Бенефис и другие юмористические рассказы
Шрифт:
— Спросите у нея, — кричитъ помощникъ. — Она должно быть съ ума сошла, или что-нибудь такое!
— Что это значитъ, миссъ Мало? — говоритъ шкиперъ.
— Спросите у него, — отвчаетъ миссъ Мало, дыша тяжело и прерывисто.
— Мистеръ Джаксонъ, — говоритъ шкиперъ очень строго, — что вы такое надлали?
— Ничего! — завопилъ помощникъ.
— Неужели то, что я слышалъ, была пощечина? — говоритъ шкиперъ.
— Да, пощечина, — отвчаетъ помощникъ, скрежеща зубами.
— Пощечина вамъ? — спрашиваетъ опять шкиперъ.
— Ну да. Я же говорю вамъ, что она съ ума сошла! — говоритъ помощникъ. — Я сидлъ
— За что же вы его ударили? — спросилъ опять старикъ у двушки.
— За то, что онъ заслужилъ этого, — отвчала миссъ Мало.
Шкиперъ покачалъ головой и посмотрлъ на помощника такъ печально, что тотъ началъ шагать взадъ и впередъ по кают и стучать по столу кулакомъ.
— Если бы я не слышалъ этого самъ, то ни за что не поврилъ бы, — говоритъ шкиперъ. — И вы къ тому же еще отецъ семейства! Хорошій примръ подаете вы молодымъ людямъ, нечего сказать.
— Пожалуйста, не говорите больше объ этомъ, — попросила миссъ Мало. — Я уврена, что онъ и самъ теперь жалетъ.
— Хорошо, — сказалъ шкиперъ, — но вы понимаете, мистеръ Джаксонъ, что хотя я и не слжу за вашимъ поведеніемъ, но вы уже не имете права говорить съ этой барышней. Кром того, вы должны считать себя исключеннымъ изъ комитета.
— Чортъ бы побралъ комитетъ! — закричалъ помощникъ. — Чортъ…
Онъ оглянулся кругомъ, и глаза у него точно хотли выскочить изъ головы; потомъ вдругъ сразу закрылъ ротъ и ушелъ на палубу. Онъ никогда уже не вспоминалъ про эту исторію, да и вообще почти не говорилъ ни съ кмъ, до самаго конца плаванія. Молодые люди опять принялись за свои карты и шашки, но онъ точно не замчалъ ихъ, и ни разу не заговаривалъ со шкиперомъ, пока тотъ самъ не обращался къ нему.
Наконецъ добрались мы до Мельбурна, и первымъ же дломъ шкиперъ далъ нашей барышн денегъ, чтобы она създила на берегъ и купила себ платье. Онъ сдлалъ это очень деликатнымъ манеромъ; предложилъ ей ея жалованье, какъ юнг, и я никогда не видывалъ, чтобы кто-нибудь такъ удивился и обрадовался, какъ она. Шкиперъ похалъ съ ней на берегъ, такъ какъ у нея былъ немного странный видъ, чтобы отпустить ее одну, но черезъ часъ онъ вернулся безъ нея.
— Я думалъ, что она можетъ быть уже на бриг, — сказалъ онъ м. Фишеру. — Я какъ-то потерялъ ее изъ виду, пока дожидался около одного магазина.
Ну, они посуетились, поволновались, и потомъ отправились на берегъ искать ее, и вернулись въ 8 часовъ, очень встревоженные, опять ни съ чмъ.
Прошло и 9 часовъ, а ея и слда не было. М. Фишеръ и м. Скоттъ были въ ужасномъ состояніи, а шкиперъ разослалъ всхъ до одного человка на берегъ на поиски. Искали они ее и тамъ, и здсь, и въ томъ и въ другомъ квартал, и отъявились наконецъ на бригъ въ полночь, до того измученные, что почти не могли стоять, не держась за что-нибудь, и до того разстроенные, что едва могли говорить. Ни одинъ изъ офицеровъ, кром м. Джаксона, не ложился въ ту ночь, а едва разсвло, какъ они уже опять поспшили на поиски.
