Чиж: рожден, чтобы играть. Авторизованная биография
Шрифт:
Шумные рокерские компании занимали свои «точки» после 17.00, когда в «хайовне» заканчивались последние лекции. Обычно «Разные» работали по 5–7 часов подряд и возвращались домой ближе к полуночи. Иногда вместе с Чижом приходила Ольга. Дожидаясь окончания репетиции, ей случалось даже прикорнуть в уголке. («Настоящая боевая подруга! — шутили “Разные”. — Привыкла к нашему грохоту, как фронтовик к артобстрелу».)
Эти первые месяцы в Харькове Чиж вспоминает как самое счастливое время. Простенький «heavy», который он играл в Дзержинске, не давал ему полностью раскрыть свой потенциал инструменталиста и аранжировщика: «Те люди, которые говорят, что, мол, Чиж халтурил в “ГПД”, наверное, правы... В “Разных людях” — совсем другое дело. Мы можем экспериментировать, делать всё, что захотим, и никакие рамки нам не помешают».
К тому же как музыканта его радовало, что, по сравнению с дзержинской «ГПД», харьковчане играют на приличных инструментах. Восторг вызывал уже один «Fender Telecaster», который Клим купил у кабацкого лабуха за 2,5 тысячи рублей. На эту гитару он лихо потратил все свои деньги, накопленные в Германии, где несколько лет прослужил сверхсрочником в военном оркестре.
Другим важным плюсом «Разных» был свой собственный директор. Первым таким рок-управленцем (еще в период «ГПД») стал художник Игорь Сенькин. В центре Харькова у него была мастерская, где собирались все, кому было негде выпить, включая музыкантов. Ко всему прочему в этой студии имелся телефон, и постепенно все концерты «ГПД» стали координироваться через Сенькина. Вскоре он начал ездить с группой на гастроли — покупал билеты, обеспечивал транспорт, выбивал места в гостинице и обещанный гонорар. Словом, делал всё, что входит в обязанности администратора.
После того, как Сенькин ушел в отколовшуюся «3.7.Т.», на его место попросился человек по прозвищу Дюша. Мелкий коммерсант, он был одним из тех шустрых молодых людей, которых наплодил закон о кооперации (1987). Ему льстила близость к известным в Харькове музыкантам, а те, в свою очередь, нуждались в спонсоре: деньги Дюши можно было тратить на инструменты, аппаратуру и поездки по фестивалям.
Свое меценатство Дюша начал с покупки синтезатора «Yamaha» и «фирменных» тарелок для ударной установки. Взамен он получил право представляться всюду как директор «Разных людей». Его сытый вид успокаивал чиновников, с которыми приходилось иметь дело. Правда, с главной функцией настоящего директора: «Я нанял вас, чтобы вы нервничали вместо меня», Дюша всё равно не справлялся.
«Это не человек, а ходячий анекдот, — рассказывал Чиж. — Если Дюша возьмется обеспечить группу билетами, то в пункт назначения мы прибудем в четыре тридцать утра. Сидим, как идиоты, на вокзале. С инструментами, поклажей. При этом Дюша суетится и делает вид, что договаривается насчет автобуса. Автобус приезжает. Но в десять утра».
В таких ситуациях Михайленко брал рычаги управления в свои руки. Если Чернецкий был лид-вокалистом и автором программных песен, то «министром-администратором» являлся именно Паша. Результатом совместных усилий Дюши-Михайленко стала сентябрьская поездка «Разных» в Ленинград на фестиваль «Аврора-89».
— Скорее всего, выступали бесплатно, — вспоминает Чиж. — Оно как было: если нас приглашали, мы спрашивали у Дюши: «Проезд, проживание оплачивают?» — «Ну, что-то оплачивают, еще и денег дают». — «Да не может быть! А сколько? 50 рублей? На всех?!.. Класс!» Тут же срываешься и едешь.
Декабрь 1990: «Дезертиры любви»
Первый выезд группы в новом составе (Чернецкий, Клименко, Михайленко, Сечкин и Чиж) прошел успешно. Во время выступления на Елагином острове Саша Чернецкий, как магнит, притянул всё внимание прессы и зрителей — Питер не забыл тот мощный шок, который вызвали «Разные люди» в 1988-м, на рок-фестивале в Зимнем стадионе.
