Цельное чувство
Шрифт:
… каждый штрих в этой книге, каждый эпитет, приуроченный к кому-либо из затронутых автором лиц, имеет какое-то и, по убеждению автора, достаточное обоснование в изученной им документации, а не является ни скороспелым плодом безответственной размашистости пера, ни сознательным домыслом «романтизирующего» историка-комментатора. Не в процессе квазибеллетристической и полупублицистической «писательской стряпни» создавалась эта книга, а в процессе вдумчивой и обстоятельной исследовательской работы [87] .
87
Зайцев К. «Декабристы» М. Цетлина // Россия и славянство. 1932. № 222. 1 июля. С. 3.
Другой Зайцев, однофамилец предыдущего — Борис Константинович, — отреагировал на 2-е издание романа Цетлина (Декабристы. Судьба одного поколения. <N.Y.> Experiments, 1954) следующим образом:
М.О. Цетлин написал не роман, а книгу живой истории, в которой правдивыми красками изобразил картину русских бед, не сгущая, не преувеличивая ни в ту, ни в другую сторону.
Скорбное зрелище, — с грустью констатировал далее Зайцев. — Все как-то приходит не вовремя и не так, как бы надо. Может быть, и других не все гладко. История — всегда перечень
88
Зайцев Борис. Дни. М.; Париж: YMCA-Press: Русский путь, 1995. С. 218–220 (впервые: Русская мысль. 1954. № 657. 12 мая).
В целом высокую оценку роману выставил В. Ходасевич, который в письме к М. Карповичу от 19 марта 1932 г. отмечал, что «Декабристы», «кажется, будут совсем недурны. Жидковато, бледновато по письму, но предмет он знает. Теперь это редкость» [89] .
А в рецензии настоятельно рекомендовал вниманию «широкого круга читателей»
эту вдумчивую, очень человечную, со скромным, но тонким искусством написанную книгу, в которой занимательность повествования сочетается с обширностью суждений. Настоящее, непоказное знакомство автора с эпохой и специальной литературой о декабристах делают книгу Цетлина надежным руководством для ознакомления с одной из самых любопытных глав русской истории [90] .
89
Ходасевич В. Собрание сочинений: В 4-х томах. Т. 4. М.: Согласие, 1997. С. 518.
90
Ходасевич Владислав. «Декабристы» // Возрождение. 1933. № 2977. 27 июня. С. 5.
То же отмечал Л. Кельберин, писавший, что
когда читаешь «Декабристов» Цетлина, невозможно усомниться в том, что для него сюжет этот не из тех, которые приходят, а такой, который сопровождает его всегда, который он глубоко понимает и любит, — настолько цельно все произведение, настолько живы лица, выведенные в нем [91] .
Перед лицом смертельной опасности — оккупацией нацистами Парижа — семья Цетлиных переселилась в США. С этой последней в жизни Михаила Осиповича эмиграцией связан заключительный этап его биографии. В Америке Михаил Осипович печатался в нью-йоркских газетах «Новое русское слово» (как стихи [92] , так этюды и очерки [93] ), «Заря» (см., к примеру, очерк «М. Антокольский» — 1943. 15 февр. № 4. С. 17–18), журнале «Новоселье» (см., к примеру, очерк «Д.С. Мережковский (1865–1941)» — 1942. № 2. С. 48–56). В 1942 г. вместе с М.А. Алдановым он основал «Новый журнал» [94] . В 1944 г. в Нью-Йорке вышла книга Цетлина «Пятеро и другие» о композиторах «могучей кучки» [95] , иллюстрации к которой сделала его приемная дочь А.Н. Прегель (ей, кстати, эта книга и была посвящена); 2-е издание осуществлено вдовой после смерти автора, в 1953 г. [96]
91
Числа. 1933. Кн. 9. С. 216.
92
См.: «В альбом Иоланте» (1941. № 10354. 15 июня. С. 8.).
93
См.: «„Евгений Онегин" Чайковского: (К сегодняшней постановке оперы в Таун Холле)» (1943. № 10963. 27 февраля. С. 3, 5), «„Пиковая дама“ Чайковского» (1943. № 10998. 3 апреля. С. 4), «Автобиография Андрэ Моруа» (1943. № 11069. 13 июня. С. 8).
94
См. об этом: Бирман М. Создатели «Нового журнала» // Евреи в культуре Русского зарубежья: Статьи, публикации, мемуары и эссе Т. 5 / Сост. и изд. М. Пархомовский. Иерусалим, 1996. С. 153–161; Три письма М. Алданова Цетлину, связанные с открытием «Нового журнала», см. в публикации М. Пархомовского «К истории „Нового журнала”» (Евреи в культуре русского: Статьи, публикации, мемуары и эссе Т. 4 / Сост. и изд. М. Пархомовский. Иерусалим, 1995. С. 292–298).
