Атомные в ремонте
Шрифт:
На вокзале нас встретил Марат Васильевич, который в этом походе не просто устал, а почернел лицом. В его возрасте уже не так просто было переносить подобные физические нагрузки, а тут ему еще пришлось день и ночь работать с таким сложным человеком, как Владимир Афанасьевич Касатонов, которого постоянно будоражили собственные сомнительные идеи и который был нетерпим к чужим идеям и инициативам.
Мы поблагодарили Марата и тут же отпустили его в Москву, а сами поехали в Окольную, где нас разместили на плавказарме. Там уже собралось множество руководителей и специалистов: В.А.Касатонов, П.Г.Котов, Б.П.Акулов, В.А.Рудаков от ВМФ, И.С.Белоусов из Минсудпрома, Падорин из ЦК КПСС, Н.С.Хлопкин из Института
Собравшиеся руководящие деятели были заняты выяснением причин аварии, того, какие изменения должны быть внесены в проект лодки и поиском виноватого. Последнее было наиболее болезненным вопросом. Никто не забывал об упомянутой табличке. Спорили горячо и круглосуточно.
Ремонтная группа работала вчетвером: начальник ГУСРЗ ВМФ Александр Месропович Геворков. Главный инженер 12-го главка Минсудпрома Всеволод Яковлевич Завьялов, директор «Звездочки» Александр Федорович Зрячев и я.
К моменту нашей встречи А.М.Геворков только что возглавил ГУСРЗ, сменив Л.И.Караганова. Он прошел на заводах все ступени, от строителя до директора завода. Ему удалось справиться с кронштадтским Морским заводом, который традиционно считался трудноуправляемым. Как необъезженный конь, этот завод сбрасывал с себя начальников на понижение, а Геворков его «обратал» и пошел на повышение. Говорили, что еще в училище при возникновении конфликтов и споров товарищи обращались к нему с просьбой их рассудить.
В.Я.Завьялов был первым главным инженером «Звездочки», а когда в Минсудпроме образовался 12-й главк, он и там стал первым главным инженером. Всеволод Яковлевич был глубоко интеллигентным человеком; стоит лишь заметить, что свое свободное время он отдавал игре на скрипке. Он был хорошим инженером, но «продал душу» экономике и находился во власти «валового показателя». Как инженеры мы с ним быстро находили язык, но в вопросах экономики были антагонистами. Он защищал «интересы коллектива», а я – интересы обороны страны, и при господстве пресловутого валового показателя эти цели оказались несовместимыми. Ни разу мы с Всеволодом Яковлевичем не могли прийти к согласию при планировании программы заводов, и я вскоре вообще перестал разговаривать с ним на эту тему, мне легче было решить свои вопросы в Госплане.
А.Ф.Зрячев давно работал на «Звездочке», был главным строителем, главным инженером, а теперь стал директором. Он был моложе меня на три года, занимался спортом, писал стихи, был веселым человеком. Мы с ним дружили. На заводе его любили, на флоте уважали.
И вот мы, четверо специалистов, сели решать головоломку. Руководством было заранее решено, что аварийный ремонт будет выполнять «Звездочка», а срок для него устанавливается три месяца. Это было похоже не задачу военного времени, когда срок выполнения ремонтных работ определялся не техническим состоянием корабля, а требованиями оперативной обстановки.
Отсчет времени уже пошел, а лодка не только не пришла на завод, но еще около двух месяцев не могла этого сделать из-за ледовой обстановки в Белом море.
Технического состояния лодки никто не знал. Членов экипажа отправили кого в госпиталь, кого в санаторий, а кого и на кладбище. Из расспросов механика было известно, что реакторы успели остановить сбросом аварийной защиты. Энергоустановка работала без людей, пока не кончились пар и электроэнергия. Через переговорное устройство слышали какой-то визг в турбинном отсеке – по-видимому, это вышел из строя один их многочисленных мощных насосов. Системы выводились из действия не штатным способом, как это отразилось на их состоянии, не известно,
Определить ущерб от пожара и затопления было легче, но и этого мы не могли сделать без расчистки отсеков.
Трое моих партнеров совершенно справедливо ждали решения от меня, как от заказчика.
Решили так: до открытия судоходства в Белом море поставим лодку в сухой док в Мурманске. Там залечим ее раны, полученные от штормов, очистим отсеки и проведем тщательную дефектовку. В доке же, там, где это возможно, прокрутим механизмы от постороннего источника тока. Одновременно и «Звездочка», и мы комплектуем оборудование и материалы, необходимые для ремонта. «Звездочка» должна использовать оставшееся время до прихода лодки на завод для полной подготовки производства, а также немедленно прислать дефектовщиков-технологов в Мурманск.
Договорились об этом вечером, а утром я повез В.Я.Завьялова и А.Ф.Зрячева смотреть на постановку лодки в док. Они были удивлены оперативностью. У них на заводе подготовка докового набора занимает около недели. Это был хороший пример того, как мы должны вместе работать. Я попросил их распорядиться, чтобы бригада технологов так же оперативно прибыла в Мурманск, так как работать над дефектовочным актом я планировал начать уже на следующий день.
Мы поехали в Североморск и доложили руководству о своем решении. Руководство осталось довольно. И.С.Белоусов обещал похлопотать в Госплане о корректировке плана «Звездочки» в связи с появлением новой работы.
Очистку аварийных отсеков провели так же, как на лодке «Ленинский Комсомол». Дефектовка же энергетической установки была очень сложной, многие вопросы решались с помощью умозаключений, так как воспользоваться корабельными электросетями и некоторыми системами мы не могли. Помню, что от этой работы я дико устал. Все решалось в спорах, некоторые участники которых вели себя чересчур темпераментно, а другие слишком уж трусливо. Иногда уже решенные вопросы приходилось рассматривать снова, так как появлялись новые объективные данные.
Когда прояснился объем работ, на первое место вышли вопросы поставки оборудования. Тот, кто думает, что передав снабженцам перечень необходимых поставок, сделал свое дело, глубоко заблуждается. Со снабженцами, даже добросовестными, надо еще много работать. Сначала идет уточнение, по какому чертежу требуется механизм, каков вариант исполнения, сторона вращения и т.д. Затем прорабатываются варианты возможной замены отсутствующего оборудования. Эта работа велась в техническом управлении Северного флота и на обоих заводах. После этого сформировался список отсутствующего на флоте и заводах оборудования, и я поехал с ним к нам в управление. Наши снабженцы половину оборудования дали, четверть велели искать на флоте (по их данным, на флоте это должно было быть), а четверть поставок оказалась не нашей номенклатуры, и снабженцы от них открестились.
Добывать поставки «не нашей номенклатуры» я послал офицеров своего отдела, а сам вернулся на Северный флот и заставил снабженцев отыскать нужное нам, но затерявшееся оборудование. Проверив, что оборудование отправлено, и получив у снабженцев отправочные реквизиты, направился на «Звездочку», куда лодку уже буксировали.
На «Звездочке» бурлила деятельность на плановых заказах, а о «Хиросиме» чуть ли не забыли. Пришлось и здесь активизировать дело. Помню, что многое зависело от контрагента «Звездочки», Северодвинского электромонтажного предприятия. Пришлось встречаться с его главным инженером Александром Александровичем Паршиновым. Это был большой знаток своего дела, зараженный, однако, бациллой ведомственности. С большим трудом мы вместе со Зрячевым его растормошили, после чего дело пошло.