Английские письма или история кавалера Грандисона

Ричардсон Сэмюэл

Мы сидли минуты съ четыре въ молчаніи. Казалось, что не мн должно было начать. Г. Фулеръ не зналъ, что длать. Онъ принялъ на себя трудъ придвинуть свой стулъ къ моему; потомъ отодвинулъ его нсколько въ задъ; тамъ опять впередъ; выдергивалъ свои манжеты, и прокашлялъ раза съ четыре. На конецъ уста его открылись дабы сказать мн, что я не могу не примтить его смущенія… его безпорядка… что онъ въ чрезвычайномъ смущеніи, и что все сіе произходитъ отъ его почтенія, отъ его глубочайшаго ко мн почтенія. Онъ еще раза два прокашлялъ, и тутъ уста его закрылись.

Я не могла имть удовольствія веселиться смущеніемъ столь скромнаго человка. Каждая черта на его лиц была въ дйствіи; руки и ноги его дрожали. О моя любезная! сколь велика есть сила любви, если толь сильныя колебанія; суть естественныя дйствія сей страсти!

Государь мой, отвчала я… Сиръ Роландъ меня увдомилъ о томъ добромъ мнніи, которое вы о мн имете. Я вамъ за то обязана. Я сказала Сиру Роланду……

Ахъ Сударыня, прервалъ онъ съ большею твердостію, не повторяйте того, что вы сказали моему дяд, онъ меня о томъ уже… увдомилъ. Я признаю себя недостойнымъ васъ; но отъ того не боле я воленъ отрещись отъ вашего благопріятства. Тотъ, кто знаетъ въ чемъ состоитъ его щастіе, можетъ ли удержаться, чтобъ не искать онаго, чтобъ ему ни стало? Я могу только сказать, что я самый нещастный человкъ, если вы не оставите мн надежды… Я также прервала его речь, чтобъ не питалъ въ себ такихъ чувствованій: коимъ невозможно мн соотвтствовать. Онъ изпустилъ глубокой вздохъ. Меня уврили, возразилъ онъ, что вы, Сударыня ни къ кому сердечной привязанности не имете; и на семъ то основалъ я свою, мнимую надежду.

Я ему искренно сказала, что его не обманули, и что я не видала еще такого человка, съ коимъ бы желала быть соединена брачными узами. Г. Фулеръ изъ того заключилъ, что по сему онъ можетъ надяться отъ времени, отъ неослабныхъ стараній, отъ уваженія и отъ безпредльной своей страсти… О! Г. Фулеръ, сказала я ему, не почитайте меня неблагодарною нечувствительною, когда ни дни ни года не могутъ произвесть никакой перемны въ такомъ дл. Я чувствую, что могу только васъ почитать. Такъ вы видли, Сударыня, кого нибудь такого, къ коему по вашему мннію можете имть благопріятнйшія чувствованія, нежели ко мн. Такой вопросъ былъ уже понудителенъ, и я могла бы на оной не отвтствовать. Однако я ему повторила, что я еще никого не видала, коегобъ пожелала бы имть себ мужемъ. Онъ вздохнулъ потупилъ глаза. Я присовокупила: Г. Фулеръ изъ моей откровенности увидитъ, сколь превосходное мнніе я о немъ имю; я признаюсь ему, что между всми, коихъ я видала, естьлибъ только находился такой, къ коемубъ могла питать въ себ т чувствованія, какихъ ни къ кому не имю; то ето былъ бы одинъ сосдъ нашей фамиліи, которой считалъ за долгъ любить меня съ самаго моего младенчества; человкъ честной, добродтельной, скромной и такой, какимъ я почитаю Г. Фулера. Правда не столъ велико у него имніе, какъ у племянника Сира Роланда Мередита; но какъ нтъ другой у меня причины предпочесть ему Г. Фулера; то честноль бы было для меня подать такое предпочтеніе богатству? Я уврена, Сударь, что вы великодушно употреблять будете такую мою откровенность. Не приличнобъ было увдомить о семъ того человка, о коемъ я говорю, не только для него, съ коимъ я ни въ какія обязательства вступитъ не намрена, но и для васъ, съ коимъ я столь свободно объяснилась.

