Английский с Дэвидом Г. Лоуренсом. Тень в розовом саду / D. H. Lawrence. The Shadow in the Rose Garden

Лоуренс Дэвид Герберт

Still it laboured and strove, then was still, a dark spot, then struggled again (она все еще билась и боролась, потом стала неподвижной, темным пятном, потом опять билась; to strive – стараться; бороться; to struggle – бороться; биться, отбиваться; стараться изо всех сил). I went out of the house and down the steep slope (я вышел из дома и спустился по крутому склону), at risk of breaking my leg between the rocks (рискуя сломать ногу среди скал). I knew the ground so well – and yet I got well shaken before I drew near the thorn-trees (я знал эту местность очень хорошо – и все же я хорошенько потрясся, прежде чем приблизился к терновнику; ground – земля; участок земли; местность, район).

Yes, it was a bird (да, это была птица). It was Joey (это был Джоуи). It was the grey-brown peacock with a blue neck (серо-коричневый павлин с синей шеей). He was snow-wet and spent (он был мокрый от снега и изможденный; spent – истощенный; исчерпанный; выдохшийся, изнуренный; to spend – тратить, расходовать; исчерпывать, истощать/ся/).

 Our biggest birds, in the valley, were the large hawks that often hung flickering opposite my windows, level with me, but high above some prey on the steep valley-side. This was much too big for a hawk – too big for any known bird. I searched in my mind for the largest English wild birds – geese, buzzards.

Still it laboured and strove, then was still, a dark spot, then struggled again. I went out of the house and down the steep slope, at risk of breaking my leg between the rocks. I knew the ground so well – and yet I got well shaken before I drew near the thorn-trees.

Yes, it was a bird. It was Joey. It was the grey-brown peacock with a blue neck. He was snow-wet and spent.

“Joey – Joey de-urr!” I said, staggering unevenly towards him (Джоуи,

Джоуи, ми-илый! – позвал я, подходя к нему шаткой походкой; to stagger – шататься; идти шатаясь; unevenly – неровно). He looked so pathetic, rowing and struggling in the snow, too spent to rise (он выглядел так жалко, хлопая крыльями и барахтаясь в снегу, слишком изнуренный, чтобы встать; to row – грести; плавать, плескаться в воде /о рыбе, водоплавающей птице/), his blue neck stretching out and lying sometimes on the snow (его синяя шея была вытянута и то и дело лежала на снегу = падала в снег), his eyes closing and opening quickly (глаза быстро закрывались и открывались), his crest all battered (хохолок был весь растрепан; to batter – колотить, дубасить; повреждать; портить форму /ударами или небрежным обращением/).

“Joey dee-urr! Dee-urr!” I said caressingly to him (Джоуи, ми-илый! Ми-илый! – ласково сказал я ему). And at last he lay still, blinking, in the surged and furrowed snow (и наконец он лежал неподвижно, моргая, в изрытом и взрыхленном снегу; to surge – вздыматься; to furrow – проводить борозды, пахать), whilst I came near and touched him, stroked him, gathered him under my arm (пока я не подошел и не дотронулся до него, погладил его, взял под мышку). He stretched his long, wetted neck away from me as I held him (он вытянул длинную промокшую шею подальше от меня, когда я держал его; to wet – мочить, увлажнять; промокнуть), none the less he was quiet in my arm (тем не менее, он был тих в моей руке), too tired, perhaps, to struggle (наверное, слишком утомился, чтобы вырываться; tired – усталый, уставший; утомленный). Still he held his poor, crested head away from me (он по-прежнему держал свою голову с хохолком подальше от меня), and seemed sometimes to droop, to wilt, as if he might suddenly die (и иногда, казалось, поникал и слабел, как будто мог внезапно умереть; to droop – наклоняться; поникать, свисать; to wilt – вянуть, поникать /о растениях/; слабеть).

 “Joey – Joey de-urr!” I said, staggering unevenly towards him. He looked so pathetic, rowing and struggling in the snow, too spent to rise, his blue neck stretching out and lying sometimes on the snow, his eyes closing and opening quickly, his crest all battered.

“Joey dee-urr! Dee-urr!” I said caressingly to him. And at last he lay still, blinking, in the surged and furrowed snow, whilst I came near and touched him, stroked him, gathered him under my arm. He stretched his long, wetted neck away from me as I held him, none the less he was quiet in my arm, too tired, perhaps, to struggle. Still he held his poor, crested head away from me, and seemed sometimes to droop, to wilt, as if he might suddenly die.

