Английские письма или история кавалера Грандисона
Шрифт:
Въ два часа по полудни.
Вы должны быть чрезвычайно нетерпливы. Но мн нужно было нсколько времени, дабы оправиться отъ смущенія, прежде нежели разскажу вамъ странное сіе произшествіе. О! любезная, дражайшая Миссъ Биронъ!
Тотъ носильщикъ, которой задержанъ у меня, называется Макферсонъ, а товарищъ его Дермотъ. Вильсонъ ихъ нанялъ отнести одну молодую госпожу въ Падингтонъ (*). Въ Падингтонъ! О плутъ!
(*) Падингтонъ есть деревня отстоящая отъ Лондона на цлую милю.
Они было отговорились за дальностію и для опасности, но по признанію Макферсонову, для того, чтобъ взять за труды подорож. Что касается до опасности, говорилъ имъ Вильсонъ, то вышедъ изъ города, сойдется онъ съ тремя своими товарищами, хорошо вооруженными. А за дальность общалъ имъ щедрую
Предосторожности етаго скареднаго измнника простирались еще дале; ибо онъ такъ предувдомилъ чтобъ ни слова не отвчали на вопросы, кои сопровождавшіе въ своихъ носилкахъ его молодую госпожу имъ предлагать будутъ, и чтобъ въ томъ положились на него. Онъ прибавилъ, что естьли примтятъ другія носилки; то ни мало бы назади ихъ не оставались и врно бы слдовали за его факеломъ.
Макферсонъ сказываетъ, что въ то самое время, какъ я оставилъ ее въ носилкахъ, она нарочно, задернула занавсы, конечно для того, чтобъ скрытъ свое маскерадное платье.
Носильщики, получивъ такія наставленія, пошли тотчасъ въ путь, не дождавшись трехъ нашихъ носилокъ. Однако сія любезная двица должна была разслышать тотъ приказъ, которой я имъ далъ. Они прошли уже много пути, прежде нежели, казалось, она то примтила; тогда она имъ раза съ три что-то говорила, но они казалось ее не слыхали. Однако въ третій разъ они остановились, и лакей тотчасъ подошелъ для принятія отъ нее приказовъ. Гд я, Вильсонъ? спросила она. Онъ отвчалъ, что одинъ только шагъ остался до дому. Мн кажется, сказала она, что мы дали очень большой кругъ; а мошенникъ отвчалъ ей, что ето было необходимо, дабы миновать толпу народа, и выдти изъ тсноты отъ каретъ и носилокъ.
Носильщики пошли опять въ путь, я вскор увидли, какъ Вильсонъ имъ на передъ сказывалъ, что къ нимъ пристали трое мущинъ, изъ коихъ одного сочли за господина, потому что былъ въ епанч, которою укрывалъ свое лице, и держалъ въ рук весьма богатую шпагу, но не говорилъ ни слова. Онъ не давалъ ни одного приказу, а шелъ съ прочими двумя мущинами за носилками, дабы не усмотрла его наша Генріетта.
Въ Марибонн (*) она еще имъ говорила съ великимъ безпокойствіемъ; Боже мой! куда меня несутъ? Носильщики, остановитесь. Вильсонъ? Позовите моего лакея, носильщики. Они его позвали: они открыли дверцы; но Дермотъ сталъ къ ней такъ близко, что она далеко видть не могла. Вильсонъ подошедъ къ нимъ говорилъ: что право такъ медлнно? Не говорили ли вы мн, что мы уже скоро придемъ въ нашу улицу? Видите, въ какое безпокойство приводите вы мою госпожу. Мы, Сударыня, скоро придемъ домой. Они продолжали свой путь, признавшись что ошиблись въ дорог, и оба притворяясь, будто вдругъ вспомнили… Тогда она отдернула занавсы, и въ сіе самое время они слышали, что она говорила: Боже! защити меня. О! Боже, не среди ли полей я теперь нахожуся? Они тогда были между Марибоною и Падингтономъ. Макферсонъ говоритъ, что услыша ея прибгающую къ Богу, подумалъ, что она такъ богобоязлива и робка, что не могла вступишь въ подобные любовные замыслы, однако, понуждаемы будучи проклятымъ своимъ путеводителемъ, удвоили они свои шаги. Тогда она испустила крикъ, и въ движеніи своемъ, которое на об стороны сдлала, усмотря одного изъ трехъ мущинъ, просила у него именемъ Божіниъ вспоможенія. Сей скаредъ грубо говорилъ съ носильщиками, и приказалъ имъ остановиться: она спросила, гд Гросвенорскваръ? (**) въ Гросвенорскваръ, сказала она, должно ее нести. Такъ, Сударыня,отвчалъ мущина, вы сію минуту тамъ будете. Ето невозможное дло, возразила она. Не вижу ли я округъ себя однихъ полей? Я теперь нахожусь въ поляхъ. Ето Гросвенорскваръ, сказано ей. Вы видите деревья и садъ Гросвенорсквара. Какою чудною дорогою вы насъ вели, кричалъ Вильсонъ носильщикамъ, и вдругъ ногами своими погасилъ факелъ, между темъ, какъ другой взявъ фонарь у носильщиковъ, оставилъ имъ только слабой свтъ звздъ, по коему могли они продолжать путъ. Тогда нещастная Биронъ подняла столь жалостной крикъ, что Макферсонъ тронутъ былъ, какъ самъ сказывалъ, до глубины своего сердца. Однако при всей своей жалости онъ слдовалъ за Вильсономъ, которой поздравлялъ себя что достигъ до своего пристанища, вотъ его настоящія слова, и которой велъ его проселочною дорогою вдоль стнъ какого-то сада. Одинъ изъ трехъ мущинъ пошедъ напередъ, отперъ не мшкая заднюю калитку и держалъ ее. Носилки туда были пронесены, и между тмъ какъ они шли черезъ садъ до дому, къ коему онъ казалось принадлежалъ, то нашей нещастной Генріетты не стало быть слышно.