Онъ повторилъ, что онъ самый нещастной человкъ, по по крайней мр сметъ надяться, что я ему позволю видться иногда съ его другомъ Г. Ревсомъ. Я ему сказала, что не имю ни какого права тому противишься, лишь бы его посщенія не относились ко мн, и общала ему, что когда онъ ограничится простою вжливостію, не требуя отъ меня боле ничего; то буду его почитатъ какъ такого человка, коего уваженіе приноситъ мн честь.

Онъ по сихъ словахъ всталъ въ глубокой печали, вынулъ платокъ свой и прошелъ по горниц вздыхая; я думаю, что его вздохи были искренне Гревилевыхъ. По такому движенію Кавалеръ и Г. Ревсъ вошли къ намъ въ одни двери; а гжа. Ревсъ, въ другія. Не думай, любезная моя, чтобъ я представила теб новое явленіе, которое навело бы на тебя скуку своею продолжительностію. Сколько жалобъ, сколько укоризнъ, сколько усилій должно было перенести отъ дяди и племянника? на конецъ обратясь къ Кавалеру, сказала ему, что я удивляюсь его благодушію въ толь нжномъ и неотступномъ его стараніи, и что не иначе оное считаю, какъ за доказательство достоинствъ Г. Фулера; но какъ я ничего больше сего къ ихъ удовлетворенію сдлать не могу; то и прошу ихъ позволитъ мн выдти. Я дйствительно пришла въ свою горницу; я бросилась въ креслы, гд живой образъ всего того, что я видла и слышала, произвелъ во мн многія размышленія; и мн должно было долгое время ободряться, дабы писать к теб столь продолжительное письмо. Судя по всему; любезная моя, я молю Бога, чтобъ не далъ мн супруга хуже Г. Фулера.

Сиръ Роландъ многократно спрашивалъ Г. и гжу Ревсъ, можно ли имть какую надежду, чтобъ время и неослабныя попеченія были удобны перемнишь мои расположенія, или, не льзя ли чего общать себ въ провинціи отъ посредства моихъ ближнихъ родственниковъ; но Г. Ревсъ ему отвчалъ, что когда уже я такъ объяснилась, и когда моя фамилія отнюдь не намрена ршаться въ мой выборъ: то и сумнвается, чтобъ такія поступки были полезны.

Во

Вторникъ по полудни.

Вчера водили меня въ концертъ, а въ ныншній вечеръ должна я хать въ комедію. Ето некончаемое движеніе. Г. Фулеръ приходилъ сего утра. Я тогда съ Гжею Ревсъ была на посщеніи у одной ея пріятельницы. Онъ видлся съ Г. Ревсомъ, и въ довольно продолжительномъ разговор, столь мало оказывалъ надежды, что считаю себя отъ него освобожденною, темъ боле, что Сиру Роланду на сихъ дняхъ должно возвратиться въ Кермартенъ. Онъ и самъ приходилъ къ намъ съ часъ спустя посл своего племянника. Г. Ревсъ тогда вызжалъ, да и мы садились опять въ карету, чтобъ хать за нкоторыми закупками въ Лугдатегиль. Мн спшатъ заготовлять платья, и все нужное къ тому, чтобъ я могла показаться въ зрлищахъ и собраніяхъ съ Милади Вилліамсъ. Я уже совершенно сдурилась; но въ томъ отчасти виновата моя сестрица. При семъ ты увидишь образчики моихъ штофовъ.

Я думала, что у насъ къ Нортгамптон-Ширъ всякія моды были; а здсь переправляютъ вс мои платья, дабы я не показалась страшною; вотъ какъ ето здсь называется.

