Английские письма или история кавалера Грандисона
Шрифт:
А какъ хотли уже подавать чай, то Гжа. Ревсъ послала мн о немъ сказать. Я сошла въ низъ. Когда я пришла; то Г. Гарграфъ подступилъ ко мн съ видомъ нжнымъ. Поклонъ его не мене изъявлялъ его ко мн чувствительности. Безподобная двица! сказалъ онъ мн, я уповаю, что вы столько же милостивы сколько и прелстны. Вы не можете вообразить, что я претерплъ съ того времени, какъ имлъ честь васъ видть. При сихъ словахъ онъ мн низко поклонился, и какъ казалось, что онъ длался доле, по мр какъ сжимался и поднималъ голову въ задъ; то можно бы было подумать, что онъ сталъ выше отъ того, что наклонился. Приятной глупецъ, сказала я сама въ себ. Я сла, и старалась принять на себя довольно свободной и непринужденной видъ, проговоря нчто моей сестриц и ему самому. Онъ просилъ изъ милости, чтобъ еще полчаса повременили и не подавали чаю, и чтобъ до приходу служителей позволено ему было повторить часть того разговора, которой онъ имлъ съ Г. и съ Гжею Ревсъ. Еслибъ
Я бы могла вс его рчи обратить въ шутку, тмъ боле что жаръ, съ которымъ, какъ казалось, хотлъ онъ произнесть сіи послднія слога, сопровождаемъ былъ такою бглостію языка, которое не показывало, чтобъ сердце его было очень тронуто, по крайней мр не могла она сдлать многаго впечатлнія надъ моимъ, но чтобъ вс его требованія отвергнуть, ршилась я ему отвчать откровенно.
Я ему сказала: естьлибъ я, Сударь, казалась въ сумнніи о искренности вашихъ объясненій, то вы моглибъ думать, что я требую другихъ увреній; но я всегда говорю чистосердечно, и вы не должны иннаго отъ меня ожидать, какъ настоящей истиниы. Я васъ благодарю, Судаоь, за доброе ваше обо мн мнніе; но не могу принять вашихъ предложеній. Его изумленіе при сихъ словахъ; оказавшееся, превосходитъ вс мои выраженія. Вы не можете, Сударыня?…. Правду ливы говорите? Боже мой!
Онъ нсколько минутъ молчалъ, обращая глаза свои на меня, а потомъ на себя, какъ 6удто бы говорилъ: екая дурачка! да знаетъ ли она, что отвергаетъ? Между тмъ оправясь нсколько отъ сего изумленія началъ опять говорить: меня увряли, что сердце ваше свободно; но тутъ должна быть ошибка. Какой нибудь щастливой смертной… Я его прервала: какое слдствіе, государь мой, вы выводите. Разв не можетъ двица отвергнуть предложеній Кавалера Поллексфена, не имя сердца предупрежденнаго въ пользу другаго. Но, Сударыня, отвчалъ онъ, качая головою и остановляясь на каждомъ слов; такой человкъ, какъ я… которой не вовсе непріятенъ, ни по виду своему, ни поступками… которой иметъ нкое званіе въ жизни… Тутъ онъ вдругъ, остановился, потомъ опять началъ: не можно ли мн знать, какія причины къ тому имете, Сударыня? По крайней мр, естьли вашъ отказъ точно столь справедливъ, какъ вамъ кажется; то, пожалуйте, увдомте меня о нихъ. Я увижу, могу ли быть столь щастливъ, чтобъ опровергнуть оныя.
