Аристократия духа
Шрифт:
Но об этом он говорить не мог - да и не хотел. Зачем?
Он предпочёл отшутиться.
– Я привередлив, мисс Сомервилл, сегодня мне нравился одно, а завтра другое...
– У нашей Эбигейл тоже извращённый вкус, - кивнула мисс Хилл, - то мотеты и мадригалы Орландо Лассо, то псалмы Бенедетто Марчелло, то оратории Джакомо Кариссими, Николо Жомелли и Никола Порпора, то гимны Франческо Дюранте... Нет, что бы как все.
Кейтон ошарашенно замер, но быстро опомнился и спел по просьбе мисс Рейчел арию Фигаро, заметив, что мисс Сомервилл смотрит на него внимательно и пристально. Ему почему-то стало тоскливо. Он походя отметил на себе взгляд Роуэна, брошенный исподлобья, почти украдкой. Остин, заметив, что тот смотрит на него, перевел взгляд на мисс Хилл. Сам Кейтон заметил, что на него самого время от времени бросал взгляды и Камэрон - взгляды недоумевающие, пристальные и злые. Энселм уже начал понимать, что привести Камэрона в дом могла только склонность к какой-либо девице - ибо с Ренном он был почти незнаком, и ни разу не заговорил с Тираллом. Судя по тому, что ни одна из девиц не уделяла ему серьёзного внимания - было понятно, что, на кого бы не было направлено чувство Джастина, оно не было взаимным. Но сам Камэрон никого, кроме мисс Сомервилл не видел.
Стало быть... Впрочем, додумать Кейтон не успел - девицы настойчиво требовали от него новых песен.
Глава 11.
"Кто любит за высокие нравственные достоинства, тот остается верен всю жизнь,
потому что он привязывается к чему-то постоянному..."
Между тем происходящее в гостиной Хиллов всерьёз раздражало мистера Камэрона. Он никогда и предположить не мог, что Кейтон может сойти за светского человека. Джастин несколько раз обращал внимание на его приятный голос, но полагал, что это не Бог весть какое достоинство. То, что этот уродливый тролль наделён столь божественным даром пения, было для Камэрона неприятным сюрпризом. Не менее досадным обстоятельством оказались способности к языкам, коих он сам был лишен начисто. К тому же, сукин сын, оказывается, не лез за словом в карман, был весьма образован, совсем неглуп и весьма красноречив. При свечах он был похож на Мерлина, во всяком случае, ничего отталкивающего в нём не было.
Но все это ничуть не заинтересовало бы Джастина, тем более, что Кейтон вроде бы не собирался переходить ему дорогу, но он не мог не заметить интереса мисс Эбигейл к Энселму, и он-то взбесил до дрожи. Ему самому никогда не удавалось привлечь её внимание, она лишь вежливо выслушивала его, роняла несколько учтивых фраз и умолкала, никогда не затрудняя себя поиском тем для разговора. Он понимал, что нелюбим. Но одно дело - спокойное понимание, что некая девица не находит тебя интересным и заслуживающим внимания, - здесь надлежало просто ретироваться, но совсем другое - когда эта чёртова красотка сводит тебя с ума.
Камэрон был влюблён и, не задумавшись, увёз бы девицу, если бы не три обстоятельства: братец мисс Эбигейл, великолепный стрелок, мог продырявить ему шкуру с сорока ярдов, родственные связи опекунши Эбигейл леди Блэквуд были огромны и, наконец, помехой был и характер самой девицы, которая могла и после увоза отказаться выйти за него, и тогда... это могло стоить двадцати лет заключения в Тауэре.
В разговоре с дружками он отозвался о ней пренебрежительно, опасаясь, что Райс может заметить красоту мисс Эбигейл, а соперничества с красавцем Клиффордом Джастин опасался всерьёз. Но тот, по счастью, укатил по каким-то делам в Бристоль. Однако, Камэрон и помыслить не мог, что конкуренцию ему может составить этот чертов кобольд Кейтон, чья физиономия отнюдь не отличалась красотой! Вдобавок, Камэрон побаивался Кейтона куда больше, чем Райса, ибо знал ещё по школьным потасовкам: Райс дрался до первой крови, Кейтон - пока на нём не повисали трое и не оттаскивали, ибо мог забить противника насмерть. Глупо думать, эти свойства исчезли с годами. Но куда больше силы Кейтона, Камэрон опасался нрава Энселма: этого человека нельзя было делать своим врагом.