«Он жутко изменился за год — с палкой, — писала автор самиздатовского журнала “Штучка”. — Правая нога почти не ходит. Полконцерта он пел, сидя на стуле. Но как поет, господи!.. Подарила ему гвоздику... девки все разревелись, я тоже. Песни — “Бардак”, “Мой дед был врагом народа”, что-то без него...»
Вскользь упомянутым «что-то без него» были две вещи Чижа — «Совдеп» и «Демонстрация». Новый вокалист «Разных» был никому не известен, но его песни заметили и приняли. Литератор Александр Житинский, один из организаторов «Авроры-89», позже вспоминал: «“Народная” песня Сергея Чигракова по прозвищу Чиж “I don’t wanna live in Sovdep” впервые заставила всю площадь петь вместе с музыкантами, положив друг другу руки на плечи и раскачиваясь».
Сразу же после «Авроры» парни рванули в Киев, чтобы успеть на фестиваль «Блиц-парад». Но здесь их постигла неудача. Выходить на киевскую сцену после «Воплей Видоплясова» было в то время заведомо провально. По части драйва Олег Скрипка мало чем уступал Чернецкому, его бешеная энергетика разносила зал на куски. Вдобавок «Вопли», которые пели только по-украински, успели стать для продвинутой столичной молодежи модным символом «самостийности». Песни «ВВ» прочно занимали верхние строчки киевских хит-парадов, а местные панки, подражая новым кумирам, начали щеголять по Крещатику в народных рубашках-«вышиванках».
Собственно, на «Блиц-параде» случилось то, чего и следовало ожидать: публика терпеливо дождалась выступления своих любимцев «воплей» и сразу же стала покидать зал. Привлечь к себе внимание «Разным» помешала сугубо техническая накладка — на гитаре Клима дважды рвались струны.
— Мы начинали играть совсем не те песни, которые были нам в кайф, — вспоминает Чернецкий, — а те, которые хоть как-то можно было исполнить. В общем, народ сваливает, мы в растерянности, и всё это выглядело весьма плачевно...
На заднем дворике, куда парни в расстройстве ушли перекурить, к ним подошла симпатичная женщина средних лет.
— Она сказала: «Здравствуйте, я — из ЧК», — вспоминает Чиж. — «Ну всё! — думаю. — Допелись! Сейчас нас всех повяжут!»
Но парни «застремались» напрасно: незнакомка оказалась столичной тележурналисткой Натальей Грешищевой. Выпускница московской консерватории, она начинала свою работу в Останкино редактором эстрадного отдела, готовила популярные в 1970-х передачи «Голубой огонек», «Бенефис» и «Арт-лото». На волне перестройки вместе с выпускником ВГИКа Андреем Гансоном они придумали программу «Чертово колесо» [58] . Это была единственная телепередача в СССР, которая пыталась показать рок-концерт живьем, без цензурных купюр.
58
Цифра «13» буквально преследовала передачу: впервые она вышла в ТВ-эфир 13 июня 1989 года, была закрыта чиновниками 13 июня 1991 и успела сделать за эти два года 13 выпусков.
Корреспондент «Комсомольской правды» сравнивал «Чекистов» с ловцами жемчуга, которые носятся по всей стране, выискивая музыку, которая лично им кажется интересной, — рок-периферия в те годы только начинала раскрывать свой потенциал. Неслучайно первые выпуски «ЧК» были сняты на материале Рижского и Свердловского рок-клубов. Для подготовки очередной программы Грешищева взяла командировку на Украину.
— Идет фестиваль — жуткий звук, всё скучно, я уже думаю, что пора уходить, и вдруг объявляют: группа «Разные люди», — вспоминает Наталья. — Выходит, хромая, Чернецкий с палочкой. И начинается нечто совершенно ошеломляющее — с тем же жутким звуком, с той же скверной аппаратурой в зал несется такой посыл, такая энергия, что ты не различаешь слов, но тебя это захватывает со всеми потрохами... И тут мне еще рассказывают, что Саша серьезно болен, и я понимаю, что это нужно срочно снимать. Почти ни у кого из наших рокеров не было профессиональных записей. А я имела возможность по заявке взять наше останкинское тон-ателье и записать фонограмму — столько, сколько мне нужно. В то время это еще можно было делать бесплатно.