Бунин и Набоков. История соперничества
Шрифт:
Итак, вернемся к реконструкции парижской встречи двух писателей в январе 1936 года. Бунин увидел в Набокове писателя, уже находившегося вне пространства русской классической литературы, которое Бунин считал исключительно своим. Это был уже не экзальтированный юноша-поэт, поклонник стихов Бунина и автор восторженных писем, а зрелый писатель, ясно представлявший свое место в литературе и не нуждавшийся в принадлежности к той или иной традиции или школе, кроме «школы таланта» [206] . Набокову еще предстояло написать свои лучшие рассказы, включая «Весну в Фиальте» (1936) и «Облако, озеро, башня» (1937). Однако коридоры русской культуры – и русского языка – становились слишком тесны для него, и такой проницательный человек, как Бунин, не мог этого не понять. Смесь разочарования, желчности, ревности и продолжающегося восхищения талантом Набокова…. Именно так можно описать отношение Бунина к Набокову в конце 1930-х годов. Берберова вспоминала, что Бунин «терпеть не мог» Набокова, «называл дураком» [207] . Те, кто знал Набокова и Бунина в конце 1930-х, а потом уже после войны, свидетельствуют о бунинских нелицеприятных замечаниях в адрес Набокова. Например, в 1937 году Зинаида Шаховская начала статью о Набокове в бельгийском издании La Cit'e Chr'etienne со ссылки на разговор с Буниным, происходивший в июле 1936 года, то есть уже после январской встречи с Набоковым, позже описанной в его автобиографиях. Бунин, писала Шаховская, говорил о молодых писателях, что они «не знают своего ремесла» («les jeunes ne connaissent pas leur m'etier»). «А как насчет Набокова?» – спросила журналистка.
206
Это выражение принадлежит Набокову и прозвучало в интервью 1966 года, данном Герберту Голду (Herbert Gold): «Я, кстати, заметил, что преподаватели литературы все еще считают <Блока и Мандельштама> представителями разных школ. Есть лишь одна школа: школа таланта». См.: Nabokov. Strong Opinions. P. 97.
207
Телефонный разговор М. Д. Шраера с Н. Н. Берберовой. 19 марта 1992 года. Нью-Хейвен – Филадельфия.
208
Zinaida Schakhowskoij. Un ma^itre de la jeune litt'erature Vladimir Nabokov-Sirin // La cit'e chr'etienne. 20 July 1937. Шаховская также упоминала этот разговор с Буниным в своей статье 1959 года, опубликованной под ее тогдашним псевдонимом: Jacques Crois'e. Les cas de Nabokov ou la blessure de l’exil // La revue de deux mondes. 1959. 15 August. P. 663. В книге «В поисках Набокова» Шаховская приводит русские переводы обеих статей. См.: Фонд Шаховской, Библиотека Конгресса.
209
Cp. Nabokov. Speak, Memory. P. 287.
Конечно же, Бунин и Набоков продолжали видеться в Париже. 6 февраля 1936 года в письме, отправленном из Парижа в Берлин, рассказывал жене: «У Алдановых народу же вообще навалило уйма; и опять длительно – и довольно тягостно – я беседовал с мрачным (от него ушла Галина <Кузнецова>!) Буниным» [210] . 8 февраля 1936 года Бунин побывал на литературном вечере под эгидой «Современных записок» в Salle du Mus'ee Social, где Набоков и Ходасевич читали свои произведения. Набоков прочел три рассказа – «Красавицу», «Terra Incognita» и «Оповещение», а Ходасевич – блистательную мистификацию «Жизнь Василия Травникова», которая в какой-то мере создала прецедент для появления Василия Шишкова, вымышленного набоковского поэта, который исчезнет из Парижа в 1939 году, опустившись в гробницу своих стихов [211] . Вера Бунина, которая помогала распространять билеты на вечер Набокова 8 февраля 1936 года, записала в дневнике: «У Сирина отталкивающий голос. <…> Его чтение мне не нравится, оно актерское, – точно учитель декламации, словом чтец-декламатор. Сам тоже не привлекает меня, но публика в восторге» [212] . В эти же дни, в письме, отправленном 10 февраля 1936-го, Набоков пишет жене:
210
Набоков Берг; цит. по: Набоков В. В. Письма к Вере: 1923–1976 гг. СПб., 2015 (готовится к печати).
211
См.: Boyd. Vladimir Nabokov: The Russian Years. C. 424–425; Берберова Н. Набоков и его «Лолита» // Новый журнал. 1958. 57. С. 114–115; Бахрах А. Бунин в халате (по памяти, по записям). Bayville, NJ, 1979. P. 78; Бахрах А. По памяти, по записям. Литературные портреты. Paris, 1980. C. 99–104. О Ходасевиче и создании Набоковым «Василия Шишкова» см.: Шраер. Набоков: темы и вариации. С. 211–239.
212
Бунин РАЛ MS. 1067/468.
