Анна Каренина. Черновые редакции и варианты
Шрифт:
Онъ отвернулся отъ Алабина и опять обратился къ своему мужику. Ордынцевъ былъ пріятель Алабина, хотя и 12 годами моложе его (Алабинъ былъ пріятелемъ еще съ его отцомъ). Кром того Ордынцевъ былъ влюбленъ въ Княжну Щербатскую, свояченю Алабина, и [159] ждали ужъ давно, что онъ сдлаетъ предложеніе; и потому [160] Ордынцевъ ушелъ отъ Алабина въ стойло и сталъ перемрять съ мужикомъ то, что онъ уже мрялъ. Онъ — Ордынцевъ — человкъ чистой и строгой нравственности — не могъ понять этаго теперешняго появленія Алабина въ зоологическомъ саду подъ хмлькомъ подъ руку съ хорошенькой Анной Семеновной. Вчера, тотчасъ посл его прізда въ Москву, знакомый разсказывалъ ему, что Алабины, мужъ съ женой, разошлись, что Дарья Александровна, жена Алабина, открыла его связь и переписку съ гувернанткой, бывшей въ дом, и что они разъзжаются или уже разъхались. Ордынцевъ зналъ Алабина коротко и, несмотря на совершенно противуположные ему безнравственные привычки Алабина, любилъ его, какъ и вс, кто зналъ Алабина, любили его. Но послднее извстіе объ гадкой исторіи съ гувернанткой, о полномъ разрыв съ Дарьей Александровной, женой, съ сестрой Катерины Александровны или Кити, какъ
159
Зач.: теперь подъ предлогомъ выставки пріхалъ въ Москву, чтобы сдлать
160
Зач.: онъ бы долженъ былъ обрадоваться этой встрч, но, напротивъ,
— Коровы — это все прекрасно. Но отъ этаго, что ты влюбленъ въ своихъ коровъ, это не резонъ такъ бгать отъ друзей. Я и жен скажу и Кити, что ты здсь, и прізжай вечеромъ къ Щербацкимъ непремнно. И мы будемъ.
— Ты говоришь — нынче вечеромъ? — переспросилъ Ордынцевъ, глядя ему въ глаза. [161]
— Ну да. [162] Нтъ, пожалуйста, душа моя, прізжай, и Долли будетъ рада, и я уже останусь дома для тебя. [163]
161
Зачеркнуто: — И Дарья Александровна будетъ дома?
162
Зач.: Ты окоровился совершенно.
163
Зач.: — Непремнно буду. Нынче? — сказалъ Ордынцевъ и прошелъ нсколько шаговъ, разговаривая съ Алабинымъ. «Ничего не понимаю, — сказалъ онъ самъ себ, возвращаясь домой. — А это судьба. Надо хать». И какъ только онъ подумалъ о томъ, что предстоитъ ему, кровь бросилась ему въ лицо, и онъ привычнымъ жестомъ сталъ тереть себе лобъ и брови.
Алабинъ остановился въ нершительности. Идти ли дальше или остаться?
— Однако до свиданья, Наталья Семеновна, — сказалъ онъ вдругъ, передавая свою даму на руку [164] Лабазину [165] и взявъ подъ руку Ордынцева. — Пойдемъ поговоримъ, — сказалъ онъ, и лицо его вдругъ измнилось. Виноватая улыбка выразилась на его добромъ, красивомъ лиц. — Ты, врно, слышалъ про наши...
— Да, слышалъ.
— Ну пойдемъ, пойдемъ поговоримъ.
164
Рядом и ниже на полях написано: [1] <Алабинъ оставляетъ даму и разсказываетъ. «Я несчастный человкъ. Прізжай».> [2] <Ордынцевъ съ мужикомъ совтуется.> [3] <На вечер говоритъ, какъ онъ живетъ въ деревн> [4] <Въ гор узжаетъ къ телятамъ.> [5] <Анна говоритъ: «Я мирить не могу, но покайся. Я бы убила».> [6] «Пойдемъ, наши тамъ». Ордынцевъ вспыхнулъ. Они пошли.
165
Зачеркнуто: Красавцеву
Они вышли на уединенную дорожку.
— Ты понимаешь, что я не имю никакого права на объясненія, — сказалъ Ордынцевъ.