Будетъ ли мн столь легко отдлаться отъ Баронета какъ отъ Г. Фулера! Онъ уже возвратился въ городъ, и я узнала, что онъ посылалъ къ намъ спросить, можетъ ли съ нами завтра по полудни видться. Къ чему послужатъ мн частыя изъ дому отлучки? Онъ выберетъ и другое время; а я только умножу его замшательство, или можетъ бытъ внушу ему большую мысль о его достоинствахъ, если подамъ ему такое мнніе, что его опасаюсь.

ПИСЬМО X.

Генріетта Биронъ, къ Люціи Сельби.

Въ Среду въ вечеру.

Сиръ Гарграфъ приходилъ къ намъ часу въ пятомъ. Онъ былъ одтъ весьма пышно. Съ начала спрашивалъ онъ Г. Ревса. Я была въ своемъ кабинет; изображеніе поданное мн о немъ отъ Г. Аллестриса_гне возбуждало боле во мн желанія его принимать. Онъ извинился, что такъ рано пришелъ, говоря что съ нетерпливостію желаетъ переговорить на минуту съ Г. Ревсомъ прежде нежели будетъ просить со мною свидться. Дома ли она? Его былъ первой его вопросъ. Г. Ревсъ отвчалъ ему, что я дома; сколь много долженъ я ее благодарить! возразилъ онъ, я обожаю ее за такое благодушіе. И такъ ты видишь, любезная моя, что если я осталась дома; то конечно для того, чтобъ не упустить его посщенія.

Я должна теб разсказать весь сей разговоръ по словамъ Г. и Гжи. Ревсъ. Ты знаешь, что моя сестрица ничего не упущаетъ, что слышитъ.

Съ тхъ поръ, какъ меня видлъ, говорилъ онъ, время ему казалось не сноснымъ и продолжительнымъ. Онъ клялся своею жизнію, что неиметъ ни на единый часъ покою. Онъ никогда не видалъ такой особы, къ коей бы чувствовалъ столь сильную склонность. Онъ клялся своею душею, что не иметъ такихъ намреній, коибъ не были основаны на честности.

Онъ много разъ вставалъ, ходилъ по горниц, поправляя свой уборъ, иосматривая себя съ груди до ногъ. Онъ съ великимъ удовольствіемъ говорилъ о томъ щастіи, которое ему представляется, хотя и зналъ, что у меня есть не большое скопище обожателей; но какъ онъ знаетъ, что нтъ изъ нихъ ни одного такого, коему бы я благопріятствовала; то и думаетъ, что можетъ ласкаться нкоторымъ предпочтеніемъ. Я уже вамъ объявилъ, сказалъ онъ Г. Ревсу, что я въ разсужденіи статей даю полную мочь. Что я сдлаю для такой разумной двицы; то самое сдлаю для самаго себя. Я не имю, Г. Ревсъ, обыкновенія хвалиться моимъ имніемъ, но представлю предъ вами или предъ всею фамиліею Миссъ Биронъ настоящее состояніе моего имнія. Никакое имущество въ толь хорошемъ порядк не было. Двица, къ коей бы я имлъ толикое уваженіе, властна жить въ город, или въ деревняхъ, какъ ей за благоразсудится. Въ деревняхъ можетъ она выбрать то помстье, которое ей боле понравится. Я не буду имть инной воли, какъ ея собственную. Я не сумнваюсь о вашемъ дружеств, Г. Ревсъ, присовокупилъ онъ; я заслужу также и ваше, Сударыня, и увряю васъ, что много удовольствія себ общаю, когда вступлю съ вами въ сродство.

Потомъ напомнилъ онъ то, что случилось у Милади Вилліамсъ между имъ и Г. Вальденомъ. Онъ повторилъ нкоторыя выраженія своего противника; онъ передразнивалъ корченья его лица, и смясь изъ всей силы, при каждомъ слов, гд онъ находилъ или смшнаго или грубаго, оставлялъ Г. и Гж. Ревсъ только время надъ нимъ смяться или по крайней мр улыбаться, сколько благопристойность дозволяла, съ такимъ глупцомъ, коего тщеславія уязвить не хотятъ.