вашемъ богатств. Онъ къ тому прибавилъ, что поелику я тщеславлюсь числомъ своихъ любовниковъ; то сродно, чтобъ толь многія предложенія учинили меня непреклонніщею, и что великодушная довренность моей фамиліи, по видимому, утвердила меня въ семъ разположеніи. На конецъ, когда я ему сказалъ, продолжалъ Г. Ревсъ, что твое миніе гораздо больше того, какого дядя его отъ будущей своей племянницы желаетъ, и что природа, равно какъ и воспитаніе дали теб разумъ твердой и основательной; то онъ вскричалъ: етого съ лишкомъ мною въ одной особ. Что же касается до имнія; то онъ бы желалъ, чтобъ у тебя не было ни полушки, дабы могъ предложить теб свое имущество, а согласіе твое сдлало бы его щастливйшимъ изъ всхъ человкомъ.
Я жаловалась Г. Ревсу за чрезмрное предубжденіе, кое ясно усматривается въ томъ изображеніи, которое онъ о мн учинилъ. По истинн, сказала я ему, вы не общали предложить надлежащихъ услугъ Г. Фулеру; положимъ, что я заслуживаю часть вашихъ похвалъ; но не должны ли вы были для собственной своей выгоды, посовтаться прежде нсколько съ моими склонностями, нежели представлять оныя въ такомъ совершенств, которое можетъ возбудить въ немъ страсть? Естьлибъ мы жили въ томъ вк, когда люди гораздо мене могли противустоять любви то вы повергли бы его въ жестокія печали; а меня, которая ни мало не разположена соотвтствовать его чувствованіямъ, привели бы въ необходимость быть ему обязанною сожалніемъ, когда бы я ему ничего боле оказать не могла. Г. Ревсъ мн отвчалъ, что т рчи, кои говорилъ онъ Г. Фуллеру, говорить будетъ и всмъ, что впрочемъ не весьма сожалетъ онъ о такомъ любовник, къ коему начала бы я чувствовать жалость; ибо она пріуготовляетъ сердце къ любви, и что самъ онъ сдлалъ тому опытъ съ своею супругою, въ которую онъ страстно былъ влюбленъ; и на конецъ не могъ онъ скрыть, что Г. Фуллеръ ему другъ.
И такъ, любезная моя, сей Фулеръ; кажется довольно увренъ, что нашелъ невсту себ приличную; но я сумнваюсь, чтобъ твоя Генріетта нашла въ немъ такого человка, коегобъ заблагоразсудила избрать себ супругомъ.
ПИСЬМО VІІ.
2 февраля.
Г. Роландъ самъ приходилъ вчера по утру въ первые къ Г. Ревсу, но прежде нежели объяснилъ причины, приведшія его къ намъ, онъ просилъ позволенія меня видть. Я его еще не знала. Мы въ то время завтракали. Миссъ Аллестрисъ, Миссъ Брамберъ и Миссъ Домингсъ, молодыя и достойныя особы, были съ нами. Г. Ревсъ, ввелъ къ намъ устарлаго Кавалера Гальскаго съ обыкновенными учтивостями; но не сказавъ ему, которая изъ насъ есть Миссъ Биронъ. И по тому садясь не сказалъ онъ ни слова; но смотря на насъ поперемнно и устремя свой взоръ на Миссъ Аллестрисъ, онъ толкнулъ локтемъ Г. Ревса. Г. Ревсъ все молчалъ; а Г. Роландъ, имя слабое зрніе, началъ потомъ глазть, наморща лобъ, на Миссъ Брамберъ и на Миссъ Домингсъ, и когда взглянулъ на меня; то сказалъ кое-что на ухо Г. Ревсу. Ему подали чаю, которой онъ принялъ съ видомъ нетерпливости и недоумнія. На конецъ схватя за пуговицу платья Г. Ревса, сказалъ ему, что хочетъ съ нимъ на минуту переговорить. Они вышли вмст. Нтъ, я не обманываюсь, началъ съ жаромъ говорить Кавалеръ, не оставляя пуговицы, которую держалъ. Послушайте меня, Г. Ревсъ; я люблю своего племянника, какъ самаго себя; я живу, единственно для него. Онъ всегда былъ почтителенъ къ своему дяд. Естьли та самая двица есть Биронъ, которая сидитъ по правую сторону гжи Ревсъ, съ толь прелстною осанкою, блистательными очами, пріятнымъ видомъ, и лицомъ столь же цвтущимъ, какъ самая всна; то дло ршено. Я даю свое согласіе. Хотя я ни одного слова отъ нее не слыхалъ; но увренъ, что она совершенно разумна. Мой племянникъ не женится на другой. Три молодыя особы, кои сидятъ съ нею, кажутся весьма пріятны; но естьли къ той самой, о коей я говорю, почувствовалъ мой племянникъ склонность; то не жениться ему на другой. Какъ она славиться будетъ между нашими Кермартенскими Госпожами! такъ и въ Кермартен есть прелстныя женщины. Скажите мн, Г. Ревсъ, не обманулся ли я въ пламени моего племянника? Пламенъ, вить такъ ето называется въ Лондон?