(*) Деревня между Лондономъ и Падингтономъ.
(**) Прекрасное мсто въ Лондон, у коего въ средин есть садъ.
Но вскор узнали тому причину; носильщики остановились. Ее, нашли въ безпамятств. Дв женщины, призванные мущиною, которой былъ въ епанч, пришли къ ней на помощь, оказывая ей знаки великой нжности. Он проговорили нчто удивляясь ея красот, съ довольно ясными признаками корыстолюбія; какъ будтобъ опасались, что ничего не могутъ надяться за своя старанія. Мущина одтый епанчею казался смущенъ. Вильсонъ вошелъ въ домъ съ тми, кои перенесли туда сію любезную двицу; но скоро опять возвратился къ носильщикамъ кои видли, что мущина въ епанч весьма много его ласкалъ и благодарилъ. Онъ каждому изъ нихъ сунулъ въ руку по гвине, и проводя ихъ до крайней садовой калитки, не хотлъ зажечь свчи въ ихъ фонар; но далъ имъ для сопровожденія одного человка, которой повелъ ихъ по грязнымъ и не неровнымъ закоулкамъ, чтобъ привесть ихъ къ тропинк, ведущей къ Лондону. Ясно видно, что въ семъ не инное было намреніе, какъ то, чтобъ имъ трудно было сыскать опять ту дорогу.
Къ намъ привели и другаго носильщика. Онъ точно тоже сказываетъ. Я спросилъ у нихъ обихъ, какого виду думаютъ они, есть тотъ мущина, которой былъ въ епанч; но онъ такъ старался скрываться, какъ на улиц, такъ и дома, а они столъ мало случая имли его примтить, что я не могъ получить о немъ многаго свденія по ихъ описанію. По ихъ собственнымъ предложеніямъ я разсудилъ за благо, чтобъ они возвратились въ тоже самое мсто съ носильщиками Гжи. Вилліамсъ, дабы какъ нибудь постараться признать ту дорогу. Съ какою горячностію не употребляемъ мы и самыя слабыя средства, когда ничего достоврнйшаго намъ ни представляется?
Я хотлъ отъ Гжи. Вилліамсъ провдать, отъ кого она узнала, что Г. Гревиль не выхалъ изъ Лондона, и намрился въ немъ скрытно остаться. Она мн наименовала нкую Гжу. Брестонъ, живущую въ Бундстрит (*) не могши мн сказать, знаетъ ли сія женщина Г. Гревиля. Я не медля похалъ въ Бундстритъ: Гжа. Брестонъ сказала мн, что она сію всть слышала отъ Сира Гарграфа Поллексфена, которой о Г. Гревил говорилъ съ такой запальчивостію, чтобъ онъ слдствій оной поопасся; а сіе то самое наиболе побудило ее увдомишь о семъ Гжу. Вилліамсъ, для предупрежденія оныхъ.
(*) Бундстритъ, улица въ Лондон.
Теперь, Государь мой, когда приведемъ себ на память ту маску, которая ходила съ потаеннымъ фонаремъ (увдомленіе, полученное нами отъ Сира Гарграфа; ибо сами мы не видали етой маски:) и намреніе Г. Тревиля, которой уврялъ насъ о своемъ отъзд; то можетъ ли остаться какое сумнніе… Однако отъ Сира Гарграфа мы получили сіе извстіе; и не вроятно ли, что Г. Гревиль скрылъ отъ него свой отъздъ съ такимъ же стараніемъ, какъ и отъ насъ? Я поду немедлнно къ Сиру Гарграфу. Онъ долженъ нын обдать у себя; онъ ждалъ къ себ гостей; если же я не могу съ нимъ увидться; если его не будетъ дома… Но оставимъ догадки до моего возвращенія.
О! любезный Сельби. Я начинаю думать, что несправедливо осуждалъ Г. Гревиля. Я страшусь, чтобъ наша любезная свойственница не впала въ руки несравненно худшія его рукъ. Сира Гарграфа нтъ дома; онъ дома; у него гости; не льзя съ нимъ теперь говорить. Таковы суть разные отвты, кои я получилъ отъ его служителя. Я примтилъ въ семъ человк столько же смущенія, сколько онъ могъ во мн видть нетерпливости. Но я легко могъ догадаться, что онъ былъ наученъ. Однимъ словомъ, я имю сильныя причины думать, что Сиръ Гарграфъ во всю ночь домой не возвращался. Мужчина въ епанч не инной кто быть можетъ, какъ онъ. Все что ни говорилъ намъ Аллестрисъ о его злости и о нагломъ его поступк съ любезною нашею Миссъ Биронъ, когда она отвергла его предложеніе, весьма ясно представляется мн на память, Боже мой! Не ужели впала она въ руки такого человка! Ахъ! по что не могу я остаться при первомъ моемъ сумнніи? Гревиль какъ ни опасенъ, но кажется мн честне; по крайней мр иметъ онъ гораздо лучшія свойства. Онъ бы не инныя имлъ намренія,какъ совокупиться съ нею бракомъ; но другой, если ето онъ… Я не могу, и не смю принять такой мысли.