Цельное чувство

Цетлин Михаил Осипович

24. «Пусть резкость мира (не складной ли ножик?)…»

Пусть резкость мира (не складной ли ножик?) Защелкнется, не причиняя зла, В руке Любви, что нежность принесла. Мой дух больной твоею властью ожил. Тобой храним, он больше не встревожен Угрозами. Судьба моя светла. И тьмы людей, их темные дела С тобой — жизнь в жизнь — мы вместе превозможем. И наши жизни с каждым днем белей, Всё глубже в мир земной пуская корни, Взнесут свой цвет, с нетленностью лилей, В край грез, недосягаемый и горний. Сам

Бог любовью нас обогатил И в мир вознес гармоний и светил.

25. «Я сердце, как тяжелый груз, несла…»

Я сердце, как тяжелый груз, несла. Со скорбью скорбь сплеталась в ожерелье. Так у других, чья жизнь не тяжела, На нить алмазы нижутся веселья, И эта нить вздымается, светла, От сердца легкого биенья. Цели, Надежды я не знала. Еле-еле И Божия десница бы могла Поднять груз сердца. Словно затвердело Оно от скорби. Но тогда его В глубокое свое ты существо Спокойно погрузил. И без предела Оно теперь поглощено тобой. Ты — связь между звездами и судьбой!

26. «Жила я долго в мире сновидений…»

Жила я долго в мире сновидений, Вдали от плотью скованных людей, Питая дух нетленностью идей И музыкой, всех необыкновенней. Но мир истаял дивных вдохновений. Замолкли звуки. Как им ни владей, Дар изменил. Тогда ты, чародей, Явился предо мной, небесный гений. И вся та красота, чем я жила — Напевность, блеск, сияние чела — В тебе сторицей как бы воплотилось. И я в тебе с избытком обрела Утерянную мною легкокрылость. Ведь как бы греза ни была смела, Еще необычайней Божья милость.

27. «Любимый мой, тобою дух мой поднят…»

Любимый мой, тобою дух мой поднят Над этой мрачной плоскостью земной. Ты жизнь вдохнул в меня, и страсти зной Всю вечность в поцелуй вместил сегодня. Искала я лишь образа Господня, Просвета в мир неведомый, иной. Но ты негаданно был найден мной, И я сильна, уверена, свободна. Как тот, кто проникает в мир чудес, С лужайки златооких асфоделей Оглядывается на темный лес Земных страстей в покинутом пределе, Так я скажу, чей дух тобой воскрес: Любовь, как Смерть, ведет нас к высшей цели.

28. «О пачка писем! мертвая, немая!..»

О пачка писем! мертвая, немая! Какая дрожь пронзила их покой, Когда, листки из связки вынимая, Я их роняла трепетной рукой. Тут он просил, чтобы его сама я Как друга приняла; а вот другой Листок, где светлый день назначен мая. А здесь письмо — «любимой, дорогой». Как будто Божья сила осенила Усталый дух, и муки стон утих. А вот слова — «я твой»… бледны чернила, Так часто прижимала к сердцу их. А тут! но тайны я не проронила, И не дерзнет о ней поведать стих.

29. «Я о тебе всё думаю, и мысли…»

Я о тебе всё думаю, и мысли Вокруг тебя, как дикий виноград Вдоль дерева. С трудом заметит взгляд Высокий

ствол — побеги так нависли На нем. О дуб мой крепкий, не помысли, Что друг твой этим грезам больше рад, Чем твоему присутствию. Стократ Оно дороже! Дереву не ввысь ли Расти — судьба? Но если дикий плющ Его обвил, то рост его могущ Не будет. О, явись мне, превозвысясь! Так радостно, лишь на тебя взгляни! Такая свежесть есть в твоей тени, Что грезить не к чему — лишь чуять близость!

30. «Я вижу образ твой сквозь слезы ночью…»

Я вижу образ твой сквозь слезы ночью, А днем ты улыбался. Почему Я так грустна? Сама я не пойму… Своей тоски не в силах превозмочь я. Как будто светлый хор поет, пророча Блаженство в храме, озаряя тьму Молящихся, но в ладанном дыму Вдруг служка оземь грохнется, точь-в-точь я. Еще звучит торжественно аминь. Но всюду мрак неведомых пустынь, Хоть в отдаленье голосу я внемлю. Быть может, мне привиделся лишь сон, И дух мой был на небо вознесен, — А слезы горько падают на землю.

31. «Когда ты здесь — всё сказано без слов…»

Когда ты здесь — всё сказано без слов. Я взор ловлю. Так днем глазами дети, Купаясь в свете, ловят словно в сети Чудес животрепещущий улов. Последнее сомненье поборов, Я жду, когда падут помехи эти, Что встали между нами в злом запрете, Как бездна между дальних двух миров. Дай словно в голубятне приютиться! В толпе беспомощна как голубь я. Крылатый мой, укрой меня любя. Позволь широким сердцем защититься. Ах, эти мысли, когда нет тебя — Как изнемогшие на небе птицы.

32. «Заря чуть занялась, вслед за твоею клятвою…»

Заря чуть занялась, вслед за твоею клятвою Меня любить, я взор направила к луне: Ее изменчивость была примером мне, И узы новые, мою судьбу захватывая, Сулили ль счастье нам? Я знала, что душа твоя Достойна лучшего, и голос свой вполне Ты дашь под инструмент, что строй хранит вдвойне, А не расстроенный, чьи струны рвутся надвое. Певец, владеющий искусством скрипача, Разлад малейший ты своей считал ошибкою, Расстаться не спеша с невыдержанной скрипкою. Под опытной рукой неслыханно звуча, Одушевляются внезапно струны, клавиши, Искусство мастера великого восславивши.

33. «Да, этим прозвищем зови меня и ты…»

Да, этим прозвищем зови меня и ты. Ведь с самых ранних лет, его послушна звуку, Из круга детских игр, цветы зажавши в руку, Стремилась я — взглянуть на милые черты. О, эти голоса, так нежны и чисты, Что с музыкой небес слились! Увы, разлуку Всё глубже чувствую с годами я и муку Влагаю в стон среди молчанья пустоты. Да будет голос твой — умолкнувших наследник! Осенние цветы ты вешним вслед нарви! Быть может, сердцу нет милей цветов последних, И упоительней последней нет любви. Зови меня как те, кого уж нет на свете, Всё существо мое тебе тогда ответит.