Бульвар Постышева
Шрифт:
Диагноз был налицо. Но Юля решила ещё послушать. Она грызла яблоко.
Архип достал ещё баночку пива.
«Тыыщь — щелк!» — прошипела и ёкнула баночка пива и открылась «волшебнику».
Архип, как будто понял Юлькины мысли, кивнул головой, как гусар, в знак благодарности баночке и произнес: «Благодарю Вас, Ваше Величество!», налил себе в стакан (Он не любил пить из банки) и выпил половину налитого. Затянулся сигаретой и, ни с тог, ни с сего, вдруг, сам затянул:
«Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала. Напрасные слова я тихо говорю…»Потом, забыв слова по тексту, придумал сам:
«Напрасные слова, как девки у вокзала, Напрасные слова, чмок-чмок — благодарю!»И разошелся не на шутку, взяв на семьдесят три октавы выше, встал с баночкой в руках и завыл, как белый медведь в теплую погоду:
«Напрасные слова — виньетка ложной сути Напрасные слова — ля-ля, фа-фа, ку-ку…»— Перестань! — проорала Юлька и хлопнула ладонями по кровати. — Хватит орать — я оглохла!
Но он не унимался — Остапа понесло:
«Напрасные слова, уж вы не обессудьте Напрасные слова, я скоро догорю!»Она кинула в него полотенцем.
Он только подзадорился:
«У вашего крыльца не вздрогнет колокольчик…»Забыв слова, он все-таки не остановился:
«Не обосрет мой конь вашу большую дверь…»— Фу!
«Напрасные слова, всего один укольчик…»Поймал подушку.
«Напрасные слова, я наркоман… (нет — решил он и переделал) я долбаеб теперь!..»— Угомонись, певец! — Юлька качала головой и крутила пальцем возле виска. Потом заткнула уши, но не обиделась, а улыбнулась, почему-то.
Ему это больше понравилось, и он повторил в другом разрезе и гораздо нахальней, подмигнув:
«У вашего крыльца не вздрогнет колокольчик…»— Слышали уже!
«Не обосрет мой конь вашу большую дверь…»— На-до-е-ло!
— А так?
«Напрасные слова! Я б с удовольствем кончил!»— Дурак!
«Напрасные слова! Но кто мне даст теперь?…»— Это точно!
— Всё!!!!
Архип сел в кресло. Он тяжело дышал. Ещё бы — так высоко взять. Наверное, весь лагерь наслаждался его пением — то-то все молчат в округе, даже Тайна не тявкает.
Через секунду, где-то в районе веранды раздались жидкие аплодисменты, и кто-то крикнул: «Браво!» «Ионика» переборами подхватила мотив, и он полился по Подлеморью.
— Во, — Архип двумя пальцами указал на входную дверь, — почитатели. Видишь, что песня животворящая делает? Она продолжается в каждом четырехкамерном сердце туриста, она по лесам и полям бурно льётся, она будоражит умы и щекочет нервишки… А ты говоришь — я не волшебник.
— Я так не говорю.
— Ну, думаешь.
— И не думаю. Ты — волшебник. Это каждый знает.
— Издеваешься?
— Да.
Юлька улыбалась. Она была довольна своей шуткой. Она уже научилась у него шутить, усугубляя смысл.
— Разрешите продолжать лекцию? — хитро спросил он.
— Лекцию? Лекцию продолжайте, — подыграла она.
Выдохнув, собравшись с мыслями, глотнув ещё пивка, он продолжил, но уже серьезно.
— Господь, сотворив нас по образу и подобию, наградил нас мельчайшей способностью к волшебству по образу и подобию, чтобы посмотреть, а что мы будем с эти делать? Мы же — долбоебы — тут же сотворили динамит. Теперь получаем Нобелевские премии, если придумаем, что-нибудь ещё, что будет полезно обществу, как правило, в военных целях. «Чтобы не изобретал ученый — все равно получится бомба!» А тот, кто сотворил снадобье от простуды и гриппа из лишайников, грибов и плесени, (в самом начале пути) — типа Пенициллин, — был признан ведьмой и сожжен публично на костре! Дескать, нехер народ травить — на все воля тех, кто стоит у руля пропаганды. В те времена — церковной. Только бомбы! Только бомбы и золото нужны Государству, которое, тоже придумано искусственно искусниками от пропаганды! Я — про Государство говорю. А золото — самый бесполезный материал, если не считать стоматологии и тех опытов, которыми одно время занимался мой брат. Блестит и убивает. Но все рвутся к нему: «Золото! Золото! Золото!» Гробница из золота, золотое кольцо в нос, золотое яйцо Фебержэ, золотая звезда и медаль… «Золотые слова!» — сказал мне одноклассник Сашка Родиков, когда я сказал на собрание членов жилищного товарищества «Зеленый берег», что нас хотят наебать. И он, как ни парадоксально, оказался прав — есть только золотые слова — типа: «По щучьему велению, по моему хотению…» или «В соответствии с действующим законодательством, на основании решения Правительства такой-то федерации за номером таким-то от такого-то числа, такого-то месяца, такого-то года, во исполнение Указа Президента такой-то страны. Постановляю…» Всё остальное — синим! Понимаешь? Нами придумано — волшебниками.
Архип налил в стакан ещё немного. Выпил. Затянулся.
Юлька окончательно оделась (трусишки под простынёю натянула).