95
Отзывы на нее см.: Седых А. Драма Мусоргского: (Книга Мих. Цетлина) // Новое русское слово. 1944. № 11775. 23 июля. С. 2; Алданов М. // Новый журнал. 1944. № 8. С. 405–408) Лурье А. Книги о русской музыке // Новое русское слово. 1945. № 11965. 28 января. С. 8.
96
См.: Ольховский А. По поводу переиздания книги М. Цетлина «Пятеро и другие» // Новое русское слово. 1953. 10 мая; В.П. [Пастухов В.] М. Цетлин. «Пятеро и другие». Изд. Нового журнала, 2-ое издание. Нью-Йорк // Опыты. 1953. № 1. С. 204.
В последние годы жизни Цетлин работал над книгой о русских поэтах-символистах: после смерти в его бумагах обнаружены отрывки и наброски глав о Брюсове, Бальмонте, Блоке (в том числе о блоковской прозе), Белом, Волошине, Сологубе, журналах «Весы» и «Золотое руно» [97] . Посмертно напечатана его статья «О критике» [98] . Также посмертно увидела свет книга переводов (совместно с И. Астровым) «Португальских сонетов» Елизаветы Б. Браунинг (Нью-Йорк, 1956), предисловие к которой, по просьбе М.С. Цетлин, написал Г. Адамович [99] .
97
См. посмертно опубликованный отрывок «Восьмидесятые годы» (Новый журнал. 1946. № 14. С. 204–208).
98
Новый журнал. 1958. № 53. С. 221–226.
99
См. письмо Г. Адамовича к М.С. Цетлин от 20 ноября 1954 г. (Адамович Г. Одиночество и свобода / Сост., авт. предисл. и прим. В. Крейд. М., 1996. С. 397).
10 ноября 1945 г. Цетлина не стало. «Кончиной М<ихаила> О<сиповича> огорчен бесконечно», — писал 20 декабря 1945 г. И. Бунин М. Алданову [100] . Смерть Цетлина и затем ее годовщины служили для людей, близко
* * *
Цетлин был человеком утонченной художественной культуры. Близкое знакомство и тесная дружба связывали его с известными художниками: П. Пикассо, Д. Ривера, Э.А. Бурделем, В. Серовым, Л. Бакстом, Маревной (М. Воробьёвой-Стебельской), поэтом и живописцем М. Волошиным, Н. Гончаровой и М. Ларионовым и др. С четой последних он познакомился, по-видимому, во Франции, в пору своей первой эмиграции [102] , им обоим посвящены его стихи, вошедшие в сборник «Прозрачные тени. Образы»: «Сезанн» (М. Ларионову) и «Ван-Гог» (Н. Гончаровой), который по рисунках Н. Гончаровой и был оформлен. Статья Цетлина о Н. Гончаровой была напечатана в книге «The Soul of Russia» (London, 1916; перевод на английский язык осуществлен Adeline Lister Kaye), в издании которой принимала участие М.С. Цетлин [103] (об истории ее издания и сам ее текст см. в Приложении 1).
100
Переписка И. А. Бунина с М.А. Алдановым / <Публ. А. Звеерса> // Новый журнал. 1983. № 150. С. 187.
101
См. некрологические статьи «Памяти М.О. Цетлина» Г. Аронсона (Новое русское слово. 1945. № 12250. 12 ноября. С. 2; подп. Г.А.). «Памяти М.О. Цетлина» А. Седых (Новое русское слово. 1945. № 12251. 13 ноября. С. 3), «Памяти М.О. Цетлина» М. Алданова (Новый журнал. 1945. № 11. С. 341–344), «Памяти М.О. Цетлина. 10 ноября 1945» В. Зензинова (Новое русское 1946. 10 ноября. С. 3), «М.О. Цетлин» Б. Зайцева (Новый журнал. 1946. № 14. С. 199–203; перепеч. в кн.: Зайцева-Соллогуб Н. Я вспоминаю…: Устные рассказы. М., 1998. С. 86–91), «М.О. Цетлин» Н. Берберовой (Новый журнал. 1950. № 24. С. 209–213).
102
Подробно об этом — в связи с творческой судьбой А.Н. Прегель — см. в материалах, подготовленных Ю. Гаухман, «Учитель и ученица» (биографический очерк «Судьба Александры Прегель», публикацию писем Н. Гончаровой и М. Ларионова и воспоминания Прегель «Незабываемое прошлое»), в: Наше наследие. 2001. № 57. С. 116–128. См. также: Винокур Н. Фотографии из семейного альбома // Евреи в культуре русского зарубежья: Статьи, публикации, мемуары и эссе Т. 4 / Сост. и изд. М. Пархомовский. Иерусалим, 1995. С. 426–436; Ее же. «Всю нежность не тебе ли я несу…»: Альбом Марии Самойловны Цетлиной // Наше наследие. 2004. № 72. С. 52–67; Voiskoun А. A. Pregel. Lonely Soul. Painting from 1930–1960. Russian Art Museum. Ramat-Gan, 2000–2001; Войскун А. «Альбом бытия» Александры Прегель // Русская эмиграция: Литература. История. Кинолетопись: Материалы международной конференции (Таллинн, 12–14 сентября 2002). Иерусалим; Таллинн: Гешарим-Мосты культуры, 2004. С. 234–265; см. также: Хазан В. Художница Александра Николаевна Прегель говорит и пишет на иврите // Еврейский книгоноша (Москва). 2002. № 1. С. 52–55.
