Атомные в ремонте
Шрифт:
По всему было видно, что в срок мы укладываемся, но тревога за исход ремонта возрастала по мере приближения ввода энергоустановки в действие. Ведь в Мурманске мы не имели возможности проверить сделанную работу необходимыми испытаниями. Но экипаж на лодке подобрался толковый, опыт сдачи лодок у «Звездочки» был большой, и все прошло благополучно. Были, конечно, и отказы, и просто неурядицы, но все затруднения быстро устранялись, и лодка, ожив, ушла на свою базу.
После этого аварийного ремонта я уже получил твердые навыки организации восстановления лодок после пожаров.
НАВИГАЦИОННЫЕ СТОЛКНОВЕНИЯ
Навигационные
Только вот о столкновении подводных лодок в подводном положении раньше никто не слышал. И вдруг такие столкновения начались. Сталкивались наши и американские атомные лодки.
Как я уже писал, и у нас, и у «супостата» постоянно несли боевую службу атомные подводные лодки со стратегическими ракетами. За этими лодками приглядывали подводные лодки-истребители, чтобы по команде из центра, до начала ядерного удара, утопить «подопечный» ракетоносец. Это так называемое слежение со временем превратилось в искусство единоборства и обрело свою тактику. В этой дуэльной ситуации особенно возросла роль скрытности. Гидролокаторы старались не использовать, так как по их импульсам легко было засечь лодку, пользовались шумопеленгаторами. Малошумность лодки стала важнейшим тактико-техническим элементом. Эта особенность действий подводных лодок ставила перед военно-морской наукой и конструкторской мыслью новые задачи. Вырабатывались новые тактические приемы, появлялись новые приборы, в том числе неакустические средства обнаружения.
Однажды меня вызвал заместитель Главкома П.Г.Котов и приказал срочно вылететь на Север и организовать быстрое восстановление лодки после навигационного происшествия. Со мной летели Борис Иванович Голышев из ГУК и Юрий Александрович Яхненко из нашего управления. Мы должны были сделать посадку в Ленинграде и прихватить с собой специалистов промышленности. Старшим назначался я.
До отлета из Остафьево оставалось меньше двух часов, и мы не успевали заехать домой и ко мне, и к Яхненко, поэтому заехали только ко мне, захватили для Яхненко теплое белье и зимнюю шапку и поехали на аэродром, где нас уже ждал в самолете Голышев. В Ленинграде в самолет села большая группа специалистов: И.В.Коксанов из 1-го главка Минсудпрома, главный конструктор лодки Г.Н.Чернышев, его заместитель Л.А.Самаркин, начальник производства Адмиралтейского завода Р.Бондарев, строитель Хазанов, районный инженер ГУК ВМФ Г.Л.Небесов и еще кто-то. Ленинградцы разместились в хвосте самолета и сразу зазвенели стаканами. Я пожалел, что сразу же не пресек их «беседу», так как в Североморске с ними уже трудно было разговаривать. Прилетели мы туда ночью. Нас встречало большое флотское начальство. Разместили нас на спасательном судне. К этому времени мы уже знали, что в наших территориальных водах произошло столкновение нашей лодки с американской в подводном положении.
Утром мы были уже в Полярном и наблюдали, как швартуется лодка, получившая «навигационное повреждение». Ограждение рубки у нее было смято в гармошку, ходового мостика не осталось. На обломках, как курица на насесте восседал командир лодки Евдокименко и через переносное переговорное устройство выкрикивал команды в центральный пост. Картина была комическая, но было не до смеха, так как швартовка лодки – очень сложное дело, а у командира не было даже машинного телеграфа. Как только лодка пришвартовалась, мы бросились на нее с осмотром.
Удар был нанесен сверху. Смяв ограждение, изготовленное из легкого сплава, киль американской лодки угодил в крышку верхнего рубочного люка. Стальная, большой толщины крышка получила вмятину, прогнулась и пропустила воду в боевую рубку. Но в рубке есть еще нижний люк, который был задраен, поэтому вода в лодку не попала. Все удивлялись: «До чего же повезло, что «супостат» попал в самое прочное место на лодке, да еще с двумя запорами!»
На следующий день прибыл первый заместитель командующего флотом вице-адмирал А.И.Петелин. Он выслушал мои соображения о восстановлении лодки, а когда я стал спускаться вместе с ним в лодку, вежливо попросил меня за ним не ходить, так как он собирается прослушать магнитофонные записи. Евдокименко наказан не был, более того, некоторое время спустя он стал контр-адмиралом.
Как показал осмотр, пострадало ограждение рубки от удара и сама боевая рубка от затопления. Надо сказать, что ограждение рубки насыщено оборудованием, может быть, еще больше, чем внутренние помещения лодки. Здесь сосредоточены все «органы чувств» лодки и, кроме того, средства управления кораблевождением. Радиолокационные антенны, антенны связи и радиопеленгации, гидроакустический миноискатель, перископы, выдвижная шахта подачи воздуха к компрессорам, репитеры гирокомпаса, машинный телеграф, ходовые огни и другое оборудование были повреждены необратимо. Крышка люка требовала замены. Комингс люка и сама боевая рубка требовали исследования на предмет наличия остаточных деформаций.
В заводоуправлении собрались представители всех довольствующих управлений флота, которыми пытался руководить начальник вооружения и судоремонта флота Данила Иванович Феронов. В помещении стоял галдеж, Феронов повышал голос все больше и больше, но не по поводу восстановления лодки, а по причине неуважительного к себе отношения.
Пришлось взять дело в свои руки. Я отправил всех на лодку, чтобы каждый по своему заведованию получил у личного состава перечень оборудования, подлежащего замене. Дал на это четыре часа. Затем каждый должен был оставить мне копию перечня и отправиться добывать оборудование к себе на склад с базовым ЗИПом, а также выяснять возможности судоремонтного завода. Список недостающего оборудования с указанием чертежей и ГОСТов я попросил представить мне к вечеру следующего дня.
С представителями Адмиралтейского завода мы договорились, что они срочно поездом высылают изготовленное для строящейся лодки ограждение, а также бригаду рабочих для его монтажа и насыщения оборудованием, которое поставит флот. С этим все ленинградцы, кроме Самаркина и Хазанова уехали.
По моему вызову из ленинградского НИИ приехали два научных сотрудника, Володя Отсон (мой однокашник по академии) и Гиви Квачадзе. Я поручил им сделать обмеры рубки и по этим данным путем расчетов определить, годится ли она для дальнейшей эксплуатации. Для этого пришлось изготовить и установить струны и очистить корпус рубки от пробковой изоляции.
Комингс люка пришлось кое-где наплавить, а кое-где подшабрить.
К этому времени обломки ограждения были уже демонтированы, и шло получение поставок от довольствующих органов флота. Не хватало восьми позиций оборудования, в том числе подъемника командирского перископа. Я дал шифровку в Москву, и недостающее оборудование стали привозить на самолетах. Подъемник перископа пришлось взять с ремонтирующейся лодки.
На восьмой день пришел килектор и своим краном поставил на палубу лодки новое ограждение, состоящее из нескольких секций. Их монтаж и сварка были сложнейшим делом, поскольку нужно было обеспечить строгую соосность верхних и нижних отверстий для выдвижных устройств. Более подробно излагать ход работ не буду, так как это будет утомительно для читателя, незнакомого с деталями.