— Да, я знаю, но ты такой пуристъ, и твой отецъ былъ, я знаю. Ну вотъ видишь ли, мой другъ. Я ршительно погибшій человкъ. Я не стою своей жены. Она — ангелъ. Но когда ты будешь женатъ, ты поймешь. Я увлекся. А главное, я самъ сдлалъ глупость. Этаго никогда не надо длать. Я ей признался во всемъ. Ну и кончено. Я теперь виноватый. И женщины никогда не прощаютъ этаго. Но понимаешь, когда дти, на это нельзя такъ легко смотрть. Она хотла разъхаться. Насилу мы спасли ее отъ срама. И теперь я надюсь, что все обойдется. Ужасно, ужасно было. Но главное то, что бываетъ же увлеченіе. И вдь это такая прелесть была, — сказалъ онъ съ робкой улыбкой, — и я погубилъ и ту и другую. Это ужасно!
— Да, но по крайней мр теперь все кончено? — спросилъ Ордынцевъ.
— Да, и кончено и нтъ. Ты прізжай непремнно. Она тебя очень любитъ и будетъ рада тебя видть.
— Ты знаешь, я не могу понять этихъ увлеченій.
— Знаю, что жена правду говоритъ, что твой главный порокъ — гордость. Вотъ женись.
— И по мн бракъ, разрушенный неврностью [166] съ той или съ другой стороны, — продолжалъ громко и отчетливо Ордынцевъ съ своей привычкой ясно и немного длинно выражаться, — бракъ разрушенный не можетъ быть починенъ.
166
Зачеркнуто: продолжалъ Ордынцевъ, какъ будто его и не перебивали
— Ты не женатъ, и ты судить не можешь. Это совсмъ не то, что ты воображаешь.
— Отъ этаго, можетъ быть, я никогда не женюсь, но если женюсь, то я строго исполню долгъ и буду требовать исполненія.
— Такъ ты прізжай непремнно, Кити будетъ, — сказалъ Алабинъ, глядя на часы и невольно отвчая этимъ на слова Ордынцева о брак. — A мн надо обдать у старика Щипкова.
И Степанъ Аркадьичъ, опять выпрямивъ грудь и принявъ свое веселое, беззаботное выраженіе, растегнувъ пальто, чтобы освжиться отъ прилива къ голов, вызваннаго объясненіемъ, пошелъ легкой и красивой походкой маленькихъ ногъ къ выходу сада, гд ждала его помсячная извощичья карета. [167]
167
Зач.: Оставшись одинъ, Ордынцевъ вернулся къ коровамъ, еще разъ сравнивая, остановился
Въ одномъ изъ такихъ домиковъ стоялъ Ленинъ передъ стойломъ, надъ которымъ на дощечк было написано: телка Русскаго завода [168] Николая Константиновича Ордынцева, и любовался ею, сравнивая ее съ другимъ знаменитымъ выводошемъ завода Бабина. Чернопгая телка, загнувъ голову, чесала себ задней головой [169] за ухомъ.
«Нтъ хороша», думалъ онъ. Ленинъ зналъ свою телку до малйшихъ подробностей. Годъ и два мсяца онъ видлъ ее каждый почти день, зналъ ее отца, мать: узнавалъ въ ней черты материнской, отцовской породы, черты выкормки. Теперь, сравнительно съ другими выставленными телками, она упала нисколько въ его глазахъ. (Онъ думалъ одно время, что она будетъ лучшая телка на выставк), но всетаки онъ высоко цнилъ ее. Немножко только онъ желалъ бы ее пониже на ногахъ, и когда она стояла, какъ теперь, въ глубокой постилк, этотъ недостатокъ былъ незамтенъ, да немножко посуше въ переду и пошире костью въ заду; но этотъ недостатокъ, онъ надялся, выправится при первомъ тёл. Голова короткая и породистая, подбрюдокъ какъ атласный мшокъ, глазъ большой и въ бломъ ободк были все таки прекрасны. Такъ онъ думалъ, косясь на свою телку и прислушиваясь къ тому, что говорили постители. Большинство постителей были совершенно равнодушные, [170] другое большее большинство были осуждатели. И каждый, думая, что говорить новенькое, вс говорили одно и тоже, имянно: и что выставлять у насъ въ Россіи, привезутъ изъ за границы и выставятъ: вотъ молъ какихъ намъ нужно бы имть коровъ, но мы не имемъ. А у насъ все Тасканской породы, какъ шутилъ одинъ помщикъ, т. е. таскать надо подъ гору, оттого тасканская. Большинство проходило, читало надпись телки, глядли на телки и или ничего не говорили или говорили: «телушка какъ телушка, отчего же она Русской породы. Красная помсь Тирольской». Рдкіе останавливались, распрашивали, и тогда Ордынцевскій молодой мужикъ Елистратъ, страстный охотникъ, пріохоченный бариномъ, разсказывалъ, что телк годъ 2 мсяца и живаго всу 13 пудовъ, и выведена она не подъ матерью и т. д. [171]
168
Зач.: Константина
169
Так в подлиннике.