Ну, однимъ словомъ, она исчезла такъ безслдно, словно свалилась за бортъ, и кое-кто изъ ребятъ уже поглядывали на окружавшія волны, какъ бы ожидая, что вотъ-вотъ всплыветъ ея тло. Часамъ къ двнадцати почти вс мы пришли къ тому убжденію, что ее похитили, и м. Фишеръ высказалъ нсколько замчаній насчетъ мельбурнской полиціи, отъ которыхъ полисменамъ бы не поздоровилось, если бы они могли ихъ услышать.
Я только что хотлъ подавать обдъ, когда дошли до насъ первые слухи о ней. Къ бригу пристали трое самыхъ обтрепанныхъ и угрюмыхъ шкиперовъ, какихъ мн когда-либо доводилось видть, и заявили, что имъ нужно переговорить съ нашимъ шкиперомъ. Вс они выстроились на палуб въ рядъ, и имли такой видъ, точно собирались заплакать.
— Добраго утра, капитанъ Гартъ, — сказалъ одинъ изъ нихъ, когда нашъ старикъ вышелъ къ нимъ вмст съ помощникомъ.
— Добраго утра, — говоритъ онъ.
— Знакомо ли вамъ это? — спросилъ вдругъ одинъ, показывая ему на конц своей палки халатъ-юбку миссъ Мало.
— Боже милосердный! — говоритъ шкиперъ. — Надюсь, что ничего не случилось съ этой бдной двушкой?
Три капитана вс въ разъ закачали головами.
— Ея уже больше нтъ, — сказалъ второй изъ нихъ.
— Какъ же это случилось? — спросилъ шкиперъ, очень тихо.
— Она сняла это… — сказалъ первый капитанъ, указывая на халатъ.
— И что же?.. простудилась? — спросилъ шкиперъ, тараща на него глаза.
Вс три капитана опять закачали головами, и я замтилъ, что они слдили другъ за другомъ, чтобы длать это разомъ.
— Я не понимаю, — говоритъ шкиперъ.
— Я и то боялся, что вы не поймете, — сказалъ первый капитанъ. — Она сняла съ себя это…
— Вы уже это говорили, — прервалъ его нашъ старикъ, довольно рзко.
— И сдлалась снова мальчишкой, — продолжалъ тотъ. — Да еще самымъ разбитнымъ, хитрымъ разбойникомъ — мальчишкой, какого я когда-либо встрчалъ, а перенанималъ я ихъ на своемъ вку не мало!
Онъ оглянулся на остальныхъ, и тутъ ужъ вс они трое такъ и покатились со смху, и начали приплясывать по палуб и хлопать другъ друга по плечу, словно взбсились. Потомъ они спросили, кому именно досталась пощечина, и кто м. Фишеръ, а кто м. Скоттъ, и сказали нашему шкиперу, какой онъ добрый, славный человкъ, какъ хорошо выполнилъ свою роль отца. Цлая куча лодокъ съ зваками собралась вокругъ нашего брига, и какъ мы ни отбивались кусками угля и полными ушатами воды, мы не могли разогнать ихъ. Мы стали посмшищемъ для всего города; и то ли еще было, когда, дня два спустя, мимо насъ тихо прошелъ пароходъ, и мы увидали перваго изъ прізжавшихъ къ намъ капитановъ, который стоялъ на мостик и насмшливо на насъ поглядывалъ, между тмъ какъ въ двухъ шагахъ отъ него, на носу, кривлялся этотъ чертенокъ-мальчишка, усиленно присдая и посылая намъ воздушные поцлуи. Шкиперъ чуть съ ума не сошелъ отъ стыда и досады!
АДМИРАЛЪ ПЕТЕРСЪ
Мистеръ Джорджъ Буртонъ, морякъ въ отставк съ пенсіей, сидлъ у двери своей квартиры, благодушно и безмятежно любуясь моремъ. Лто только что начиналось, и воздухъ былъ густо напоенъ ароматомъ многочисленныхъ цвтовъ; трубка м. Буртона была пуста и остыла, а кисетъ его съ табакомъ остался въ дом. Удостоврившись въ этомъ, онъ тихонько покачалъ головой и, уступая убаюкивающему вліянію глубокой тишины и спокойствія всего его окружающаго, отложилъ въ сторону безполезную трубку и задремалъ.