Бульвар Постышева
Шрифт:
— Много думаю? Это плохо? Я не понял.
— Не знаю. Нет, хорошо, конечно. Я не в этом смысле, извини. Я, просто, тебя не всегда понимаю. Ты, правда, интересно рассказываешь. Но я ещё не все понимаю. Слишком быстро и много сразу — не успеваю всё переваривать. Прости. Продолжай, пожалуйста.
И она привстала, протянула руки к нему, извиняясь, виновато, по-детски смотрела в глаза.
— Ладно, живи, бестолочь, — улыбнувшись, ответил он. — А ты знаешь, что из всех живых существ, только дельфины, как люди, занимаются сексом для удовольствия?
— Нет! Правда? — удивилась Юлька.
— Вот! Эта информация — по тебе! Как ты сразу встрепенулась! Какой интерес в твоих бесстыжих глазах! Хорошо, хочешь, я только про это и буду рассказывать?
— Нет. Перестань. Я, правда, больше не буду…. А про дельфинов, ты всё придумал?
— Нет. Какая разница? Где-то читал. Или слышал. Не помню. Ладно, пошли домой.
Они медленно спустились с утеса, попугав по дороге наглых свистящих сусликов.
Вернувшись на базу, попили, помылись и в койку свалились. Любовь, несомненно, до изнеможенья, а что ещё делать? — до изнеможенья, чтоб после свалиться, забыться, задрыхнуть. В прохладе, под простынёю, обязательно голым, обнявши подругу, приятно задрыхнуть, чего не задрыхнуть? Они и задрыхли — устали, намаялись и находились. До ужина в сонную мглу провалились.
«Любимое дело», как пишут в буклетах.
Уже вечерело. Архип тихонько поднялся, чтобы не разбудить сладко дремавшую Юльку. (Девчонки в её возрасте всегда долго и симпатично спят, особенно, если почти не укрыты.) Взял ветровку, на всякий случай, и вышел на воздух. Тишина — ветра не было. Жара спала. От нечего делать, Архип пошел к месту костра и развалился на удобных, сделанных из бревен, лавках со спинками. Вечером, как стемнеет, наверняка, здесь опять будет костер (конюх с охранником уже натаскали дров), а пока прохлада в тени смолистой, толстой лиственницы. Архип достал из кармана ветровки блокнот (он всегда теперь носил с собой блокнот и карандаш), начал царапать нечто, что пришло в голову на утесе. Увлекся.
— Здорово, брат! — неслышно подошел здоровый мужик — «Загубленная молодость», как его про себя окрестил ещё вчера Архип.
Архип поднял глаза.
— Здорово.
— Что пишешь?
— Я даже не слышал, как ты подошел. Увлекся, извини.
— Бывает. Оперу пишешь?
— Оперуполномоченному, — отшутился старым анекдотом Архип.
— Опер сказал про всех написать? — мужик дал понять, что и он этот анекдот знает, поэтому так и спросил. Засмеялся.
— Верно.
Архип закрыл блокнот. Положил в карман ветровки.
Мужик присел рядом. Протянул банку пива Архипу.
— Будешь?
— Спасибо. Меня, кстати, Архипом зовут.
— Знаю, мы с тобой раз пять вчера знакомились. Юрий.
Мужик протянул руку.
Архип пожал.
— Будем знакомы ещё раз. Теперь не забуду. Вчера выпили много.
— Бывает.
«Тыщщщьььььь» — прошипели баночки, открываясь!
«Чокнулись», выпили.
— Как отдыхается?
— Нормально, — Архип, предложив сигарету Юрию, закурил вместе с ним от одного огонька.
Выпустили дым одновременно и смачно. Развалились с пивом и сигаретами в руках. Вытянули ноги. Красота! Расслабились на какое-то время. Помолчали. Красота, всё-таки!
— Вадик говорил, что ты книги пишешь, — Юрий повернулся к Архипу.
— Слушай его больше — музыканта.
— Понятно, — улыбнулся Юрий.
Архип слегка выпрямился, глотнул пивка, затянулся:
— Пишу маленько.
— Писатель, значит.
— Громко сказано. Повествователь, скорее.
— И о чем повествуешь?
— Да так — ни о чем, ерунду всякую, что в голову придет. Фиксирую на бумаге, потом друзьям даю, чтобы в туалете им было чем заняться. Не слушай его.
— Ясно. Он так и говорил…
— Про туалет?
— Нет, — Юрий опять улыбнулся. — Про то, что ты будешь отбрехиваться от писателя.
— Да, какой я…? А, впрочем, спасибо — приятно слышать, — Архип улыбнулся в ответ. — Мы вчера с тобой одну тему затронули, я сегодня аж в пять встал, чтобы её обмозговать.
— Ну и как?
— Нормально. Думаю, ты прав. Точное замечание — для мысли много места в любой обстановке. Ты — прав! Но на воле — лучше!
— Ещё бы! Знаешь, сколько я нагонял? Как две жизни прожил. Лучше тебе и не знать.
— Много было времени?
— Достаточно, — и Юрий задумался, вспоминая что-то.
Архип понимал, что не корректно задавать такие вопросы, раз человек не хочет на них отвечать. И он перестал задавать. Снова откинулся на спинку лавочки-бревна и принялся за пиво. Но надо же было о чём-то говорить — не сидеть же и молчать? Человек сам подошел, пивом угостил…
— Ты сам-то был там? — неожиданно спросил Юрий.
Архип понял, что значит «там».
— Нет. С чего ты взял? В том смысле, о чём ты спрашиваешь — нет. Но так — бывал. А с чего ты взял, что я должен был там быть?
— Так, показалось.
— Нет, не был.
— Я серьезно.
Архип затянулся. Как сказать человеку, если он серьезно? Хорошо, поговорим.
— Серьезно. Родственники и друзья у меня долго были в той системе. Приходилось часто бывать. Понимаешь?
— Да, понимаю. Эта система ни только с той стороны забора. Если уж прихватит — так всех сразу. И с этой стороны, и всю семью, и друзей и родных. Моя, вон тоже, сколько ждала, приезжала, плакала, — и он кивнул в сторону веранды, где о чем-то щебетали, покуривая, женщины. — Дождалась.
— Повезло.
— Не говори. Она у меня классная!
Архип допил банку.
— Сейчас, я ещё принесу, — сказал он. — У меня в холодильнике есть. Холодненькое! Будешь?
— Давай.
Архип сходил за пивом.
Открыли ещё по одной. Ещё закурили.
— Встреча с интересными людьми у костра, как говорится, — заметил Архип.
— Не говори.
— Вы-то так, с семьей, чисто, отдохнуть приехали? — чтобы поддержать беседу, нужно спрашивать о чем-то.
— Да. Надоело в городе. На природе душа отдыхает. — Юрий искренне наслаждался отдыхом. — Отпуск.