170
Зачеркнуто: какъ Алабинъ
171
Зач.: Вернувшись въ коровникъ посл разговора съ Алабинымъ, Ордынцевъ засталъ группу противъ своей телки.
Иногда вмшивался и самъ хозяинъ и съ увлеченіемъ объяснялъ всю свою теорію вывода скота, основанную на новйшихъ научныхъ изслдованіяхъ. Такъ онъ вступилъ въ такое объясненіе съ молодымъ богачемъ купцомъ, который съ женой остановился противъ телки и сталъ распрашивать. Купецъ былъ охотникъ и тоже выразилъ сомннье, что телка не русская. Ордынцевъ вступилъ съ нимъ въ разговоръ, безпрестанно перебивая купца и стараясь внушить ему вопервыхъ то, что надо условиться, что понимать подъ Русской скотиной. Не заморскую скотину, но ту скотину, которая вывелась въ Россіи, также какъ то, что въ Англіи считается кровной лошадью; во вторыхъ, онъ старался внушить купцу, что для вывода скота не нужно брать хорошо выкормленную въ тепл и угодьяхъ скотину и изъ лучшихъ условій переводить ее въ худшія, а напротивъ; въ третьихъ, онъ старался внушить купцу, хотя и невольно, но очень замтно, что дло о коровахъ и способ вывода знаетъ одинъ онъ, Ордынцевъ, а что вс, и въ томъ числ купецъ, глупы и ничего не понимаютъ. Онъ говорилъ хотя и умно и хорошо, но многословно и дерзко; но купецъ, несмотря на то что былъ образованный, почтенный человкъ и зналъ не хуже Ордынцева толкъ въ скотпн и научныя разсужденія о скот, слушалъ Ордынцева, не оскорбляясь его тономъ. Тотъ же самый дерзкій, самоувренный тонъ, который имлъ привычку принимать почти со всми Ордынцевъ, въ другомъ человк, мене свжемъ, красивомъ и, главное, энергичномъ, былъ бы оскорбителенъ, но Ордынцевъ такъ очевидно страстно былъ увлеченъ тмъ, что говорилъ, что купецъ сначала пробовалъ отвчать, но, всякій разъ перебиваемый словами нтъ позвольте, выслушалъ цлую лекцію и остался доволенъ. Оставшись опять одинъ посл ухода купца, Ордынцевъ подошелъ къ своему мужику и помощнику Елистрату и съ нимъ заговорилъ о коровахъ.
— Ну какія же теб лучше всхъ понравились?
— Да и чернопгая хороша. Только на мой обычай я бъ жену заложилъ, а того сдаго бычка купилъ бы, — сказалъ Елистратъ. — Охъ — ладенъ. Кабы его да къ нашей Пав, да это — мы бы такихъ вывели,... — закончилъ онъ, просіявъ улыбкой.
— Правда, правда. [172] Я куплю. Ну подемъ, я тебя довезу обдать.
И Ордынцевъ съ мужикомъ пошелъ по дорожкамъ къ выходу, продолжая разговаривать съ мужикомъ съ большимъ увлеченіемъ, чмъ можно бы было предполагать, и которое умный Елистратъ справедливо относилъ къ тому, что баринъ хочетъ показать, что онъ имъ не гнушается.
172
Ниже на полях вслед за этим вписано: «Ты посмотри задъ», и онъ сталъ мрять. Въ это время въ дверь вошелъ Степанъ Аркадьичъ съ знаменитымъ прожившимъ кутилой Безобразовымъ. У Безобразова на рук была франтиха дама. Вокругъ нихъ стояло сіяніе веселаго хорошаго завтрака.
Около выхода Ордынцева догналъ бжавшій съ коньками замотанными худощавый молодой человкъ съ длиннымъ горбатымъ носомъ.
— Давно ли, Ордынцевъ? — сказалъ по французски молодой человкъ, ударяя его по плечу.
— Вчера пріхалъ, привезъ скотину свою на выставку.
— Ну а что гимнастика? Бросили? Приходите завтра, поработаемъ.
— Нтъ, не бросилъ, но некогда. Въ деревн я поддерживаюсь верховой здой. Верстъ 15 каждый день и гири.
Ордынцевъ отвчалъ и говорилъ по французски замчательно изящнымъ языкомъ и выговоромъ и не такъ, какъ его собесдникъ, перемшивая Русскій съ Французскимъ. Замтенъ былъ нкоторый педантизмъ въ томъ, что онъ, разъ ршивъ, что глупо мшать два языка, отчетливо и ясно говорилъ на томъ или другомъ.