Я ему сказала съ тою же откровенностію, что никто не властенъ надъ его склонностями, что обвиняютъ женщинъ въ своенравіи, и что можетъ быть и я не изъята отъ сей укоризны, но что, не могши показать причины, иногда чувствуютъ въ себ склонность, либо отвращеніе… Отвращеніе! Сударыня, отвращеніе! Миссъ Биронъ. Я говорила вообще, Сударь; я уврена, что изъ двадсяти двицъ нашлись бы девятьнадсять такихъ, коимъ бы весьма лестны были домогательства Сира Гарграфа Поллексфена. Но вы сами, Сударыня, есть та двадсятая двица, которою я пленился. Пожалуйте скажите мн какую нибудь причину? Не требуйте отъ меня оной, Сударь, какъ бы нкую отмнность. Не сами ли вы нсколько странны и отмнны, когда считаете меня двадсятою двицею? Ваши достоинства; Сударыня… Я его еще прервала. Тщетно, государь мой, представлять мн такую причину… Я общала говорить съ вами чистосердечно: можетъ быть тотъ, коему участь меня опредляетъ, мене васъ имть будетъ достоинствъ; но должна ли я вамъ сказать? онъ боле будетъ сходствовать съ моею склонностію. Простите мн, Сударь, я бы не столь свободно объяснилась, естьлибъ честь позволяла мн держать васъ хотя въ малйшей неизвстности, когда сама я вовсе оной не имю.
Тщеславіе его, показалось мн, было тмъ тронуто. Онъ боле будетъ сходствовать съ вашею склонностію! Повторялъ онъ многократно, кидая взоры около себя. И такъ точно вы, Сударыня, на такое намреніе ршились?
Точно, сударь.
Лице его еще боле нахмурилось. Довольно ли я смущенъ? вдругъ началъ онъ говоришь громкимъ голосомъ. Я не принимаю столь нетвердаго и столь противнаго моей надежд отвта. Вы общались говорить со мною чистосердечно, Сударыня, то скажитежъ мн по крайней мр, не предупреждены ли ваши склонности. Скажите мн, существуетъ ли тотъ щастливый человкъ, коему бы сердце ваше дало таковое предпочтеніе? Я не знаю, отвчала я ему, какое права имете вы предлагать мн такой вопросъ. Онъ продолжалъ: позвольте мн, Сударыня, изъясниться боле; я знаю Г. Фенвича и Г. Гревиля; они оба признались мн, что вы не подали имъ никакой надежды. Однако они объявляютъ, что не лишаются оной. Скажите мн, Сударыня, такъ ли откровенно вы говорили съ ними, какъ со иною? Такъ я увряю васъ, Сударь, что я имъ тоже самое отвчала.
А Г. Орму, Сударыня?
Я его почитаю, Сударь, за такого человка, которой иметъ превосходнйшія свойства.
Ахъ! Сударыня, чтожъ не скажете мн, что ваши склонности предупреждены?
Естьлибъ ето и было, Сударь; то такое признаніе можетъ быть ни къ чему бы не послужило.
Ни къ чему бы вамъ не послужило? Вскричалъ онъ съ живостію; по правд, дражайшая Миссъ Биронъ.… Я гордъ, Сударыня; естьлибъ не былъ я гордъ, то не старался бы о полученіи отъ васъ благопріятства. Но позвольте мн сказать, что мое мнніе, порода и пылкая къ вамъ страсть не имютъ въ себ ничего васъ недостойнаго; по крайней мр такъ будетъ о томъ судить ваша фамилія, естьли вы окажете мн честь, согласясь, чтобъ я ей открылъ свои чувствованія.
Я отвчала на сіе гордое представленіе слдующими словами: я желаю Сиръ Гарграфъ, чтобъ ваше имніе послужило къ вашему щастію; чего конечно вы не упустите, естьли употребляете его на благотворенія; но хотябъ оно было несравненно боле, однако одна сія выгода ни мало для меня не привлекательна: должности мои умножились бы съ моею возможностію. У меня имніе не велико; а хотябъ оно и гораздо мене было, но удовольствовало бы мое честолюбіе, сколь долго жить буду въ такомъ состояніи, въ такомъ теперь нахожусь; естьли же вступлю въ брачное состояніе, то буду умть довольствоваться самолюбіемъ того человка, коего сама изберу.