Г. Ревсъ ему отвчалъ, что онъ не ошибся, и что ето есть Миссъ Биронъ. Потомъ съ тмъ пристрастіемъ, которое всегда мн оказываетъ, по единому сердечному побужденію, началъ онъ меня выхвалять. Слава Богу, слава Богу, вскричалъ старикъ. Войдемъ, войдемъ къ ней; я хочу сказать нчто такое, которое побудитъ ее говорить. Но чтобъ на не боялась; я не скажу ничего такого, что могло бы ее привесть въ замшательство. Если ея голосъ соотвтствуетъ всему прочему; то я думаю, что онъ будетъ совершенно стройной. Но тонъ ея голоса, разумете ли Г. Ребсъ? По сему могу я судить о сердц, душ и свойств сего пола. Симъ открытіемъ обязанъ я не инному кому, какъ себ. Войдемъ, пожалуйте войдемъ.
Они стояли столь близко у дверей, что мы довольно ясно могли разслушать сіе предисловіе. По несколькихъ извиненіяхъ, кои приносилъ намъ Г. Роландъ, за то, что отводилъ въ сторону Г. Ревса, они сли оба на свои стулья. Здсь, любезная моя, не думай, чтобъ я могла совершенно привесть себ на память самой рдкой и необычайной разговоръ, какой когда либо быть мажетъ. Вопросы стараго дворянина, остроумныя изреченія его друга, разумныя и проницательныя его шутки, выраженія его нжности къ своему племяннику, и своего ко мн удивленія, представили намъ такое позорище, которое ни съ чмъ сравнить не можно. Онъ хотлъ знать не предупреждены ли мои склонности? Я ему не принужденно сказала, что не предупреждены. Онъ думалъ, что мн не боле шестьнадсяти лтъ, и я съ великимъ трудомъ могла его уврить, что мн скоро минетъ девятьнадсять лтъ; тогда онъ себя охуждалъ, не примтивъ, что съ толь многими хорошими качествами не можно мн быть моложе двадсяти лтъ; но какъ въ разсужденіи его племянника я присовокупила, что не прежде намрена выдти замужъ, какъ на двадсятъ четвертомъ году; то тутъ начались другія многія разсужденія, для подтвержденія моихъ словъ, а при томъ и для доказательства, что я несправедливо оное говорю. Между сими доводами не забыто было имніе его племянника. По точнымъ выкладкамъ узнали мы, что Г. Фулеръ получаетъ теперь дв тысячи фунтовъ Штерлинговъ годоваго дохода, и что дядя намренъ присовокупить къ тому такую же сумму для его брака, утверждая за нимъ по договорной записи остальное его наслдство. Г. Роландъ, любезная моя, такую же чувствуетъ ко мн страсть, какъ и племянникъ его. Онъ меня почитаетъ достойнйшей обожанія изъ всхъ женщинъ вообще. Но какъ въ своихъ лтахъ отдаетъ онъ себ справедливость, и любитъ своего племянника боле самаго себя; то онъ употребитъ вс свои усилія, дабы перемочь т чувствованія, кои ко мн возлъимлъ; онъ будетъ довольствоваться тмъ шастіемъ, что станетъ называться моимъ дядею. Когда завтракъ кончился и гжа. Ревсъ предложила намъ возвратиться въ ея покои; то мы оставили его съ Г. Ревсомъ, которому онъ открылъ совершенно свое сердце, стараясь усильно склонить его къ выгодамъ своего племянника. Потомъ онъ было желалъ получить отъ меня то, что называлъ особенною аудіенціею; но какъ три молодыя наши пріятельницы съ нами простились, а гжа. Ревсъ сла за уборной столъ; то я сію же самую причину употребила къ своему извиненію. Онъ просилъ по крайней мр позволенія придти къ намъ на другой день. Г. Ревсъ сказалъ, что мы званы были въ разныя мста, и что до самаго понедльника не будемъ свободны. Наконецъ доброй Кавалеръ согласился видться со мною въ понедльникъ по утру, и при томъ возобновилъ Г. Ревсу вс свои усильныя прозьбы.