He was not so heavy as I expected (он не бал таким тяжелым, как я ожидал), yet it was a struggle to get up to the house with him again (однако снова подняться с ним к дому было весьма затруднительно; struggle – борьба; напряжение, усилие). We set him down, not too near the fire (мы положили его не слишком близко к огню; to set down – высаживать, ссаживать), and gently wiped him with cloths (и легонько вытерли тряпками). He submitted, only now and then stretched his soft neck away from us, avoiding us helplessly (он подчинился, только время от времени: «теперь и затем» вытягивал в сторону свою мягкую шею, беспомощно избегая нас). Then we set warm food by him (потом мы поставили теплую пищу возле него). I put it to his beak, tried to make him eat (я положил ему в клюв кусочек, попытался заставить его поесть). But he ignored it (но он игнорировал пищу). He seemed to be ignorant of what we were doing (казалось, он не понимал, что мы делаем; ignorant – невежественный; не знающий /о чем-л./), recoiled inside himself inexplicably (необъяснимо содрогаясь внутри себя; to recoil –

отскочить, отпрянуть, отпрыгнуть). So we put him in a basket with cloths, and left him crouching oblivious (тогда мы посадили его в корзину с тряпьем и оставили лежать, распластавшегося в забытьи; oblivious – забывчивый; не замечающий; рассеянный). His food we put near him (пищу поставили рядом с ним). The blinds were drawn, the house was warm, it was night (шторы были опущены, дом теплым, наступила ночь). Sometimes he stirred, but mostly he huddled still (иногда он шевелился, но большей частью неподвижно лежал, сжавшись; to huddle – сваливать в кучу; толпиться; тесниться; съеживаться; свертываться калачиком), leaning his queer crested head on one side (склонив набок свою необычную голову с хохолком). He touched no food, and took no heed of sounds or movements (он не притрагивался к пище и не обращал внимания на звуки и движения). We talked of brandy or stimulants (мы говорили о /том, чтобы ему дать/ бренди или чего-нибудь бодрящего; stimulant – возбуждающее средство, стимулятор). But I realised we had best leave him alone (но я понял, что нам лучше оставить его одного/в покое).

 He was not so heavy as I expected, yet it was a struggle to get up to the house with him again. We set him down, not too near the fire, and gently wiped him with cloths. He submitted, only now and then stretched his soft neck away from us, avoiding us helplessly. Then we set warm food by him. I put it to his beak, tried to make him eat. But he ignored it. He seemed to be ignorant of what we were doing, recoiled inside himself inexplicably. So we put him in a basket with cloths, and left him crouching oblivious. His food we put near him. The blinds were drawn, the house was warm, it was night. Sometimes he stirred, but mostly he huddled still, leaning his queer crested head on one side. He touched no food, and took no heed of sounds or movements. We talked of brandy or stimulants. But I realised we had best leave him alone.

In the night, however, we heard him thumping about (ночью, однако, мы услышали, как он шумно расхаживает; to thump – наносить тяжелый удар; стучать; тяжело, с шумом двигаться). I got up anxiously with a candle (я встревоженно встал со свечой). He had eaten some food, and scattered more, making a mess (он поел немного, а больше разбросал, устроив беспорядок). And he was perched on the back of a heavy arm-chair (и уселся на спинку тяжелого кресла; to perch – садиться на насест; усесться, взгромоздиться; perch – насест, жердочка). So I concluded he was recovered, or recovering (так что я заключил, что он поправился или поправляется; to conclude – заканчивать/ся/; заключать, делать вывод).

The next day was clear, and the snow had frozen (следующий день был ясен, снег замерз; to freeze – замерзать, покрываться льдом), so I decided to carry him back to Tible (поэтому я решил отнести его обратно в Тайбл). He consented, after various flappings, to sit in a big fish-bag (он согласился, после различных хлопаний = похлопав крыльями, сесть в большую сумку для рыбы) with his battered head peeping out with wild uneasiness (высунув растрепанную голову с огромным беспокойством; to peep out – выглядывать; высовывать/ся/). And so I set off with him, slithering down into the valley (и вот я отправился с ним в путь, заскользил вниз в долину; to slither – скатываться, соскальзывать; идти скользящей походкой), making good progress down in the pale shadows beside the rushing waters (быстро продвигаясь в бледных тенях возле стремительных вод; progress – прогресс, движение вперед; продвижение; to rush – бросаться, кидаться; мчаться, нестись), then climbing painfully up the arrested white valley-side (потом мучительно взбираясь по неприступному белому склону долины; painfully – болезненно, мучительно; pain – боль; страдание; pains – старания, труды; to arrest – арестовывать; задерживать, останавливать), plumed with clusters of young pine-trees (украшенному купами молодых сосен), into the paler white radiance of the snowy upper regions, where the wind cut fine (к более тусклому белому сиянию заснеженного плато: «верхних областей», где дул резкий ветер; to cut – резать; ударить; причинить острую боль; fine – тонкий; острый).

 In the night, however, we heard him thumping about. I got up anxiously with a candle. He had eaten some food, and scattered more, making a mess. And he was perched on the back of a heavy arm-chair. So I concluded he was recovered, or recovering.

The next day was clear, and the snow had frozen, so I decided to carry him back to Tible. He consented, after various flappings, to sit in a big fish-bag with his battered head peeping out with wild uneasiness. And so I set off with him, slithering down into the valley, making good progress down in the pale shadows beside the rushing waters, then climbing painfully up the arrested white valley-side, plumed with clusters of young pine-trees, into the paler white radiance of the snowy upper regions, where the wind cut fine.