При сихъ словахъ оказалъ Баронетъ лестной и страстной видъ. Онъ клялся, что я буду его супругою, и что каждое слово изходящее изъ моихъ устъ, налагало на него крпчайшія оковы; но я его просила неотмнно кончить такой разговоръ, коего боле терпть не могла. Съ тмъ договоромъ, сказалъ онъ, чтобъ я позволила приходить ему иногда къ Гж. Ревсъ. Но безъ всякаго ко мн отношенія, возразила я. По крайней мр вы не будете убгать, Сударыня, подхватилъ онъ, вы не будете отказываться меня видть. Я вамъ объявляю, Миссъ Биронъ, что вы получили себ еще любовника; я не престану преслдовать васъ до тхъ поръ, пока не будете моею супругою, или пока не увижу васъ супругою другаго человка. Он произнесъ сіи послднія слова такимъ голосомъ, которой меня столь же оскорбилъ, какъ и самая его рчь. Отвтъ мой оное доказалъ. Въ весьма продолжительномъ разговор, сказала я съ видомъ холоднымъ, хвалюсь я, что не могу осудить себя ни за одно слово и ни за что такое, о чемъ бы должна была жалть. Сіе разсужденіе его тронуло.
Онъ мн отвчалъ, что не иметъ такого мннія и наклонясь ко мн съ видомъ довольно наглымъ, сказалъ, что во мн усматриваетъ нсколько гордости. Гордости, Сударь! Такъ, Сударыня, нсколько гордости и много жестокости. Жестокости, Сударь? Гордости, Сударыня, жестокости и неблагодарности.
Тогда показалось мн, что естьли доле съ нимъ пробуду, то конечно иннаго отъ него не увижу, какъ обидъ. Все, что ни говорилъ о немъ Кавалеръ Аллестрисъ, пришло мн на мысль. Естьли вы меня считаете столь виноватою, возразила я не горячась, то примите за благо, государь мой, чтобъ я вышла отсюда, дабы лучше разсмотрть свои чувствованія; и поклонясь ему низко, немедлнно пошла. Онъ меня усильно просилъ остаться, и шелъ за мною до самой лстницы. Но я взошла на верьхъ не слушая его.
Г. и Гжа. Ревсъ мн разсказывали, что по моемъ уход онъ явно оказалъ не только свою гордость, но и злой нравъ. Онъ у себя кусалъ губы, ходилъ большими шагами по горниц, потомъ разсвшись въ креслахъ предался жалобамъ, защищалъ самъ себя, обвинялъ и паки начиналъ защищать и обвинять себя, а все сіе кончилъ онъ усильною просьбою, чтобъ Г. и Гжа. Ревсъ подали ему свое покровительство. Онъ не можетъ понять, говорилъ онъ имъ, чтобъ съ толь честными намреніями и при толикой возможности сдлать меня щастливою, былъ онъ по несчастію отвергнутъ. Негодованіе его обратилось на Г. Орма, которой, говорилъ онъ, есть благопріятствуемой его совмстникъ, естьли сколько кто либо дйствительно есть онымъ; ибо онъ знаетъ, что ето ни Гревиль ни Фенвичъ. Онъ признался, что моя гордость весьма его тронула; на конецъ просилъ онъ гжу Ревсъ, чтобъ велла меня позвать отъ своего имени; но какъ досада, въ коей она его видла, не допущала ее оказать ему сію милость; то онъ самъ приказалъ меня просить, чтобъ я сошла въ низъ. Я съ учтивостію велла ему отвчать, что занята дломъ, и пишу къ теб письмо, надясь, что Г. Гарграфъ и мои родственники милостиво примутъ мое извиненіе. Я назвала Г. и гжу Ревсъ съ тмъ; чтобъ мой отказъ не во все огорчителенъ ему показался. Но сей отвтъ еще боле его раздражилъ. Онъ просилъ прощенія у гжи Ревсъ, но клялся, что будетъ слдовать по моимъ стопамъ, какъ стнь, и во чтобъ ни стало, хотя бы вся земля и самой адъ на него возсталъ, но я буду супругою Поллексфена. Въ семъ жару онъ вышелъ изъ горницы, глаза у него бгали, лице разгорлось.