И такъ, любезная моя, ты имешь теперь у себя продолжительное повствованіе о всемъ томъ, что касается до новаго моего обожателя, ибо мущины принимаютъ на себя сіе званіе до того времени, пока сдлаются нашими властелинами. Сего дни Пятница. Мы нын званы къ Гж. Вилліамсъ. Если въ сей день случится что нибудь забавное для содержанія будущаго моего письма; то не упущу ничего такого, что теб нравиться можетъ.
ПИСЬМО VIII.
Въ Пятницу въ вечеру.
Съ премногими увеселеніями провели мы свое время, любезная моя, и я увряю тебя, что нашла оныхъ боле, нежели желала. И потому прочти сіе длинное письмо со вниманіемъ.
Госпожа Пеннъ приняла насъ чрезвычайно учтиво, у ней были уже гости, коимъ она представила меня съ лестными похвалами. Сказать ли теб; какое впечатлніе учинили надо мною ея гости, и что замтила я во все время нашей тамъ бытности? Миссъ Анциллонъ первая представляется мн на мысль. Она показалась мн весьма пригожею, но надмнною; оказываетъ принужденные поступки и совершенно занята сама собою. Вторая есть Миссъ Клемеръ, въ коей я усмотрла, при обыкновенной физіономіи, удивительной разсудокъ, обогащенный многимъ чтеніемъ, и хотя по наружности судя никакихъ выгодъ она не иметъ, но я примтила, что по мннію всхъ, за просвщенный свой разумъ, предпочитается Миссъ Анциллонъ. Третья называется Миссъ Барневельтъ и какъ мн кажется, при мужескомъ лиц иметъ и мужескую душу; ибо взглядъ у нее суровой, видъ вольной и смлой, голосъ надмнной, особливо когда въ разговорахъ бываютъ не одного съ нею мннія, и во всхъ случаяхъ, она оказываетъ нкое презрніе къ своему полу, такъ что дивятся, какъ можетъ она носить чепчикъ.
Мужчины бывшіе тамъ называются Г. Бальденъ и Г. Симпль; первой, прибывшій не давно изъ Оксфорта произходитъ отъ весьма знатной породы и очень богатъ; но угрюмъ, наполненъ своими мнніями, и презираетъ всхъ тхъ, кои не воспитывались въ Университет. Г. Симплъ весьма тихъ, а такое свойство соединенное можетъ быть съ его именемъ, подвергнетъ его нсколько насмшкамъ, касательно его свденій, хотя по моему мннію сіе и не справедливо; ибо онъ не навлекъ на себя ни того ни другаго, и не только не можетъ обидть человка,но по веселому своему нраву долженъ бы еще былъ привлекать къ себ боле снисхожденія, не считая того, что онъ иметъ такое качество, котораго весьма часто не бываетъ въ людяхъ, почитающихъ себя преимущественно предъ другими разсудительными, то есть, знать самаго себя; ибо онъ покоренъ, скроменъ и всегда готовъ признать въ другихъ преимущество надъ собою. Г. Симплъ иметъ у себя весьма большое помстье, которое служитъ хорошею замною его недостаткамъ. Присовокупляютъ къ тому, то онъ весьма хорошо онымъ управлять уметъ, и что никто лучше его не знаетъ своихъ выгодъ. Сіе дарованіе приводитъ его въ состояніе обязывать тхъ, кои присвояемыя ими надъ нимъ преимущества поставляютъ себ за право смяться надъ нимъ въ его отсудствіи; и увряютъ, что онъ не дозволяетъ себя усильно просить о какихъ нибудь услугахъ, но оказываетъ оныя съ такою осмотрительностію, что въ такихъ случаяхъ не подаетъ причины надъ собою смяться. Думаютъ, что родственники пригожей Миссъ Анциллонъ не были бы несогласны за него ее отдать. Я и сама, желала бы, еслибъ была ея сестра, чтобъ она по благоразумію своему согласилась выдти за умнаго Симпля, которой по разсудку своему найдетъ и причину и самую возможность замнить супруг то, чегобъ не могла она ему принесши, относительно къ богатству. Что касается до Миссъ Барневельтъ; то кажется, что никто не думаетъ искать ей супруга. Т, кои издваются надъ нею, не столько щитаютъ ее за двушку, какъ за молодую чудесницу, которая можетъ быть подумаетъ нкогда и сама жениться. Одна изъ причинъ приводимыхъ самою ею для утшенія своего, что она женщина, есть та, что не можно выдать ее за мужъ за особу ея пола. Странное твореніе! но посмотри, любезная моя, что навлекаютъ на себя женщины, оставляющія свои свойства; подобно лтучимъ мышамъ, въ басняхъ упоминаемымъ, он считаются за существа сумнительной, и какъ бы двоякой породы, кои не присвояются ни къ одному полу, и кои бываютъ подвержены посмянію и того и другаго.