Я сидел с Буниным (в пальто и каскетке, нос в воротник, боится безумно простуд) и раздобревшим, напудренным Адамовичем. <…> Потом поехали большой компанией в кафе Les Fontaines <Caf'e Les Fontaines на авеню де Версай (Avenue des Versailles) рядом с метро «Порт де Сен-Клу» и недалеко от дома, где жили Фондаминские> и там пили шампанское. Пили писатели: Алданов, Бунин, Ходасевич, Вейдле, Берберова и др. Все пили за здоровье Митеньки <сына Набоковых Дмитрия>. <…> Было очень весело и оживленно (что-то у меня смахивает на каникульную реляцию школьника, но я не выспался). Алданов кричал, что 1) «вы всех нас презираете, я вас вижу насквозь; 2) «вы первый писатель»; 3) Иван Алексеевич, дайте ему ваш перстень <т. е. признайте его победителем>. Иван, однако, артачился, «нет, мы еще поживем», и через стол обращался так к Ходасевичу: «эй, поляк» [213] .
213
Набоков Берг; цит. по: Набоков В. В. Письма к Вере: 1923–1976 гг. СПб., 2015 (готовится к печати). Там же см.: комментарий О. Ворониной о перстне, Пушкине и Державине. Ср. Владимир Набоков: Письма к Вере/Публ. О. Ю. Ворониной и Б. Бойда при участ. Г. Барабтарло // Сноб. Ноябрь 2010. 11.12 сентября 2013 года.
Еще через несколько дней, в письме, посланном 13 февраля 1936 года, Набоков сообщает жене:
Вечером тут было большое общество (писатели были представлены Бунином, Алдановым, Берберовой), и я читал «Уста к устам», а потом стихи. Разошлись поздно, – и автоматически собрались все опять в кафэ, так что домой вернулись Бог знает когда. Мы довольно забавно повздорили с Б<униным> о Толстом. Как он, Бунин, похож на старую тощую черепаху, вытягивающую серую жилистую, со складкой вместо кадыка, шею и что-то жующую и поводящую тускло-глазой древней головой! [214]
214
Набоков Берг; цит. по: Набоков В. В. Письма к Вере: 1923–1976 гг. СПб., 2015 (готовится к печати).
15 февраля 1936 года Бунин и Набоков приняли участие в вечере Объединения писателей и поэтов вместе с Адамовичем, Берберовой, Цветаевой и другими писателями [215] . После этого вечера Бунин и Набоков виделись еще несколько раз, о чем мы узнаем из подробных отчетов в письмах Набокова к жене. В письме, отправленном 21 февраля 1936 года, есть такие слова: «…звонил Бунин приглашая на обед – вместе с Алд<ановым> и Зайц<евым> <…> но я уклонился – и очень рад что уклонился» [216] . 27 февраля 1936-го, уже незадолго до возвращения в Берлин, Набоков пишет жене: «За сим я заехал за Ириной <Кянджунцевой, сестрой Тенишевского одноклассника Набокова Савелия Кянджунцева> и с нею в ее лимузине поехал с корректным визитом к Бунину, который принял нас в вишневой пижаме, – мешки под глазами, простуда, тоска, – и угостил самосским вином» [217] .
215
См.: Русское зарубежье/Под. ред. Мнухина. Т. 3. (15 февраля 1936 г.); см. также: Boyd. Vladimir Nabokov: The Russian Years. P. 425.
216
Набоков
217
Набоков Берг; цит. по: Набоков В. В. Письма к Вере: 1923–1976 гг. СПб., 2015 (готовится к печати).
Глава 3
«…Мысленно секу Вашего наследника»
В конце февраля Набоков вернулся в Берлин. И у него, и у Бунина остались смешанные – и отнюдь не самые приятные – воспоминания об их встречах. О переменах в их отношениях можно судить и по отзывам современников. Вспоминая путешествие Бунина в Прибалтику весной 1938 года, его эстонская знакомая Вера Шмидт отметила, что, к ее удивлению, он отзывался о Набокове с совершеннейшим безразличием [218] . Берберова вспоминала, что в конце 1930-х годов имя Набокова «приводило <Бунина> в ярость» [219] .
218
См.: Литературное наследство. Иван Бунин. Т. 84, кн. 2. С. 335.
219
Берберова Н. Курсив мой. Нью-Йорк. С. 298; ср.: Берберова Н. Курсив мой. М., 1996. С. 300. Во время телефонного интервью 19 марта 1992 года Н. Н. Берберова рассказала мне, насколько Бунин не выносил Набокова в последние годы: «Он его терпеть не мог, называл дураком». (Телефонное интервью, Нью-Хейвен – Филадельфия, 19 марта 1992 года).
По приезде в Берлин Набоков отправляет Бунину экземпляр романа «Отчаяние», сопровождая его такими словами (илл. 11):
Дорогой Иван Алексеевич,
Мне было очень, очень хорошо с вами в Париже. Но еще тысячи вещей остались, которых я вам не высказал, а теперь всего не вместишь в надпись на книжке. Во всяком случае шлю вам от души привет!
