Безмолвный
Шрифт:
– Нет, - произносит Он. Нет? Черт. А. Нет, Он не ел. Господи. На долю секунды показалось, Он прочел что-то на моем лице, но Он ведь на меня не смотрел. Это отрицание не относится к той совместной ночи, что я нарисовал в своем воображении. Пока не относится. Быть может, Он знает о моих внутренних демонах все, быть может – ничего. Но, рано или поздно, это «нет» будет относиться именно к ним. Если только…
Мне все кажется, Он вот-вот осыплет меня укорами, оттолкнет или вновь объяснит, что женат на работе, а я ему не интересен. Как будто ночью я пытался на что-то претендовать, хотя это совсем не так. Верно ведь? Да, верно. Я всего лишь был пьян и просто хотел убедиться, что Он все еще здесь, что
Что ж, пусть так. Согласен. Это даже гуманно.
Он не ушел спать на диван. Там все еще валяются газеты, которые я вчера оставил. Он не ушел, остался спать со мной рядом.
Не думай об этом. Не сейчас. Приготовь завтрак.
Отварить яйца. Проще простого, тут ничего не испортишь. Отправить в тостер хлеб. Принять парацетамол. Шерлок работает. Молчит. Мне слышно, как Он равномерно и быстро постукивает по полу ногой. Он думает, ждет. Он весь в нетерпении.
Что ж. Значит, Его это не заботит. Он вернулся к расследованию, к Морану. Он не спрашивает, с какой стати я прижимался к Нему ночью. Выходит, это Его не напрягло. Его не волнует, что мы спали вместе, а я гладил Его по животу. А ведь так, несомненно, было. Я уткнулся лицом Ему в шею, да так и заснул, и Он не имел ничего против. И сейчас об этом даже не вспоминает. Он работает. Проверяет телефоны, с некоторых отправляет сообщения. Смотрит в экран. Что все это значит?
Мне всегда казалось, что ты – мой. По-другому, не в этом смысле, но все-таки мой. От Ирен это не укрылось, но она все равно решила, что ты ей нужен. Несколько бесцеремонно, не так ли? Она не могла не знать, как это скажется на мне. Но ей было плевать. Она просто взяла желаемое. А именно – тебя.
Не думай об этом. Намажь тосты маслом. Поставь яйца в пашотницы. Нож. Ложка.
Если бы тебя к ней не влекло, если бы ты не стал так пристально разглядывать ее обнаженную, я получил бы пулю в голову через десять минут после знакомства с ней. Что есть, то есть.
– Вот, - ставлю тарелку рядом с лаптопом. – Держи.
Ты задерживаешь взгляд на экране, затем смотришь на меня. На лице коротко вспыхивает улыбка - небрежное «спасибо». Это мне знакомо.
Когда-то эта короткая улыбка была частью нашего будничного общения. Для меня просто невозможно было неверно истолковать ее. Ты подмечал все, что происходит вокруг, но принимал к сведению только то, что важно. Ты пользовался этой улыбкой, чтобы поддержать мирные отношения. И этому я тебя не учил. Ты и так знал: выразить признательность за незначительный знак внимания и симпатии – все равно, что смазать механизм социального взаимодействия. Знал, но пользовался этим редко. Однако сейчас вот оно – «спасибо». На здоровье, Шерлок. На здоровье. А теперь ешь.
Теплый тост, подтаявшее масло, яйца всмятку. Мэри бы это не понравилось. Начнем с того, что она не любит яйца всмятку. Да и тосты у нее не в чести. Ей куда больше по нраву завтрак с большим количеством овощей. Помидоры и сладкий зеленый перец. Грибы. Ингредиентов куда больше, чем то количество, с которым я способен справиться спросонья, пусть и хочу, прежде всего, порадовать ее. Кофе, омлет с добавками. А тебя устраивает такой завтрак, как сейчас: единственный момент, угодить в котором тебе куда проще, чем большинству. Нам обоим по душе одинаковый завтрак. Ты ешь, смахиваешь с клавиатуры крошки. Как будто с нами вовсе не случалось ничего плохого.
