Благородна и благочестива
Шрифт:
– Ведь вы… наш новый сосед! Хотя, верно, вы и не запомнили, мы всего раз, мельком, виделись…
– Отчего не помню? – улыбнулся в темноте мужчина. – Я видел вас и раньше. В Старом Сорпигале, в порту. Ваша добрая тётушка отбила у нас повозку. А ведь мы за неё наперёд заплатили.
Камилла вспыхнула, вспоминая наконец и безобразную сцену в порту, когда мэма Софур и впрямь выдворила пожилого священника из последней приличной повозки, кроя тем, что хозяин каравана духовное лицо без повозки не оставит и что-то да придумает; и высокого паладина с глубоким капюшоном, который сопровождал священника. Кажется, паладин хотел тогда возразить, но священник не дал. Что-то тихо обронил сопровождавшему воину, и тот смирился.
– Мне очень неловко, – пробормотала дочь Золтана Эйросского, с трудом подавляя раздражение на няньку и злость на себя. – Право, пэр… я… я не...
– Пэр Доминик не в обиде, – заверил воин. – Сказал, что нам повезло вашими трудами не ехать рядом с рыбацкой телегой, а ещё хозяин отдал нам свою повозку, во избежание конфликта с Храмом Отца. Видите, всё прекрасно разрешилось.
Камилла улыбнулась, медленно выдыхая сквозь сцепленные в улыбке зубы. Непростое дело – понравиться молодому человеку, когда за спиной уйма неблагообразного народа, который бы скрыть от людских глаз на период знакомства.
– Могу я узнать ваше имя, доблестный пэр? – несмело поинтересовалась Камилла. Даже губу прикусила в знак трепетности и смущения. – Вы спасли мою честь и, возможно, жизнь тоже. Я до конца дней буду благодарна, и если я хоть чем-то…
– Благодарите Отца Небесного, не меня, – прервал её паладин. – Как видите, я пришёл к берегу безоружным и едва ли совладал бы с ними, не будь мне дарована часть силы Храма.
Камилла улыбнулась снова, на этот раз – искренне.
– Это было прекрасно, – просто обронила она. – Я никогда прежде не видела подобного.
– А я всю жизнь мечтал увидеть полную силу того, чем столь неосмотрительно пользуюсь, – без улыбки отозвался паладин. – Патрик.
– Просто Патрик? – уточнила Камилла, потирая пылающую скулу. Первый шок прошёл, и тело не замедлило напомнить о себе.
– Родовое имя в Храме Отца не имеет значения, – коротко улыбнулся паладин. – Вам больно?
– Немного, – призналась Камилла, прижимая ладонь к скуле. Как есть опухнет, и назавтра всё лицо от набрякшего синяка перекосит! И локтём при падении больно ударилась…
– Погодите.
Патрик осторожно положил ладони ей на плечи, коснулся большими пальцами подбородка. Камилла замерла, вдыхая внезапную ласку. Вот только прикосновение не оказалось не нежным, ни требовательным: паладин просто держал её, пока руки его вновь не разгорелись мягким золотистым сиянием, и весёлые искры не перебежали на плечи и щёки дочери Рыжего барона.
Свет озарил наконец и самого паладина, так, что Камилла не выдержала, вскинула глаза, разглядывая одухотворённое и по-мужески суровое лицо, глаза, тёплые, светло-карие, и тёмные волосы, стриженные непривычно коротко. Большинство воинов, каких встречала дочь Золтана Эйросского на Рыжих Островах, космы не стригли, и те так и болтались спутанной паклей, путаясь в кольчуге, шлемах и тесёмках.
– Легче? – встревоженно спросил Патрик.
От ладоней его всё ещё исходило тепло и сияние, но щекотно больше не было. Камилла неопределенно пожала плечами, дёрнула щекой, тотчас скривившись от боли.
– Не особо, – не подумав, брякнула она, тотчас спохватившись.
Патрика, впрочем, волновало вовсе не неблагородное поведение девицы.
– Странно, – пробормотал паладин. – Обыкновенно моей силы хватает на столь лёгкие ранения. Либо вера моя слабеет, либо… вы позволите? Хочу показать вас пэру Доминику. Возможно, он подскажет, в чём дело.
– Не стоит, – смутилась Камилла: общение со священством никогда не проходило для неё легко. Духовники, ежели хорошие, видят людей насквозь, а в её-то случае как раз прозорливости и хотелось бы избегать более всего.
– Уверен, он не откажет, – Патрик отстранился, предложил руку, чтобы Камилла могла опереться в темноте. – И мне будет спокойнее, если я провожу вас до лагеря. Пэра?..
– Камилла, – представилась дочь Золтана Эйросского, не поправляя необычное обращение. К «ллейне» она и сама ещё толком не привыкла. – Как скажете, пэр Патрик. Надеюсь, я не слишком нарушила ваши планы на омовение.
– Омовение подождёт, – немного смущенно рассмеялся паладин. – А вы – нет. Прошу?..
***
Когда паладин с Камиллой рука об руку приблизились к разведённому на стоянке костру, и сидевшие вокруг разглядели странную пару, первой охнула мэма Софур. Добрый пэр Нильс, верно, подумал, что от волнения, но Камилла знала точно – нянька наконец поняла предмет любовного интереса воспитанницы. Вопросов ночью стало не избежать.
– Что случилось, прекрасная Камилла? – подскочил Густав, едва не опрокинув миску лавочника. Тот поперхнулся нехорошим словцом, но из опасения перед незнакомцем – сдержался, не разразился целой тирадой.
– Пэра Камилла повстречала нехороших людей на побережье, – помог ей паладин. – Я объяснил молодым людям, что места для ночных прогулок хватит каждому.
– Ах, ллейна Камилла! – позабыв об осторожности, выпалил пэр Нильс. – Да как же это!.. Вы в порядке? Низкородные ничего вам не сделали?..
– Ллейна? – напряжённо уточнил паладин.
Камилла вздохнула.
– Это долгая история, пэр Патрик.
Паладин помолчал, затем усмехнулся и склонился в коротком поклоне.
– У всех нас свои секреты. Ллейна Камилла. Я позову пэра Доминика.
Патрик исчез прежде, чем Камилла успела добавить хоть слово, и девушка лишь тоскливо посмотрела ему вслед. Желанное знакомство оборвалось внезапно, а всё болтливые спутники!..
– Двигается бесшумно, – заметил лавочник, допивая свой бульон. – Недаром про воинов Храма говорят, будто они скользят, словно солнечный луч, неслышно и незаметно. Паладинов вообще нечасто увидишь посреди простых людей.
– Он священника сопровождает, – откликнулся переселенец, глядя, как жена его отходит к детям в повозку. – Оттого вынужден. Духовник-то стар, верхом ехать уже не может. Пойду, пожалуй: время уж отдыхать, а места у костра, глядишь, не всем хватит.