Архип встал, открыл дверь, чтобы выгнать дым. Остановившись у двери, опершись на косяк, куря на улицу, он продолжал:
— Сто лет назад самолетов-то не было. Так, фанерная конструкция, которая рассыпалась на кочках, когда крутили педали. А сейчас? «Космические корабли бороздят просторы большого театра». И вот, что меня особо умиляет: закинули мы собаку в космос. Улетела бедная Лайка и сдохла среди приборов в своем скафандре. И сейчас где-нибудь летит. И ещё тысячу лет лететь будет. Нарвутся на неё инопланетяне — то-то подивятся: что за космонавт такой? Ни приборов управления в корабле, ни продуктов питания, ничего! Как такой космонавт кораблем управляет? Несчастная собачка! Человечество известно своей гуманностью во имя достижения великих целей научно-технического прогресса! А эти дебилы, ещё отправили корабль к звездам в долговечность с контейнером с информацией о нашей планете, кто мы, что мы, что имеем, что умеем и где расположены в космическом пространстве. Плюс ко всему, каждый день или час сигналы в космос запускают, чтобы услышали нас добрые гуманоиды. Тупее ничего придумать нельзя! Представь, если б лет за сто-двести до того, как Колумб Америку открыл, к нам бы приплыла бутылка или кокос какой-нибудь замазанный смолой с информацией об индейцах, с запиской и рисунками внутри. Дескать, мы такие-то-такие-то, зовут нас майя или ацтеки, у нас есть луки, барабаны, золото, индюки, картошка, табак, помидоры. Кое-что ещё интересное. Приезжайте дружить! — И координаты, телефон и номер отделения связи. Наши ребята, с этого берега, на моторках тут же бросились бы дружить. И высадились бы на берег, если б точно знали, что рядом с индейцами в песке дубины не зарыты и шмалеров у них с собою нет. Что, в сущности, и получилось, только лет на сто-двести позже и без приглашения, в Одна тысяча четыреста девяносто втором году от Рождества Христова, если я не ошибаюсь.
Архип выкинул сигарету, закрыл дверь, сел в кресло, налил и выпил ещё пива. Пьянел.
— Кстати, не хочу богохульничать, но я тут одну книжку интересную прочитал и теперь склонен верить Носовскому и Фоменко…
— Кто это? Фоменко, это который с радио?
— С радио? — не понял Архип. Потом понял, улыбнулся, представив Колю Фоменко за учебниками и ответил: — Нет, ни тот, этого, кажется, Анатолий зовут. Не важно, не перебивай. И так, я склонен верить Носовскому и Фоменко, и тому, как они утверждают, что дату Рождества Христова один монах — фантаст-самоучка по фамилии Скалигер выдумал и подогнал, как ему хотелось и требовалось высшими санами церкви, и всю Историю Человечества вместе взятую за одно подогнал или придумал. Дюже фантазировать он, оказывается, любил. За что ему и платили. И сам в историю попал!
— В смысле?
— В смысле — не было никаких Юлий Цезарей, Македонских, Чингиз Ханов — всё это сказочные персонажи, как Властелин колец, эльфы, гномы, гоблины. Были, конечно, люди с которых срисовывались эти типажи, но звали их по другому, жили они в другие времена и делами своими прославились, скорее всего, как-то по-иному. А многие из них — одно и тоже лицо. Мне сейчас трудно тебе будет всё это объяснить, я просто говорю. А ты верь или не верь — как хочешь. Лучше — верь. Хотя путаница такая, что мама мия! И даты, естественно, так перепутаны, что черт ногу сломит — это, как пить дать. Никто же ничего до этого не записывал — всё устный фольклор и придания какой-то старины глубокой, легенды и мифы народов «Междуморья». Всё остальное — фантазия! Выдумки и воспаленный мозг писателя-фантаста из темной кельи с лучиной на столе. А, может быть, корысть, что более вероятно. Пятьсот лет назад, когда товарищ Скалигер сочинял свои труды в сырой церквушке, Человечество ещё было абсолютно уверено, что Земля плоская, что Солнце вертится вокруг Земли, и Джордано, кажется, ещё не сожгли. Телескоп ещё не придумал Галилео. Луну считали планетой или звездой. Не было ни паровых машин не печатных станков — все вручную. Бумагу ещё не придумали, кстати. А Скалигер уже утверждал и доказывал, как мог, используя служебное положение и сан, что был и древний Рим, и античные Афины, и фараоны тысячелетиями правили среди песков Египта. И всякую другую фигатень, лишь бы прославиться, увековечить свое имя, а то, что он собьет все календари и мозги своим потомкам — его мало волновало. Сидел, сука, в потемках под лучиной и сочинял мифы. Получил свои гульдены и по бабам. А потом его писульки опубликовали. Толкин, твою мать! И все решили, что так оно и есть. А тут прошло всего сто лет, мы из фанерного самоката добрались до «Шатлов», от голубиной почты до Интернета, от прижигания ран коленным железом до пересадки сердец. Почему же раньше у нас тямы не хватало это выдумать, если цивилизация развивается несколько тысяч лет по понятиям товарища Скалигара. Короче, Юленька, нас дурят, как в школе, другие, более продвинутые, волшебники, у которых есть доступ к телевидению и радиовещанию, а мы, как тупые лисы меняем нору сырую на сухую и довольны до жопы! Вот Покуль говорит, что видел летающую тарелку на даче. Я верю. Другие — нет. Ты веришь?