У тебя на лице синевато-красная отметина. След моего удара. К нему хочется прикоснуться, хочется каким-то образом его стереть. Отек
Ночью от тебя не пахло сигаретным дымом. Мне показалось? Ты же опять начал курить, разве нет?
– Снова куришь? – спрашиваю я и откусываю еще кусок тоста. Я очень проголодался, надо было сварить два яйца.
Смотришь на меня, слегка приподняв брови. Удивлен, что я это понял, так? Знаешь, иногда я тоже способен что-то заметить. И замечаю.
– Нет, - снова улыбка. Видеть ее отрадно, даже очень. Мне приятно, когда ты мне улыбаешься. Но я ведь чувствовал его, чувствовал запах сигаретного дыма. Может, курил кто-то другой? Нет, для этого запах был слишком сильным. – Выкурил одну, когда ты не пришел вовремя, - продолжаешь печатать.
Ты курил из-за того, что я опоздал?
А. Так, значит, ты нервничал, да? И сильно. Это даже приятно. Так и надо? Не знаю. Когда я тебя увидел, ты не показался мне взволнованным. Я, конечно, был совсем не в том состоянии, чтобы это понять, но ведь это – то, в чем ты достиг совершенства. Ты подавляешь эмоции, делаешь вид, что у тебя их нет вовсе, не даешь им проступить на лице, не позволяешь выдать себя жестами. Но ты нервничал, ты был взволнован, когда увидел меня, и когда я увидел тебя. Мы не общались три года. Ты волновался. Считал, что я могу уйти? Разозлюсь? Откажусь жить с тобой взаперти в этом убежище, откажусь вернуться к нормальной жизни?
Быть может, тебе стало легче, когда я обнял тебя этой ночью. Быть может, вчерашним утром, сидя здесь, в «221б» ты рассчитывал и надеялся, что именно так и произойдет. Тебя потянуло курить из-за меня.
Да, это приятно. Странно, но приятно.
– Тебе ведь это аукнется, - я помню, что ты, бывало, срывался и снова начинал курить: всякий раз после этого тебе становилось скверно. Качаешь головой, но на меня не смотришь. Брось, ты и сам знаешь, что я прав. – Через пару часов тебя снова потянет курить, а спрятанных у меня нигде нет.
Может, ты и припрятал пачку где-то в квартире. Надо будет ее разыскать.
Отпиваешь глоток чаю.
– Я буду в норме, - да, скорее всего. Ты поглощен делом, сосредоточен на расследовании. Ну, или на чем-то вроде него.
Тот человек в охотничьей шляпе попал в газеты. Не на передовицу, естественно. В конец, в криминальную рубрику. Фотографий куда больше, чем текста: писать особо нечего. Рядовой фальшивомонетчик, причем работал именно с монетами. Ни слова о криминальной сети. Но я бы и это прикрепил к стене. Из-за шляпы. Обязательно. Преступление выбивается из общей картины, в статье ни одного ключевого для меня слова. Но шляпа – это послание. Знак. Решился бы я вообразить, что его подал ты? После всех тех шифровок в объявлениях я бы решил, что это обращение ко мне. Три-три нет игры. Игре конец. Вернись к нормальной жизни. Это стало бы приятным посланием. Я бы его ни за что не понял.
Один из телефонов издает трель. Пришло сообщение. Хватаешь аппарат, встаешь.
– Наконец-то, - пальцы мелькают по клавишам. – Серьезно, Джон, от личности столь параноидальной и циничной, как Себастьян Моран, я ожидал подобных действий гораздо раньше.
– Подобных чему? – что произошло? Что он сделал?
– Если только это не ответное послание, - ты разговариваешь с телефоном, как будто он может тебе ответить. – Возможно ли? Тогда это умный ход. Опасный. Но умный. Неужели он настолько умен? – я не помню, чтобы вчера на столе было радио, но сейчас оно есть. Видимо, появилось, когда я уже был слишком пьян, чтобы обратить на это внимание. – Нет, не думаю. Но даже у темного идиота случаются моменты просветления, не так ли, Джон?