103
См. об этом: Хазан В. Два сюжета на тему «Русская литература Серебряного века и 3апад» // L’age d’argent dans la culture russe. Lyon, 2007. C. 175–200.
Некоторые цетлинские стихи не просто экфрастичны, соединяют в себе звуковой образ с пластическим, но более того — восходят к святая святых — творческому акту живописцев, в ряду которых особое место занимают названные выше Сезанн и Ван-Гог. Наиболее зрелые поэтические строчки Амари-Цетлина — те, что соприкасаются с живой материей искусства, сокровищницей великих мастеров, как, скажем, в стихотворении «Рим», где образно зримо воплощен «краткий очерк» художественной истории «вечного города».
В той же мере, что и к живописи, Цетлин тяготел к музыке будучи ее тонким знатоком и просвещенным любителем. Упомянутый выше его роман «Пятеро и другие» представляет собой не просто талантливый опыт исторической беллетристики, но и текст написанный автором, имеющим добротную музыковедческую подготовку. Однако, оставаясь в живописи и музыке все же зрителем и слушателем, пусть и не рядовым, Цетлин ощущал себя подлинным профессионалом в литературной сфере — как писатель-романист литературный критик, переводчик и поэт. Сказать о нем, хотя бы коротко, в этой его ипостаси, и прежде всего как о поэте, будет в особенности уместно, сообразуясь с предметом и содержанием данной книги.
Первый цетлинский сборник отмечен «детской болезнью» революционности: «песни борьбы» сопровождаются в нем реквиемным подголоском, героическая символика — гневной ораторской мелодекламацией. Критические отзывы на первую поэтическую книгу Амари приведены в соответствующем месте комментариев, здесь же хотелось бы лишь отметить, что хотя ораторские интонации и образы будут и в дальнейшем иногда встречаться в стихах поэта Цетлина, все же гражданская и политическая лирика не станет основной магистралью его творчества. Дальнейшая эволюция будет происходить в ином поэтическом русле, и уже во втором сборнике стихов — «Лирика» (1912) — пламенный трибун уступит место влюбленному лирику. Этой сменой тематических, стилевых, интонационных регистров будут отмечены те изменения, что произошли с автором и — соответственно — с его лирическим «я» за прошедшие годы. Известное перерождение коснулось содержания и формы поэтической исповеди — она стала менее «социальной» и, как положено зрелым стихам, более интровертивной и личной.
Любовь и тайны творчества — две краеугольных темы поэзии вообще — составляют поэтическую вселенную Амари-Цетлина— Любопытно, что некоторые стихи, включенные в «Лирику», датированы теми же самыми 1905–1906 гг., что и гражданская лирика первого сборника. Написанные в то время, на которое приходится наибольший интерес Цетлина к политической жизни и живое участие в ней, они как бы «изменяют» партийной эсеровской идеологии с вечным и до конца непостижимым чудом жизни, которое не способна разгадать и перетворить никакая политическая мысль и социальная теория. Разумеется, провербиальная формула о «вечности заложнике у времени в плену» к Амари приложима в той же самой мере, что и к другим поэтам, да и сам он, о чем шла речь выше, прекрасно сознавал, что не принадлежит к наиболее ярким и видным из них, но цетлинская биографическая канва и корреспондирующие с ней творческие рефлексии действительно вели его от «времени» к «вечности» — от конкретных политических событий к загадкам мироздания и бытия как таковых. Смена ценностей и жизненных пристрастий — то, что обычно обозначают по отношению к нему сухой фразой «отошел от политической борьбы», — органично и естественно отразилась в тематике и лирической интонации стихов, в их образной системе и эмоциональной энергетике. При этом, и данный момент следует подчеркнуть со всей определенностью, Цетлин до конца своих дней остался верен заветам и идеалам юности, тому образу свободы и демократии, который в торжественно-романтическом, героико-экстатическом духе воплотился в его первом сборнике. Недаром в стихотворении «Ключ свободы», завершающем книгу стихов «Кровь на снегу» — последнюю изданную при жизни и посвященную излюбленной им Декабристской теме, Амари-Цетлин напрямую связывает героев 14 декабря с Февральской революцией, главным событием в жизни того круга деятелей и их идей, к которому сам же принадлежал: