Благородна и благочестива
Шрифт:
– Гляди, – воровато оглянувшись, махнула мэма Софур. – Чего у наших новеньких-то из мешка выпало.
– Няня, – нахмурилась Камилла, разглядывая ровную коричневую пластинку. – Что это?
– Попробуй, – Софур отщипнула кусочек, ткнула в зубы воспитаннице. – Само во рту тает!
Камилла не удержалась от искушения, надкусила ворованную сладость и даже глаза зажмурила от удовольствия. Сладко! Тёрпко! Пахнет…
– Нельзя так, няня, – распахнув глаза, с сожалением проглотила остатки лакомства Камилла. – Чужое. От соседей. Нельзя…
– Но вкусно же, – возразила Софур.
– Но вкусно, – признала Камилла.
Кроме неё, купаться и стираться отправились ещё несколько женщин. Место выбрали подальше от стоянки и с холмистым склоном, загораживающим лагерь караванщиков от желающих искупаться. Свет от костров сюда не доходил тоже, мылись при свете звёзд и спешили, кто как мог. Поселений поблизости не было, а вот гавань с контрабандными судами имелась, и нежеланные встречи, как предупредили возницы, здесь случались. Оттого задерживаться тут не собирались тоже: глава каравана предупредил, что выдвигаются на рассвете.
– Мыло обронила, – недовольно пыхтела жена лавочника, хлопая по мокрым камням. – Тут где-то…
– Я поищу, – мило отозвалась Камилла. – Если найду, так занесу тотчас.
Дальнейшие бесплодные поиски расстроенной лавочницы ни к чему не привели; в конце концов женщина решила поиски продолжить на рассвете, перед выступлением, и припустила вслед за прочими соседками обратно в лагерь.
– Я скоро, – махнула Камилла. – Догоню вас!
Убедившись, что осталась одна, дочь Рыжего барона подняла руку над водой с зажатым в ней мылом и принялась с удовольствием водить им по длинным, густым медным волосам. Отмывалась тщательно, улыбаясь мыслям, так, что от мыльного куска почти ничего не осталось к концу омовения. Возвращать лавочнице оказалось нечего, при себе оставлять опасно, поэтому остаток мыла был благополучно растворён в солёной воде. Выйдя из моря, Камилла наспех отёрлась тряпицей и быстро, дрожа от ночной прохлады, накинула нижнюю сорочку – самую свежую из тех двух, что имелись. Встряхнула и расчесала волосы, надела платье, с наслаждением чувствуя сухую ткань на чистой коже. Нагнулась, чтобы подобрать с камней постиранные вещи.
– Помочь, красавица?
Камилла метнула взгляд на подобравшихся со стороны гавани безликих наблюдателей – в темноте не разглядеть лиц, да не больно-то и хотелось – медленно выпрямилась. Прикинула неутешительные варианты в голове.
– И не страшно одной? – хмыкнул один из развязных парней, подходя ближе. В свете луны показалась кожаная безрукавка да затёртые штаны. – Компанию составить, девка?
Камилла медленно поджала губы.
– Я бы вас послала, доблестные пэры, да вижу – вы оттуда, – процедила сквозь зубы дочь Золтана Эйросского, отступая к воде.
– Далеко не уплывёшь, рыжая, – осклабился второй, нарочито медленно расстёгивая пряжку на обвисших штанах. – Плавать-то мы, чай, получше твоего умеем. Да и в юбках не запутаемся. А плыть-то тебе и некуда – вона корабль наш на рейде болтается… и лодка в гавани – тоже наша. От каравана тоже не услышат – море надёжно хоронит крики. Проверено, красавица…
От злости перехватило в горле. Мерзавец был прав: одной против четверых не справиться. Не докричаться, не сбежать по скользким камням и не уплыть. Великой получилась цена за краденое мыло.
Камилла предприняла попытку – всего одну – бросившись вдоль берега к холму, за которым скрывалась стоянка караванщиков. Догнали сразу: бегать у морских контрабандистов получалось тоже лучше. Дочь Рыжего барона двинула локтем по зубам первому преследователю, получила по лицу от второго и упала бы на камни, если бы жадные руки не подхватили, не рванули на себя.
– Ну, не рыпайся, – хрипло запыхтели над ухом, пока Камилла молча отбивалась от чужих рук. – Попортишь же себя, дурная…
– Тварь ударила меня, – злобно рыкнул неудачливый преследователь. – Попортить всё равно придётся!
Больше всего в тот момент стало жаль свежего белья и чистого, после омовения, тела. Это стало первой и последней мыслью перед тем, как с холма их окликнул громкий, чистый голос:
– Прочь от неё!
– Это кто ещё? – не впечатлился державший Камиллу контрабандист, щурясь на спускавшегося с холма высокого мужчину. – Герой-любовник? А, рыжая? Твой, что ли?
– Безоружный, – просветил товарища подельник, отступая от Камиллы. Махнул второму, развязно отходя от берега к приближавшемуся незнакомцу. – Слышь, полюбовник? Шёл бы отсюда, ничего твоей крале не сделается, если полежит тихо. И на тебя потом хватит! Не пойдёшь, гладенький – переломаем ноги да сдадим на невольничий рынок на Дальние Острова. Там на гладких и борзых большой спрос! И берут без разбору что девок, что парней.
Контрабандист, державший Камиллу, гыгыкнул, а приближавшийся к ним мужчина резко остановился и сложил руки в молитвенном жесте, опуская голову.
– Не, ты столбом не стой, – фыркнул переговорщик. – Пшёл отсюда, болезный. Ну, кому говорят? У меня при тебе якорь не подымется.
– Его и корабельной цепью не поднять, – хохотнул его напарник. – Чего на юнца-то валишь?..
Скабрезные шуточки перешли в позорный визг, когда из-под плотно прижатых друг к другу ладоней мужчины резко вырвался слепящий поток света. Мощным потоком отбросило сразу двух контрабандистов – только и свистнуло в воздухе, когда тяжёлые тела пролетели над головами, с хлюпаньем падая в морские воды далеко от гавани.
Державшие Камиллу мерзавцы отпрянули мгновенно, как по команде, отчего дочь Рыжего барона рухнула прямо на прибрежные камни, не удержавшись на ногах. Она ещё успела обернуться, увидев, как исказились лица мучителей в свете луны, прежде чем оба бросились наутёк. Далеко не убежали – сверкающий незнакомец развёл руки широким круговым движением, собирая слепящие лучи в единый сияющий золотистый щит – и метнул призрачное оружие в убегавших.
Злое гудение в воздухе пролетело мимо Камиллы, врезаясь кромкой слепящего щита в морских грабителей. Обоих постигла та же участь, что и их товарищей: тела с хлюпаньем упали далеко за пределами гавани. Камилла пригляделась и решила, что всем четверым легче, пожалуй, доплыть до корабля, нежели возвращаться к собственной лодке у берега. Это если, конечно, все живы и в силах грести уцелевшими руками.
– Вы целы?
Незнакомец уже подбежал к ней, протянул руку, позволяя девушке опереться о крепкую ладонь. Бережно поддержал второй рукой за плечо, помогая подняться на ноги. Камилла могла бы и сама, но отчего не воспользоваться, если предлагают? Особенно, если предлагает такой… Если по-добрососедски предлагают, в смысле.
– Да, благодарю, – быстро прочистив горло, певуче поблагодарила Камилла. – Если бы не вы…
Показательно пригляделась, вроде как не узнала сразу, и ахнула: