Бриг 'Три лилии'
Шрифт:
– Кто тебе этакий вздор в голову вбил?!
– прорычал богатей Синтор.
– Юаким, - сказал Миккельсон-старший.
Но богатей Синтор был не из тех, кто тратит время на пустые разговоры. Он соскочил с коня и крикнул батракам:
– Начнем с крыши! Черепица старая - прямо бросайте вниз! Потом окна. Да поосторожнее: стекла пригодятся для курятника!
Петрус Миккельсон опять постучал по трубе. Мгновение спустя на двор выскочил плотник Грилле. Он успел надеть лишь один башмак; брюки натянул прямо на ночную рубаху. Зато голос у него был зычный и сердитый, так что только держись!
Батраки приставили лестницу к стене, один уже карабкался вверх. Плотник нахмурился.
– Что тут творится?!
– заорал он.
– Дом сносят, вот что!
– заорал в ответ богатей Синтор.
– За тобой еще должок остался, но это после. А пока посторонись, сейчас черепица полетит!
Плотник сначала побагровел, потом побледнел, как бумага.
Он сделал глубокий вдох и выпалил:
– Сноси на здоровье, Малькольм Синтор. А только не вини меня, если кто ломом в заряд попадет. Мое дело было предупредить.
– Какой там заряд?!
– вскричал богатей Синтор.
Но плотник уже повернулся к нему спиной. Он оттолкнул Миккельсона-старшего, распахнул дверь настежь и завопил:
– Женщины и дети, первыми в лодку! Живей, коли жизнь дорога!..
После чего схватил Петруса Миккельсона за шиворот, поднял рывком на ноги и скомандовал:
– Чего расселся, Миккельсон! Грузи их в лодку и на Островок, пока дом на воздух не взлетел! Прощай, на тот случай, если больше не увидимся!
Богатей Синтор уронил лом на землю. Из дома выкатилась кубарем Туа-Туа Эсберг, крепко прижимая к себе кувшин бабушки Тювесон. Рыжие волосы развевались, точно пламя.
– Весла под кустом!
– крикнул плотник вдогонку Петрусу Миккельсону.
А вот и сама бабушка мчится с Боббе на руках. Юбка хлопала по ее худым ногам, пес завывал, словно голодный волк.
Богатей Синтор стал красный, как свекла, и сердито прикусил ус.
– Что все это значит?!
– заорал он.
– Все это Юаким виноват!
– крикнул плотник от сарая.
Он уже выпустил на волю овечку и теперь стоял с таким видом, что лучше голову даст себе оторвать, чем сделает хоть один шаг к дому.
– Какой такой Юаким?!
Плотник отошел в сторонку и плюнул три раза, будто увидел черную кошку.
– Оно как получилось: Юаким шел на гору Броккель взрывать. Да и забыл у нас ящик с зарядами.
– Какими такими зарядами?!
– взревел богатей Синтор.
– Динамитными, - ответил плотник.
– Целый ящик на крыльце оставил. Тут-то бабка Тювесон и вспомнила про муравьев.
Поглядеть на богатея Синтора, так можно было подумать, что он желал бы послать всех бабок Тювесон туда, где перец растет. И всех плотников - тоже!
– Какие еще муравьи?!
Плотник Грилле сморщился, точно ему захотелось чихнуть. Потом покосился на крышу - окошечко приоткрыто.
– Да которые в доме у нас, - сказал он.
– И шуршат, и скрипят в бревнах, ну, просто покоя не дают, даже в воскресенье. Вот бабка Тювесон и говорит: она-де слыхала, будто муравьи динамитного духу не выносят. Что ж, проверим, говорю, и давай в стенах дыры вертеть. А точнее сказать, шестьдесят два заряда рассовал. Тому уже три года.
Вчера целый день дыры искал. Да разве найдешь, я ведь их тогда глиной замазал.
Синтор стал белее мела.
– Эт-то... в...все бре...брехня, конечно!
– пробормотал он.
– А я что сказал?
– подхватил плотник.
– Думаешь, муравьи ушли? Хоть бы один! А динамита в стенах столько, что как захочешь чи-чи-чи-хнуть, - плотник отвернулся и зажмурился, - то хоть за сарай прячься.
У богатея Синтора вздулись жилы на лбу.
– Бреши кому-нибудь другому!..
– заорал он.
– Эй, наверху, начинай!
– Ка-а... ка-а... ка-ак хотите, - сказал плотник и чихнул.
Первая черепица полетела с крыши в крыжовник тр-р-р-ах!
– и разбилась вдребезги.
Никто не заметил руки Миккеля Миккельсона. Лишь на мгновение мелькнула она в окошке. Что-то зашипело совсем тихо, как муха жужжит в паутине, и рука тут же скрылась опять.
– Давай, давай, чего ждешь!
– скомандовал Синтор батраку.
Батрак протянул руку за следующей черепицей.
Ба-ах-х-х! Над домом поднялся клуб дыма. Батрак разжал пальцы, проехал по крыше и шлепнулся в крыжовник.
Остальных батраков точно ветром сдуло.
Богатей Синтор качнулся и схватил за хвост Черную Розу, чтобы устоять. Но лошади - беспокойные животные, к тому же пальба действует им на нервы.
Миг - и Черная Роза потащила богатея Синтора вверх по Бранте Клеву.
А плотник стоял на месте и почему-то держался руками за живот.
– Один есть, - сказал он батраку в крыжовнике.
– Теперь только шестьдесят один остался. Коли Синтор не поленится, все найдет!
Миккель Миккельсон лежал на чердачном полу, сплющив нос об оконце под застрехой. Он видел, как мчится, поднимая пыль, Черная Роза. Видел, как батраки мчатся следом. Видел, как встает с земли богатей Синтор - там, где выпустил конский хвост. Видел, как Синтор захромал вверх по горе.
Целый час прождал Миккель возле оконца, но никто из них не вернулся. Тогда он достал из кармана нож и вырезал на стене:
"1 мая 1892 года. Порох взорван. Миккель Миккельсон".
Потом пошел вниз и поставил на плиту кофейник.
Глава двадцать пятая
ПТИЧЬЕ ЯЙЦО
Май был в разгаре. Подснежники отцвели; ночи пахли водорослями и ландышами. Бранте Клев окутался пухом одуванчиков.
Миккель стоял, подвернув штанины, в воде возле Симонова сарая и собирал в банку мидии *. Мерлан лучше всего клюет на мидии, а Миккель уговорился с отцом отправиться на рыбалку. Вечером, когда солнце спускается к горам на западе, самый хороший клев.