Английские письма или история кавалера Грандисона
Шрифт:
Вчера въ вечеру Милади Вилліамсъ была увдомлена, да я и самъ слышалъ ето отъ нее въ маскерад, что Г. Гревиль, которой простясь съ нами въ прошедшій вторникъ, намрился, по видимому, на другой день отправиться въ Нортгамптон-Ширъ, въ самомъ дл ни ухалъ, ни намрялся хать, и что напротивъ того, онъ ршился остаться въ Лондон подъ скрытнымъ видомъ, дабы наблюдать вс поступки моей сестрицы. Впрочемъ мы знаемъ, что онъ ей оказалъ свою ревность по причин нкоихъ посщеній, которыя она, увряю васъ, не привлекала, но не могла отказаться чтобъ оныхъ не принять.
Сиръ Гарграфъ
Вы знаете, что Г. Гревиль человкъ предпріимчивый. Онъ пріхалъ въ Лондонъ, какъ самъ объявлялъ, для того только, чтобъ приводить въ замшательство всхъ, домогающихся :пріобрсть сердечныя склонности нашей любезной Миссъ Биронъ. Онъ видлъ двухъ явныхъ ея обожателей. Первое его намреніе было провесть здсь нсколько времени, и позабавиться городскими увеселеніями; да и заказать себ новые уборы. Но при всемъ томъ вдругъ, хотя и ожидалъ къ себ Г. Фенвича, умыслилъ насъ уврить, что хочетъ хать, и возвращается прямо въ Нортгамптон-Ширъ, не получа отъ Миссъ Биронъ ни малйшаго въ свою пользу объясненія. Собравъ вс сіи подробности, несумннно почти быть кажется, что Г. Гревиль виновникъ сего злаго умысла.
И такъ по симъ освдомленіямъ примите вс мры, кои по благоразумію своему взять разсудите. Не возвратился ли Г. Гревиль въ вашъ уздъ…Г. Фенвичъ…. Но знаю ли самъ я, что долженъ вамъ совтоватъ? Всего лучше, чемъ меньше шуму изъ етаго дла вывести можно будетъ, покамстъ мы въ чемъ нибудь точно не удостовримся. Сколь иного страху наводитъ на меня подобная достоврность? Дражайшая Генріетта! Но я увренъ, что вы почтете за нужное употребить все свое стараніе, дабы скрыть сіе ужасное произшествіе отъ ея бабушки, да и отъ своей сожительницы; однако благоразсудные ея совты могутъ вамъ быть нужны.
Я разослалъ шесть человкъ въ разныя части города, приказавъ имъ всячески навдываться о всемъ у носильщиковъ и ямщиковъ. Не льзя думать чтобъ, новой лакей нашъ былъ такой злодй… что сказать? что подумать? – мы посылали къ его сестр, которая содержитъ трактиръ въ Смитфильд. Она объ немъ и слухомъ не слыхала. Я веллъ сыскать тхъ носильщиковъ, кои несли сію дражайшую двицу въ етотъ проклятой маскерадъ. Носильщики Милади Вилліамсъ, кои сами на нихъ показали, имъ знакомы, да и номеръ ихъ знаютъ. Они отправляютъ свои службы отъ Сентъ-Жамеса до Берклейсвара. По сему что нибудь спровдать можно; они безъ
Мн пришло на мысль нкое подозрніе на Сира Гарграфа, какъ по тому мннію, которое мн одинъ изъ друзей моихъ подалъ о его свойств, такъ и по запальчивости, коей я былъ самовидцемъ, когда Миссъ Биронъ отвергла его предложенія. Я посылалъ, къ нему въ Кавендишскваръ провдатъ, домали онъ, и въ которомъ часу пріхалъ изъ маскераду. Тамъ отвтствовано, что онъ почиваетъ, и не думаютъ чтобъ онъ выхалъ со двора до обда, потому, что ждетъ къ себ гостей, а возвратился онъ, сказано тамъ, не ране пяти часовъ по утру.
Мы не преминули послать также и въ тотъ домъ, гд жилъ Г. Гревиль. Онъ оставилъ уже свою квартиру, и его хозяева думаютъ, что онъ уже возвратился въ провинцію. Но онъ можетъ употребить всякія средства, дабы скрыть свои намренія. Я былъ весьма увренъ, что онъ не говорилъ бы одинакія рчи въ двухъ мстахъ. Щастливъ онъ, что мы освдомились о его отъзд.
Г. Гревиль долженъ быть виноватымъ. Пожалуйте отпустите немдленно письмо подателя съ тми увдомленіями, кои вамъ можно будетъ получить о Г. Гревил. Пребываю въ неизреченной печали приверженный къ вамъ
Арчибалдъ Ревсъ.
ПИСЬМО XVI.
Въ Субботу 18 Февраля.
О! Г. Ревсъ, о? любезная и нещастная двица! украшеніе всего нашего семейства! Какъ хотите вы, чтобъ не открылъ я сей страшной всти? Какъ могу я утаить свое уныніе? Жена, моя то примтила. Онахотла знать тому причины. Я не могъ ей разсказать сего гибельнаго приключенія, увы! конечно гибельнаго. Бабушка ея ни минуты отъ того не переживетъ. Мы сколь можно доле будемъ ето отъ нее скрывать. Но какъ отъ нее скрыть? И такъ точно дражайшая наша сестрица пропала? О! господинъ Ревсъ!
Я подалъ ваше письмо моей жен, она пришла въ безпамятство, прежде нежели могла его со всмъ прочесть. Всегда представляли мн маскерады боле сумозбродствомъ, чемъ развратностію, теперь я увренъ, что они составляютъ самое отвратительное изъ всхъ увеселеніе.
Вы вн себя, сударь, да и не безъ причины. Ктобъ изъ нихъ могъ сохранить умренность? Дражайшая сестрица! Чего она, можетъ статься, не перенесла? Но должныль мы были позволить, чтобъ она отъ насъ удалялась? Вы, сударь, не хотли, чтобъ вамъ отказали; вы съ упорствомъ желали привезть ее въ сей гибельный городъ.
Какой презрительной своеволецъ, я увренъ… Но ето не Гревиль. Видли здсь у насъ, что онъ вчера въ вечеру сходилъ съ почтовой коляски, съ нимъ никого не было. Съ полчаса спустя, хотя было и очень поздо, онъ прислалъ къ намъ человка засвидтельствовать почтеніе, отъ себя и отъ нашей любезной Генріетты, увряя насъ, что оставилъ ее въ добромъ здоровь, я въ большемъ щастіи, веллъ онъ намъ сказать по своему стилю, нежели въ расположеніи составить кому-либо щастіе. Ему не безъизвстно, что наша жизнь соединена съ ея жизнію.