Камэрон мог бы попытаться поговорить с Кейтоном, но видел, что говорить не о чём, Кейтон развлекал девиц, но, похоже, ни на что не претендовал. Говорить же с мисс Эбигейл было бессмысленно: она могла и просто попросить оставить её в покое. Все эти мысли отяготили мистера Камэрона, но он не видел выхода, сколь не искал его. Через полчаса Камэрон стал прощаться и ушёл, и Кейтон, снова заметив, что с его уходом лицо мисс Эбигейл просветлело, подумал, что его приятель едва ли был искренним с ним и Райсом, когда назвал этих девиц "чопорными красотками"...
Уход мистера Камэрона не стал поводом для огорчения и даже не был замечен девицами, между тем на рояле Кейтон неожиданно заметил книгу, на которую когда-то натолкнулся в своём домашнем собрании. Это была прескверно изданная переписка Абеляра и Элоизы и "История моих бедствий" самого Абеляра. Сам Энселм прочтя её ещё в незрелые годы - презрительно поморщился. Если это история великой любви - то что тогда история мерзости и глупости? Кейтон бросил загадочный взгляд на девиц - кто из них мог бы читать эту книгу? Почему-то он решил, что это мисс Сомервилл - именно её он постоянно видел читающей.
– Вы уже прочли это, мисс Сомервилл?
Тут с кресла поднялся Остин Роуэн и подошел к роялю. Он не стал вмешиваться в разговор, но внимательно посмотрел на книгу.
– Мисс Сомервилл, едва ознакомившись с записками великого концептуалиста, назвала его негодяем, а прелестную племянницу каноника Фулера - дурой, - деловито сообщила ему мисс Хилл.
Мистер Роуэн тоже внимательно слушал мисс Хилл, чуть наклонив голову. Энселм подавил растерянный смешок.
– Господи... Но почему?
– Самое возмутительное преступление - это злоупотребление доверием, считает она. Наша Эбигейл сочла, что Абеляр преступно злоупотребил доверием каноника Фулера и потерял честь. Она не сентиментальна, и переубедить её мы не смогли, - снова услышал он за спиной насмешливый голос мисс Хилл, - это я читаю.
Кейтон онемел. То, что Абеляр, втершийся в доверие Фулера и обманувший его, по мерзейшей похоти совративший девицу и тут же пресытившийся ею, остался в веках символом любви, в его понимании говорило только об искажённом мышлении и глупости этих веков. Однако, зная сентиментальность девиц, он никогда не ожидал бы услышать подобное мнение от одной из них.
– Вы, стало быть, полагаете, мисс Эбигейл, что там не было никакой любви?
– Мне показалось, что там не было истинной любви... - обронила мисс Сомервилл.
– Он, поставленный перед выбором: брак или скандал - выбрал брак, но брак означал для него конец карьеры - и он выбрал не брак, не любовь, но тайный брак и карьеру. Лживый и распутный, он всегда выбирал самые неблагородные, самые низкие и легкие пути, жертвовал всеми, кто любил его и доверял ему. Если Элоиза не понимала, что её совратил негодяй, - она была совсем не так умна, как говорят, но если понимала - любовь к такому ничтожеству чести ей не делает.
С этим Кейтон не спорил.
– Тайны человеческой души велики, мисс Сомервилл, а любовь - самая недоступная из тайн. Я сам неоднократно думал, что любовь - загадка, она озаряет светом личность, но может облечь романтическим ореолом и кучу конского навоза. Но что делать? Любовь травами не лечится.
– Кто любит за высокие нравственные достоинства, тот остается верен всю жизнь, потому что он привязывается к чему-то постоянному. Но Элоиза любила человека недостойного.
– Если любовь велика, все другие соображения умолкают, Гейл, - назидательно сказала мисс Мелани.