220
Публикуется по автографу (дарственная надпись в кн.: Сирин В. Отчаяние. Берлин: Петрополис, 1936) (Carl A. Kroch Library, Корнеллский университет, США); см. также: Набоков и Бунин. Переписка. С. 199.
Несмотря на растущую дисгармонию в их отношениях, Набоков продолжает обращаться к Буниным по литературным делам – в данном случае по поводу 4-го вечера «Современных записок» с участием Ходасевича и Набокова (который был потом отложен до января 1937 года):
<6 декабря 1936 г. Берлин>.
Многоуважаемая Вера Николаевна,
вспоминая ту деятельную помощь, которую вы так любезно оказали мне прошлый раз, позволяю себе вас просить и на этот раз не отказать мне в вашем содействии. Мой вечер в соединении с Совр<еменными> Зап<исками> состоится 26-XII [221] . Надеюсь, что и вы и Иван Алексеевич здоровы.
Целую вашу ручку
221
См.: Русское зарубежье/Под. ред. Мнухина. Т. 3. С. 274.
222
Публикуется по автографу (открытка) (Бунин РАЛ MS. 1067/5464); см. также: Набоков и Бунин. Переписка. С. 200. Датируется по почтовому штемпелю. Адрес: 1, rue Jacques Offenbach, Paris, Frankreich. Обратный адрес: Nestor str<asse>, 22, <Berlin>.
После возвращения Набокова в Париж в январе 1937 года встречи с Буниным, хотя и лишенные взаимопонимания, все же продолжались. Бунин бывал на чтениях Набокова. Хотя и неохотно, Вера Бунина принимала участие в продаже билетов на вечер Набокова под эгидой «Современных записок», состоявшийся 24 января 1937 года в Salle des Societes Savantes. В тот же день Вера Бунина записывает: «Сирину я собрала 370 + 400 франков. <…> После вечера Сирина у меня пили чай» [223] . 25 января 1937 в письме жене, посланном из Парижа в Берлин, Набоков описывает вечер, где он читал отрывки из «Дара», а со вступительным словом выступил Ходасевич [224] . «Потом, по традиции, всем обществом, переселились в кафэ, человек двадцать с непременными Буниным, Алдановым, Берберовой, Ходас<евичем> и т. д.» [225] . Еще через несколько дней, 31 января 1937 года, в дневнике Буниной появляется такая запись: «Дома: Сирин с Алдановым, Рощины. <…> Вечером: Пушкинский вечер у дворян <…>. Сирин меня хотел видеть, потому что надеется, что я сделаю ему что-то. Почему я для него должна что-то делать» [226] .
223
Устами Буниных. Т. 3. С. 23.
224
Cм.: Мнухин. Т. 3. С. 274.
225
Набоков Берг; цит по: Набоков В. В. Письма к Вере: 1923–1976 гг. СПб., 2015 (готовится к печати).
226
Бунин РАЛ MS. 1067/412
В письме, отправленном из Парижа 1 февраля 1937-го, Набоков сообщает жене о недавнем визите к Буниным, где были Алданов и Рощин, а в письме от 8 февраля 1937 года пишет о предстоящем обеде с Буниным и Цетлиными [227] . Уже через два дня, 10 февраля 1937-го, Набоков отправляет жене письмо, в котором рассказывает ей: «…звонил <…> Бунин с предложением найти подходящее для нас место около Lavandou <Ле-Лаванду> и поселиться рядом. Завтракаю с ним в субботу» [228] . 15 февраля 1937 года Набоков пишет жене: «Вижу тысячу людей – Кокошкиных-Гуаданини <Вера Кокошкина и Ирина Гуаданини> (don’t you dare be jealous <не смей ревновать>) Тэффи, Буниных, Татариновых <Владимир и Раиса Татариновы>». Набоков рассказывает жене о своем разочаровании в Бунине (29 марта 1937 года): «При ближайшем рассмотрении Бунин оказывается просто – старым пошляком – а Зайцев напротив – выигрывает».
227
Набоков Берг; цит. по: Набоков В. В. Письма к Вере: 1923–1976 гг. СПб., 2015 (готовится к печати); см.: там же комментарии Ольги Ворониной.
228
Набоков Берг; цит. по: Набоков В. В. Письма к Вере: 1923–1976 гг. СПб., 2015 (готовится к печати). В Ле-Леванду, курорте в департаменте Вар на Лазурном берегу Франции, расположенном примерно в получасе к западу от Сен-Тропеза, была колония русских эмигрантов. Согласно дневнику Веры Буниной, в 1937-м Бунины общались с баронессой Людмилой Врангель, которая, как можно предположить, могла заинтересовать Буниных в отдыхе в Ле-Лаванду, где существовала колония русских эмигрантов. Я благодарен Ричарду Д. Дэвису за эту информацию.